Сходит снег. Оголяется степь и коней,
словно ветер солёный, всё чаще летящих
на призывы далёких цыганских огней,
чем-то древним и диким до дрожи манящих.
Серебристый ковыль — тень погибших племен,
здесь курганы пропитаны скифскою кровью.
Горький запах полыни — ушедших времён
запах боли и слёз... Предначертано — вдовий.
Для обветренной кожи та боль не страшна,
кочевые преданья теперь только в рунах.
Кони — скифская медь. Если чем и грешна —
не расскажет и ветер в рогозовых струнах.
Не поведают искры ночного костра,
и не вспомнит влекущая в прошлое память...
Иногда эта боль, словно бритва, остра.
Призывает камланьем с собою шаманить.
Степь тюльпанами вспыхнет и вызреет хмель.
Бесконечно мне пить из преданий отраву.
Ветра тоненький свист, как ночная свирель...
Россыпь лунная сонная жемчугом в травах...
На запястьях моих несмываемость рун
с зашифрованным именем — знаки все слиты.
Тень мелькнула... Сармат, печенег или гунн?
Не понять...Тайна племени богом сокрыта.