Я проливала кожи молоко
в початок чая, в клавиши рассвета.
нас ничего друг к другу не влекло,
и больше не расстраивало это.
Не рассвело еще, но шерсть кота
таинственно мерцала в дыме комнат.
И голубь был соломинкой заколот,
и падала из глаз моих вода.
И голос твой стеной крапивы рос,
а был он мягче и роднее, вроде…
А я, заколку вынув из волос,
Подарок оставляла на комоде.
Но на щеках проклёвывалась соль,
как стук дождя и птичий клёкот будто.
Меня ничем на свете не неволь,
пожалуйста, когда наступит утро.