В Алма-Ате я трижды попадал в машину к таксистам проповедникам ислама. Они обрушили на меня горы интереснейшей, хотя не безупречной с точки зрения традиционного мусульманства, информации. Примечательны
окончания этих трёх проповедей. Первый миссионер патетично простёр руку и сказал:
" В Судный день Всевышний скажет тебе: "Я посылал таксиста спасти тебя от заблуждения, а ты не послушал его..."(Пауза).
А может быть и мне скажет:" Я посылал к тебе православного батюшку..."
На этих словах он уехал.
Второй умолял меня повторить за ним на арабском исповедание веры, которое делает человека мусульманином даже без обрезания.
Он по-доброму умолял меня сделать это, боясь, что я лишусь рая, где мы могли бы быть вместе с ним и радоваться вечно.
Третий заставлял меня читать Коран в русском переводе и говорить - как я понял прочитанное.
Всех троих не смущало что я -- православный священник в соответствующей одежде. В Московской Духовной Академии мы изучали ислам. У нас мог бы получиться интересный диспут, но собеседники были агрессивно уверены в своей правоте и диалог не шёл. Не знаю как реагировали на такую проповедь другие пассажиры.
Встречал я и другой образ исламской проповеди - добрый, умный, уважительный, ненавязчивый, почтительный к христианству.
Самое яркое и приятное впечатление произвела на меня встреча с имамом капчагайской мечети в конце 90-х годов. Мы вместе ездили на присягу в воинскую часть и говорили там напутственные речи молодым солдатикам. Бекен(кажется так его звали) рассказал мне, что во время срочной службы в Советской Армии он с одним офицером их части предприняли долгий поход на лыжах чтобы увидеть Агафью Лыкову, живущую в тайге с рождения. Надеюсь - вы помните публикации о семье Лыковых, на несколько десятилетий оторванных от людей.
Агафья радушно приняла армейских гостей. Бекена удивила продолжительность её молитв. Это не пять раз в сутки по десять минут, а всего два раза по 4 часа утром и вечером. Вероятно, старушка-старообрядка вычитывала весь суточный круг Богослужения и своё молитвенное правило. Молодой казахский воин не мог понять - о чём так долго можно говорить с Богом. Впоследствии он читал книги о духовной практике разных религий. Он и меня распрашивал о молитвенном опыте. Искусство слушать и учиться - величайшее искусство.
Я в свою очередь спросил его о молитве по мусульманским чёткам. Бекен объяснил мне учение ислама о 99 именах Аллаха.
Например, верующий 99 раз говорит: "Всевышний милостив" и вспоминает все милости Бога, потом говорит: "Всевышний справедлив" и кается в своих несправедливостях, продолжает:
"Всевышний премудр" и созерцает премудрость в разнообразных творениях и делах Творца.
Я заметил в этом учении сходство с православным размышлением о свойствах Божиих. Говорили мы и о важности молитв на древних языках - арабском и церковно-славянском, сочетаемых с обращением к Богу своими словами или даже молитвенным молчанием.
Бекен был сведущ в литературе, истории, науке, философии.
Почтительно относился ко Христу и христианству. Я скучаю по таким интересным собеседникам.
В другой раз я попал на собрание молодых образованных мусульман, которые увлекались суфизмом и историей Востока. Они были очень доброжелательны, задавали мне вопросы, внимательно слушали ответы, очень сокрушались, что не все мусульмане, знают глубины мусульманства и не все христиане знают глубины христианства. Расстались мы дружески.
Не могу не вспомнить добрейшую, сострадательную тате Фатиму, строго соблюдавшую законы ислама, защищавшую права новобранцев и женщин, поившую меня вкуснейшим чаем и интереснейшими рассказами, плакавшую от окружающей несправедливости, очень похожую на мою маму.
Однажды в поезде Москва-Алма-Ата в наше "монашеское" купе подселили казаха, по виду крупного начальника. Чувствовалось, что ему были неприятны наши иконы, молитвы перед едой, одеяния, неподровненные усы и бороды, запах воска и ладана. Размера он был богатырского и нрава горячего.
В коридоре вагона наш новый сосед разговорился с худеньким интелегентным татарином в тюбетейке. Я стоял поодаль, казахский знаю слабо, но сразу понял, что богатырь цитирует те места Корана, где говорится об убийстве неверных, эффектно изображая ладонью отсечение головы. Его собеседник всплеснул руками и стал оживлённо переубеждать раздражённого спутника. Он приводил те аяты Корана, где говорится об Иисусе Христе, Деве Мариам( Марии), о том, что христиане - "люди Писания".
Напоминал, что убить неверного значит - убить неверность в своём сердце, что ислам религия мирная. Говоривший и сам был очень мирным и кротким. Жаль, что вскоре он вышел и я не смог с ним познакомиться.
Один, опять же таксист, рассказывал о своём дедушке мулле, который пережил лагеря, ссылку и доживал свою многоскорбную жизнь у сына в посёлке, где не было мечети. Внукам в школе внушали что Бога нет. А дедушка объяснял им, что Аллах невидим, также как воздух, и также, как воздух, необходим, чтобы душа не умерла. Когда дедушка совершал поклоны во время намаза, малыши внуки цеплялись ему за шею и качались вверх, вниз. Добрый мулла никак не реагировал на эту непозволительную детскую шалость и продолжал молитву.
Первый приезд в Душанбе произвёл на меня неизгладимое впечатление одеждой таджиксих женщин. Невероятно гармонично и удивительно целомудренно. Без религиозных, но и без светских крайностей. Широкие, ниже колена, неприталенные, яркие платья, шаровары, платок на голове, длинные косы. От них веяло благочестивой строгой древностью и красотой вдохновляющей, а не соблазняющей. Я слышал от современных русских парней, что хорошую невесту можно найти лишь в далёких аулах Узбекистана и Таджикистана, куда ещё не проникла европейско-американская мода и безнравственность.
Тема неприятия Запада почти всегда объединяла меня в беседе с мусульманами. Именно "европейский"( в худшем смысле) стиль жизни и одежды русских людей стал одним из мощных аргументов антироссийских идеологов в Чечне. О, когда же мой народ всецело отвергнет соблазны американизации, глобализации и урбанизации! Приближается лето, когда 80 процентов городских женщин и девушек оденется блудно, иногда сами того не понимая.
Ну и напоследок хочу пересказать один хадис, услышанный в такси от умнейшего и сердечного пассажира студента, добиравшегося на учёбу в одну из мусульманских деревенских семинарий. Вначале он говорил об общих местах Библии и Корана, потом прочёл наизусть поэму Фирдоуси. А перед выходом из такси поведал: (я сохранил здесь в пересказе особенности речи собеседника):
" При жизни своей пророк Мухаммад( да благословит его Аллах) поручил любимому ученику завести книгу и записывать туда имена лицемеров, которые пророк будет тайно ему сообщать. Но показывать эту книгу кому-либо Мухаммад( да будет мир ему) запретил и при своей жизни, и после своей смерти. И вот смерть основателя ислама наступила. Через некоторое время великий халиф попросил хранителя книги разрешения заглянуть в неё. Тот решительно отказал со словами: "О, великий халиф, вижу - ты хотел узнать имена лицемеров, чтобы изгнать их из страны и из нашей уммы, но я не могу нарушить заповеданного мне."
Халиф вздохнул и ответил: "Нет. Я хотел проверить - нет ли меня в списке лицемеров."
Книга та вряд ли сохранилась, но список лицемеров, то есть изображающих из себя верующих, но живущих безбожно, изображающих праведников, но тайно грешащих, остался. Он обширен, он ведом Богу и тем, кому Бог захочет его открыть. Постараемся не попасть в этот список или вычеркнемся из него искренним раскаяньем!
Я отчётливо понимаю ряд глубоких и непреодолимых противоречий между христианским и мусульманским богословием, но сердечно чувствую, что на человеческом уровне мы должны любить друг друга, жить по совести. В Судный День Создатель откроет всем полноту Истины, не будет уже разных религий. Откроется то что, не видело око, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку. Хорошо тогда будет хорошим. Плохо будет злобным и бессовестным.
27 мая 2019 г.
село Чунджа.