I
Во тьме полуночной я степью шагал
и слякоть ночную и темень ругал.
Луна не светила и гром рокотал,
и я от дороги и ночи устал.
Глаза уже больше не могут смотреть,
и кажется, лучше бы здесь умереть,
но вновь не тащиться сквозь чёрную мглу
навстречу ненастью, невзгодам и злу.
И гнутся колени, валюсь я в траву,
дремотно качает, и сплю, и не сплю...
II
И вижу, ромашки как будто цветут
и тёплые волны над ними бегут.
И девушек стайка ведёт хоровод,
то та, то другая ромашку сорвёт.
Все в ярких весёлых нарядах цветных,
и ты в голубом сарафане средь них.
Неслышно идёшь по траве босиком,
роняя росинки-слезинки тайком.
И там, где слезинка, сверкнув, упадёт,
точас, зазвеня, колокольчик взойдёт.
Как синяя речка меж белых ромашек,
звенят на ветру, колокольцами машут.
Росинка упала, и сердце кольнуло,
и к девочке в платьице синем шагнул я.
Подружки исчезли, один я пред нею.
«Откуда ты, милая девочка-фея?
Быть может, с тобой приключилась беда?
А нет, так о чём же ты плачешь тогда?»
«Ищу я любимого всюду по свету,
любимый, единственный, где же ты, где ты?»
«А кто твой любимый?» - «Не знаю, не знаю!
Но лишь по нему моё сердце скучает!»
«Скажи мне, а я не похож на него?»
Но не отвечает она ничего.
«Позволь мне с тобою хоть рядом идти!..»
Три замка встречаются нам на пути.
III
У первого с шумом встречает народ,
кто в бубен колотит, кто песню поёт.
Бренчат на гитарах, по клавишам бъют,
по струнам смычки беспрестанно снуют.
Там флейты звенят, здесь литавры гудят,
фанфары пожаром на солце горят.
Здесь нежные звуки, там мощный аккорд,
а где-то вверху репетирует хор.
Седой дерижёр вдруг гостей увидал
и знак тотчас стихнуть всем палочкой дал.
Он фее учтивый поклон отдаёт:
«Что фея желает, то хор и споёт.
У феи моей словно звёзды глаза...
Умчалась, притихнув за лесом, гроза,
волшебные звуки в долины плывут...
Здесь музыка, песни и танцы живут.
IV
Но чей это взор, словно молнии, блещет
и руки проворные с кистью трепещут?
Кто феи моей красоту созецает
и краски на холст торопливо бросает?
Тот с пламенным взглядом, он — гость музыкантов,
художник и житель соседнего замка.
Пред феей склонившись, портрет подаёт,
радушия полон, нас в гости зовёт.
V
Вот замок чудесный, где место есть сказке,
сверкает, искрится в невиданных красках.
Над окнами радуги брызжут в глаза,
срывается с синих небес бирюза.
Всё радует глаз и ничто не гнетёт,
и буйно, и ярко, и пышно цветёт.
Здесь мраморных статуй нагая краса
сердца согревает; искусств чудеса
заставили нас восхищённо вздохнуть,
но снова пора, продолжаем свой путь.
VI
В последнем из замков поэты живут,
избранники судеб о жизни поют.
В речах их и горе, и пламень, и свет,
в них только корысти и лжи места нет.
Глаза восхищённо и страстно горят,
отчистого сердца поэты творят.
Почтительно фея поэта внимает,
они ей о жизни и смерти читают.
Здесь каждый художник, и каждый поэт,
в глазах вдохновенных волнения свет.
Тот слущает молча, но сердцем горит,
то красками страстной любви говорит.
Кольсть что сказать, говори, не молчи,
и сердце взорвётся органом в ночи.
VII
Вот шумные толпы оставили нас,
и замки прекрасные скрылись из глаз.
Задумчиво фея полями идёт,
уходит, скрывается за поворот.
Роса серебристая ноги мне мочит,
неужто же фея меня бросить хочет?
«Останься, - кричу, - оставайся же с нами!»
Бегу, спотыкаюсь, лечу через камень.
VIII
Очнулся. В лицо ветер утренний веет
и краешек неба уже розовеет.
Над степью, как птица, взлетает рассвет.
Смотрю, озираюсь: что было, что — нет?
Намокшие травы на солнце сверкают,
ночные туманы с полей убегают.
К плечу прислонившись и венчик склоня,
сквозь сон колокольчик глядит на меня.
IX
Ах, Линка-былинка, не ты ль то была,
не ты ль колокольчиком синим цвела?
Ой, горькие травы, степная трава,
от дум изболелась моя голова!
6.07.76