Острейшей бритвой, как пчелы укус,
садовник режет стебель розы чайной.
Та — жертвою невинной и случайной,
сок — алой каплей, странною на вкус.
Повержен жизни жаждущий цветок,
касаясь нежным лепестком запястья
доверчиво... с надеждой робкой ластясь
там, где пульсаром бьётся кровоток.
Мы так же лижем каменный порог
чужого дома (шаг на полупальцах)
не гостем временным, не постояльцем,
но с тайной мыслью: "может быть даст бог".
И ввинчиваем душу — есть же цель! —
в другую, вытанцовывая телом
нехитрый танец... часто он несмелый...
Над розой чайной так же кружит шмель.
А будет мёд иль нет — нам дела нет.
Чужую дверь ботинком грубым клюнув,
мы рвём рывком натянутые струны,
а там не роза... жухлый сухоцвет...