“Каков поп, таков приход” — гласит русская пословица. Семья Николая II — часть династии Гольштейн-Готторпов-Романовых с 1762 года, со времени царствования российского императора Петра III (готторпский герцог Карл Петер Ульрих). Гольштейн-Готторпы — часть династии Ольденбургов, царствовавшей в разное время в Дании, Швеции, Норвегии, Греции, родственники Маунтбеттен-Виндзоров. В российском императоре Петре III — была 1/4 русской крови, в его сыне Павле I — 1/16, в Александре I и Николае I — 1/32, в Александре II — 1/64, Александре III — 1/128, в царе Николае II — 1/256, в Алексее и других детях последнего царя и вовсе 1/512 часть русской крови. Царские министры недалеко ушли от своего нанимателя: Столыпин — родившийся в Германии владелец 5000 гектаров земли, детство и юность котрого прошли в Литве, а граф Витте — прибалтийский немец. Это во многом предопределило отношение их к России и русским. Под давлением непрекращающихся бунтов в России и нарастающего отставания страны от стран Запада, обеспечивая одновременно в стране засилье Западного капитала, Столыпин и Витте в начале XX века занимались усиленным внедрением капитализма в деревне в промежутках между расстрелами мирных демонстраций и военно-полевыми судами над революционерами. Вехи кровавого пути этих либералов — премьер-министра Столыпина и графа Витте многочисленны. Они соучастники практики, давшей Кровавое воскресенье 9 января 1905 года — 200 убитых, 800 раненых, Ленский расстрел 170 убитых, 200 раненых, бессудные расстрелы 150 участников восстания в Москве, в частности 20 декабря 1905 расстрел 14 студентов и 12 студенток московского Торгово-промышленного училища N 5. Ярким примером либерализма и продажи Столыпиным и графом Витте родины Западу служит Северный Кавказ: к началу мировой войны в 1914 году, Николай II, Витте и Столыпин передали в руки иностранного капитала, преимущественно французского, английского и бельгийского всю крупную добывающую и другую промышленность Северного Кавказа, городское хозяйство, железнодорожный и морской транспорт, импорт и экспорт. Французскими акционерными обществами производилось 80 процентов добычи каменного угля Донбасса — стратегически важного топлива для всех видов российских паровых двигателей железных дорог, промышленного оборудования, военного и гражданского флота. Иностранный капитал с участием российской стороны контролировал ещё 12,5 процентов добычи угля в Донбассе, а чисто российскими были только 7,5 процентов добываемого угля. Из 25 акционерных угледобывающих компаний 19 находились в Париже.
Другой стратегический ресурс царской России — нефть Северного Кавказа на 95 процентов тоже разрабатывали иностранцы — англичане, французы, бельгийцы, американцы. Наиболее крупные металлургические предприятия Северного Кавказа принадлежали французам. Серебряно-свинцовые разработки принадлежали англичанам. Значительную роль на Северном Кавказе, как и по всей царской России, играл иностранный капитал в городской инфраструктуре, например, в Ростове-на-Дону трамвайные линии и электростанции принадлежали бельгийцам, водопровод и газовый завод для уличного освещения французам. Стратегическая Владикавказская железная дорога между центральной Россией и Северным Кавказом была огромным частным предприятием с участием иностранцев, крупнейший на Северном Кавказе Азовско-Донской банк под председательством еврея Каменки, являлся на три четверти французским, будучи по-сути филиалом французских банков. Азовско-Донской банк входил в структуру крупнейшего в России банка, тоже принадлежащего иностранцам — французами и немцам — Петербургского международного коммерческого банка под председательством Вышнеградского, сына бывшего царского министра финансов.
Премьер-министру Столыпину и графу Витте, как ярым либреалам, не нравилось, что крестьянское сельское хозяйство в России было общинным — землёй владела община и распределяла её между крестьянами для самостоятельной обработки пропорционально едокам, качеству земли, и через какое-то время проходили переделы. Премьер-министр Столыпин и граф Витте решили что-то сделать с постоянным голодом в России не изменяя главные причина голода, а с помощью уничтожения крестьянской общины, считая правильным сделать каждого крестьянина кулаком — владельцем личной земли навечно, чтобы он работал как капиталист, нанимая батраков-рабов из той же общины, а вместо общины ввести сельхозкооперацию, этакие колхозы. Крестьянам, желающим выйти из общин начали выделять малопригодные земли в Сибири, давать суммы на переезд и начало хозяйства. В более плодородных южных регионах крестьянами давали ссуды на покупку земли. Но ссуды были маленькие, земли малопригодные, кредиты невыгодные. Эффект и темпы реформ премьер-министра Столыпина и графа Витте были настолько низкими, что для такого перехода потребовалось бы 100 лет. Наверно поэтому у графа Витте иностранных наград от врагов России было больше, чем наград российских. Провал горе-реформаторов был налицо — до революции выделилось из общины и получило землю в единоличную собственность 10 процентов крестьянских хозяйств, не имеющих средств для полноценного сельхозпроизводства. Зато кулаки первыми перестали платить царю в 1916 году налог продовольствием — продразвёрстку, обеспечив голодные бунты в городах. Это был “Тришкин кафтан” — латаешь здесь, рвётся там… На самом деле секрет приближающейся гибели Российской империи был в вопиющем неравенстве общественных сословий, и премьер-министру Столыпину с графом Витте это было прекрасно известно: на одном полюсе земельного вопроса в России к 1917 году было 30 тысяч семей богачей — 150 тысяч человек, владеющих 70 миллионами гектаров, а на другом полюсе был живущих впроголодь русский народ — 10,5 миллионов семей — 50 миллионов населения, владеющего всего 75 миллионами гектаров. Такую вопиющую социальную несправедливость никакими реформочками ликвидировать было невозможно, зато можно было грабить страну и набивать карманы коррупционной рентой. В такой ситуации продолжатели дела премьер-министра Столыпина, граф Витте и Ко, набравшие на Западе огромные кредиты в 5000 тонн золота, и из-за коррупции будучи подконтрольными Западу, взялись поставлять “серую русскую скотину” для мировой бойни даже не будучи готовыми к войне. Какая низость...
Личные свои капиталы они многократно приумножили, за счёт интенсивного разорения страны. Чем выше задирали в военное время для российского потребителя цены иностранцы, владеющие российской промышленностью, углём, нефтью, железными дорогами и банками, выводя прибыль за рубеж, тем меньше оставалось возможности у русских эффективно воевать и кормить собственное население. Это сразу стало катастрофически сказываться на экономике и уровне жизни.
Графу Витте и премьер-министру Столыпину сегодняшние продолжатели их курса грабежа русского народа, поставили памятники, выпустили ведомственные медали, именами подонков назвали учебные заведения, назвали улицы, повесили памятные доски, снимают фильмы, ставят спектакли, выпустили монеты, празднуют юбилеи…. Фу, какая мерзость… Можно было бы понять, если бы памятники коррупционерами и душителям русского народа, горе-реформаторам поставили французы или англичане, построившие свою современную цивилизацию с помощью таких иуд на русской крови и украденных у русских ресурсах, но чтобы такой культ личности предателям, угробившим великую страну, как образцам для подражания, организовывал Кремль и властные структуры... Фу, какая гадость... Они же не могут не знать, кто такие эти деятели истории. Это все наводит на однозначную мысль, что Кремль так же, как премьер-министр Столыпин, граф Витте и Ко, организовал нынче разворовывание и распродажу страны и наладил движение её к гибели. Россия снова в опасности!
Жаль, что либералы — это не от слова любить — libe, а от слова свобода — libera, а свобода вообще, не обозначенная ограничениями, назначаемыми здравым смыслом нравственности — это беспредел. А если начинают добрые люди для либералов устанавливать пределы, по типу христианских заповедей, то либералы бьют себя в грудь, заявляя, что им ставят пределы, ограничивают свободы, что нарушается их свобода, как они её понимают. Кто либералам указ, где им граница, если они властвуют как правительство силой или обманом? Самый простой пример либерала — бандит и вор — их свобода — разбой и воровство, как свобода от ограничений, назначенных другими. Значит, либерализм — изначально маска для злоумышленииков. То есть либералы по сути — это беспредельщики, для которых свобода — инструмент взлома общечеловеческих пределов, иначе они не стали бы выделять себя из других людей, составлять мафиозно-политические течения, партии, идеологию, не стали бы выпячивать необходимость свободы от мешающих их целям пределов. Гитлер, ведь, тоже был либерал, генерировавший свободу для себя и своих подельников от одного, второго, третьего... Либералы — это беспредельщики, и их рано или поздно нужно ставить на место.
Кровавый палач русского народа — царский министр внутренних дел Столыпин организовал 5 января 1905 года расстрел верноподданической манифестации рабочих в Санкт-Петербурге. Гвардейские офицеры парадно взмахивали золотыми шашками, а гвардейцы стреляли залпами из винтовок прямо на площади дворца перед царскими окнами в детей, женщин и рабочих с иконами в руках и портретами самодержца. После начала восстания в Москве, вызванного этим столыпинским расстрелом, эти же гвардейцы двинулись туда продолжать творить репрессии и свои убийства. В уличных боях декабря 1905 года в рабочих кварталах на речке Пресне в Москве артиллерия лейб-гвардейского Семёновского полка сравнительно легко пробивала даже мощные баррикады между жилыми домами. Тогда боевики рабочих стали поперёк улиц создавать по нескольку баррикадных валов с промежутками из мусора между ними. В районе Прохоровской мануфактуры и мебельной фабрики Шмидта штурм был остановлен. Теперь царские каратели возились у баррикад подолгу, разрушая из пушек все дома вдоль улицы и переулков, откуда вёлся огонь обороны. Рабочие дружины дрались отчаянно за каждый свой дом, за каждый подвал, потому что офицеры убивали всех, кого находили среди руин после артобстрелов, женщин, стариков и детей — без разницы. Бои шли всё дальше, в другие здания, фабричные корпуса, на маленькие баррикады в переулках, откуда храбрецы открывали огонь по флангам штурмовых групп палача полковника Мина. Лишь чудовищное превосходство в силах, пулемёты, тяжёлая артиллерия, брошенный на помощь гвардейцам армейский корпус с артиллерийской бригадой, полк казаков, позволил царю одержать победу в страшных городских боях, когда была убита или ранена большая часть бойцов рабочих дружин...
Столыпин — садистский перестройщик жизни русского села, разрушитель сельской общины для открытия дороги единоличнику-кулаку, автор депортации масс русского народа в неприспособленные, глухие места. Слой деревенских кулаков, которых царь Николаем II и его кровавый министр Столыпин взрастил, защитил военно-полевыми судами, виселицами — “столыпинскими галстуками” на шее бунтующих против разрушения общины крестьян и “столыпинскими вагонами”, депортирующих семьи общинников в Сибирь, чтобы отдать кулаку-единоличнику чернозёмные просторы, рассчитывая, что на селе богатый единоличник будет для царя опорой и слугой. Столыпин рассчитывал, что кулаки-бандиты, использующие своих односельчан как батраков силой и финансовой кабалой, избавят Россию от вечного голода, но при первой же трудности кулаку-единоличники Россию и своего царя предали. Хотя, как это назвать предательством? Ведь кулак и задумывался Столыпиным таким — жадным, злым, безжалостным, который ради выгоды ограбит ближнего, заморит голодом детей собственного соседа…
В России до 1917 года существовала неравноправная кастовая система — 80 процентов всех земельных угодий находились в руках царя, помещиков и церкви. Одновременно с развалом страны, ещё до отречения царя, повсеместно создалась на селе система самоуправления — Сельские советы, зажиточные крестьяне-кулаки — бывшие крепостные рабы, имеющие там большинство и силу, получили решениями этих Советов в своё распоряжение огромные площади пахотной земли, ранее принадлежавшей не им. Помещиков и помещиц столыпинские выкормыши — крестьяне-кулаки выгнали, убили и изнасиловали, а усадьбы, церкви и монастыри разграбили и сожгли. В руках кулаков, в одно мгновение ставших лендлордами, попали колоссальные средства, ранее обогащающие царя, дворян и церковь. Никто не забыт, ничто не забыто!