Пустота грохотала последним трамваем,
Спал усталый кондуктор, качался вагон,
На обочине рельсов - застройка жилая,
Вечер в ней по сердцам разливал самогон.
Всё же легче живётся под анестезией
В тишине, от которой оглохну вот-вот
Я смотрела в окно. Март продрогшим мессией
В бледно-серых одеждах стоял у ворот.
Не пророчил тепла, лишь надежду пророчил
На какую ни есть, только всё-таки жизнь,
И в застройке, что важно стояла напротив,
Даже в снег, даже ночью росли этажи.
Март смотрел на меня, невзначай согревая,
Рисовал у подъезда цепочки следов,
А потом заскочил на подножку трамвая
И уехал к воротам других городов.