Нащупывая вкус своей головы,
я слышал звук стакана по раковине,
а позже — столкнулся плечом с тенью грозной совы,
что говорила о подземельных заговорах.
Запах болезненной кожи от рук —
тела, сгорающего заживо под водой.
Окончательной ясностью окажется стук,
явленный испепеленной звездой.
Нет ничего хуже и гаже людей —
нет ничего прекраснее людей.
Стоять под темным дождем,
как пара уличных фонарей.
И каждый день я вспоминаю
и знаю — так не повторится вновь:
как поедает осока
мои кровавые руки и рассеченную бровь.