В те дни я был убит не до конца,
По мне не сочиняли эпитафий.
Глухие стены, водка, вид лица
Небритого, да пара фотографий.
Но ранен был смертельно и покой
Не приходил, я мучился в кошмарах,
И слёзы свои пьяною рукой
С щеки стирал в тиши, с тоской на пару.
От мерзской, хлипкой жалости к себе
Душа болела, рвались в пальцах струны.
и свет не успокаивал с небес,
Что по ночам ко мне струился лунный.
Повсюду одиночества печать,
И голова с утра трещит с похмелья.
Пока начнёшь хоть что-то различать,
Встаёшь с трудом, вновь покупаешь зелье.
Пытаешься до строчек снизойти
В коротких прояснениях сознания,
Но льются лишь слова:вернись, прости
И жалкие попытки оправдания.
Себя кляня, хотелось уж нырять
Душой, в небытия глубокий омут,
Но понял, надо круто всё менять
И жить учиться как-то по иному.
И вспомнить, сколько бесполезных дней
Прожил я в пьяном жизненном угаре.
Пора расстаться с мыслями о ней,
Мыть в комнате и пыль стереть с гитары.
Пустые гильзы с мусором убрать,
Как после долгой беспощадной битвы.
Мне тридцать два, не стоит умирать,
Я понял, что живой и не убитый.