Вчера корабли прошли,
Сегодня и завтра они пройдут,
Полоску оставив земли,
Конечный приближу свой путь.
И принесу его к глазам ладонями –
Это запах пожара, запахи льна.
Это неизбывно тонет
Во мне воплями тишина.
Вы послушайте как тонет,
Мне надоело, до крови,
Я убираю ладони,
Убираю их вовремя.
Иначе, иначе кололись бы пальцы,
Как сахар, пустой и жженный,
И пришлось бы расплавляться
На солнце распаленном.
И потом, когда от меня остались
Вероятно, бы крошки сырости,
От ног чужих отстранялись бы
Кромки земляной выступы.
И гудели бы тонко трубы,
Уложенные ровно – к одной,
И тихо шептались бы трупы,
Понизу, тряся головой,
Или тем, чего у них нет,
И чего у них не осталось,
Они шептались бы в тишине,
Вызывая не страх, а жалость.
Вызывая слезы глазниц пустых,
Дожди, что идут невовремя –
Они просто идут, они идут просты
Как автомат – очередью.
Как бы напитаться ими?
И как бы неизбывно пойти в рост?
Мои ветки – ветки корявой ивы
Пойдут, очевидно, внахлест.
Из них поделают корзины,
Их перережут влажные.
Их – высушат, хоть не просили,
Ямы заволокут и овражины.
Этих веток наберется – в сто крат,
Самые обычные ветлицы ивы.
Они перемножат печать утрат,
Хоть и будут на вид некрасивы.
Люди не перестанут быть без причин,
Их кто-то просит сверху,
Очевидно, каждый, кто замолчит,
Уезжал, хоть и не уехал.
Он еще не ушел, он живой,
Не может не быть иначе,
И он вправе трясти головой,
Любовью или гневом охвачен.
Люди живы, пока они захотят,
А не пока положено,
И пятьсот, и миллион лет спустя
Они живы, хоть и обезножены.
И, когда вас настигнет братство
Сонма трав и луча цветка,
Ощутите, как пробивает насквозь
Человеческая река.
Как повелевают вами
Вековечные ожидания,
Тех, кого не знали и не узнавали –
Чьи-то прежние воспоминания.