Я не люблю в себе искусство
и мне не жаль распятого Христа,
о чем пишу везде я только устно,
не разомкнув для этого уста.
Мне не дано вертеть и ненавидеть,
но суждено зависеть и терпеть,
как жизнь успела опостылеть,
едва перевалив за треть.
Никто теперь не привечает,
зато и в душу больше не плюет,
и холодом бесчувствия не обжигает,
и, как орел, мне печень не клюет.
Живу я в башне из слоновой кости
на толстых бивнях, как на трех китах,
и к самому себе один хожу я в гости,
как привередливый монах.
Я очень рано отказался
от слишком человеческих идей,
но слишком поздно догадался,
что не найти мне ни одной своей.