В путь
Дорога летела назад редкими деревьями. Иов все таки оставил их еще на день и вот в среду с утра уже удалось выехать из деревни. Они шли к дороге через деревню, Иов пытался болтать, но видно было, что ему грустно.
— Вы тут пока еще будете? — спросил мальчик
— Да не знаю, а что?
— Написать вам письмо, может приехать потом. Я благодарен вам
— Да брось ты, пустое это. Но ты приезжай.
На выходе у околицы стояло два могучих столетних дуба. Иов, проходя, нежно погладил кору одного из них. Мальчик непонимающе посмотрел.
— А что? Они же живые?
Мальчик кивнул.
— Ну и вот. Они старые. Им лет по двести. Они такую историю помнят.
Шли дальше по полю тропинкой и Иов рассказывал.
— Вот тот дуб, что я погладил, его местные больше помнят. На нем в тридцатые годы местный председатель колхоза повесился. Говорят, был пламенный большевик. Церковь эту закрыл, где я служу. Взорвать хотел, но не получилось что-то у него. Крест снял, иконы сдал. Когда колхоз организовывал, многих раскулачил, кого-то расстрелял. А потом на него написали донос в тридцать каком-то и он как узнал, что надо в районное ОГПУ ехать, заперся, пил несколько дней, а потом на рассвете наутро на этом дубе и вздернулся. Прими, Господи, душу его грешную…
Иов повздыхал.
— А вот второй дуб рядом, там в войну партизан вешали немцы, потом партизаны немцев. А потом еще герой войны местный там спьяну уснул зимой… И его прими, Господи.
Иов почесал бороду и спросил, казалось сам у себя:
— Чем не история страны?
Они стояли у обочины минут сорок и дорога была пустынной. Кот сначала стоял на земле, потом сам же попросился в рюкзак. Мальчик удивился. Кот молчал, но от него передавалось состояние сильнейшей тоски.
— Ты чего, — тихо спросил он кота.
— Да это не тут было, но похоже больно, — отвечал кот и в его словах чувствовалось желание сорваться на вой. — я когда-то также возле обочины стоял у поля. И тогда все, понял что пути назад нет.
— Мы же домой возвращаемся.
Кот поворочался в рюкзаке и замолчал. Иов смущенно и чуть виновато улыбался. Мальчик тоже. Ему нравился этот странный человек. Он заметил, что лицо Иова пошло какими-то пятнами — то ли как при аллергии, то ли как волдырями или прыщами. Иов перехватил взгляд — сам рукой при этом потрогал и аккуратно потер лицо.
— Что-то приболел что ли? Видишь, как аллергия. А на что? Ем то вроде одно и то же. Может пыльца какая? Весна же. Птицы вон прилетели все уже. Неделя-другая — будут соловьи над деревней ночами петь. Люблю их слушать.
— Гуси в марте прилетели, — добавил мальчик. — А тут недавно в лесу целая стая их пролетала…
— Ага, я тоже видел. Над деревней пару дней назад летели, низко так, гоготали еще.
Стояли и дальше молча.
В конце концов остановился старый “Рено”, Иов общался с мужичком, рассказывал ему про то, что племяннику нужно уехать и в конце концов шепнул мальчику:
— Человек то вроде неплохой, а уезжать все равно надо, кто его знает, сколько прождем еще. Он до райцентра, там на автостанции автобус и найдете до Москвы. Ну, счастливо. Ангела-хранителя в дорогу.
И вот они ехали в старенькой и побитой “Рено”, а за окнами пролетала дорога, перелески, раздолбанные временем сооружения — тоже ведь, живая история. Водитель был словоохотлив и с упоением рассказывал обо всем.
— Поля вот заросли. А раньше, раньше вот все обрабатывались. Не тут, а к городу то поближе, я малым еще был, из окна смотрю… Дом то мой на окраине и этаж верхнгий, так вот поля все видно было. И вот знаешь, как конец лета — красота такая… Они желтые все, рожь там или кукуруза стал быть поспела. И вот по тем желтым полям комбайны ездят. Крошечные оттуда с окна, как муравьишки красные. А я так и стоял. Воооот примерно в твоем… Тебе сколько лет? Вот да, в твоем возрасте еще и стоял. А потом, нет, погоди, в перестройку то еще ездили, а вот когда девяносто второй прошел, так все и бросили. Поля бурьяном зарастали, а сейчас лес уже.
Ехали дальше. Водитель вспоминал все что видел.
— Ты не местный же, да? А, московский… Ну вот, раньше то тут была красота. А сейчас — видишь, разруха сплошная. А раньше еще пацаном, идешь, бывает, по полю, шмели, пчелы жужжат, бабочки порхают. К июлю травы зацветут — дух такой… Медвяный. Упадешь спиной прямо в траву и лежишь. Во! Вот тут родник, я туда все детство за водой бегал. Теперь пить то из него можно поди?
Тут мимо проехала черная машина — на огромной скорости и вихляясь зигзагами. Хорошо, что водитель увидел ее загодя и успел просто прижаться к обочине. Машина полетела дальше — единственная за их путь.
Водитель выматерился, затем виновато взглянул на мальчика. Выезжая на полосу уже более спокойно продолжил:
— Пьяные что ли? Утро же еще. О-хо-хо, дураки, разобьются же…
Впрочем, он был был добродушен и в то же время чуть грустил о чем-то своем.
— Раньше то тут озеро было, сейчас все ряской заросло, болото, речки пересохли. А когда я маленький был — тут лебеди прилетали. Красота какая! Ты лебедей когда живьем видел?
Мальчик покачал головой.
— Постарайся увидеть. Красивые птицы. У меня вот в детстве любимая сказка была — “Гуси-лебеди”. Я вообще любил наши русские народные сказки. А вот и ваше поколение и прошлых несколько, вот, дочка у меня, к примеру, все на Уолте Диснее выросли. Включил дочке “Гуси-лебеди” еще на пластинке, когда маленькая была. Сейчас то она большая уже… Так вот она мне и говорит — папа, что это за фигня? А не объяснишь ей, что сказка хорошая, что добрая, что учит чему-то. Что добро зло побеждает, что Баба-Яга и гуси-лебеди брата с сестрой не смогли съесть, а помогли им и яблонька и речка и печка.
Мальчик молчал. Он в отличие от многих в своем поколении, очень любил старые русские сказки. От них как раз дышало теплотой и светом. Но еще в те ранние годы он заметил, насколько они опасны для человека — русские сказки. Переносясь в них, мальчик, еще совсем детсадовец, становился беззубым и его мир был идеалистичным. В них зло всегда проигрывало добру, дружба была настоящей, за углом и от ближних не ждало ничего коварного, а самой большой напастью в мире были баба-Яга, Лихо-Одноглазое, да Змей-Тугарин, которых в реальной жизни не встретишь. А значит — мир безопасен и чист. Но сталкиваясь с людьми, не читавшими старых русских народных сказок и не смотревших советских старых мультфильмов, в которых все ребята должны жить дружно, мальчик видел — мир другой и в его идеалы они не верят. Поэтому, понимал он своими совсем тогда детскими мозгами, вариантов тут немного. Стать таким же как они и обижать слабых и одиночек, не помня или не зная заповедей из сказок и из кота Леопольда. Можно еще лечь на землю и ждать, когда тебя сожрет и сломает мир из более злых детей или даже взрослых. Увы, и взрослые многие, хоть и должны бы быть мудрее, попадались злые — воспитатели и учителя, чьи-то родители или пенсионерки во дворе. Ну а третий вариант — делать вид, что ты не слышал о законах, написанных в сказках, стараться казаться таким же как все, чтобы тебя не сожрали другие дети-пираньи, но в то же время, помнить, кто он есть и не делать зла никому.
Водитель все вздыхал.
— Знаешь вот, что я думаю? Что люди перестали верить в сказку. Оттого и мир катится непонятно куда. Оттого то и мир загибается. Оттого то и все мы злые такие живем.
Мальчик кивнул — он был полностью согласен. А еще он видел, как глаза этого человека наливались грустью с каждой минутой.
— Я с вами полностью согласен. Дедушка мой говорил — в мире всегда есть место чудесам. А вот, мне кажется, никто в это не верит.
— Хорошие вещи он говорил. Прав он был. Раньше еще дети в чудеса верили из сказок. А теперь и они не верят. Куда такой мир годится? На что он нужен?
Водитель открыл окно и закурил. Выпустив дым в окошко, продолжил:
— Я вот знаешь о чем в детстве мечтал? Полететь как Нильс на лебедях. Сказка хоть и не наша, но Андерсен тоже добрые да хорошие писал. Представляешь себе — лететь на лебедях! Ну он на гусях, допустим, Нильс летал, но это уже мелочи… Уже повзрослел, понимал когда, что сказки это выдумка, уже в школе в средней, а все порой мечтал. Да. А сейчас у меня внук трехлетка, малой еще совсем, знаешь о чем мечтает? Видеоблогером стать. И вот как?
Он довез их до райцентровского города.
— Ну что, на автобус надо? Давай подъедем. Я сам то не знаю, сто лет не выезжал, на автостанции уточни, когда там они ходят. Вот, через дорогу, дальше не доехать.Ну, удачи тебе!
Мальчик постоял на обочине, подождав несколько машин. Еще не было и полудня. Расстегнул рюкзак — кот высунул морду и отдышался.
— Лапы не замлели?
— А и замлели, что мне? Тебя же со мной на руках в машину не возьмут?
— Могут и не взять. На автобус пойдем. Там сядем, поедем, расстегну, на колени сядешь. Есть хочешь?
— Нормально пока. Не очень, бывало и дольше без еды сидел.
— Ну пошли, ехать надо.
А водитель поехал дальше. Он доехал уже почти до гаража, но в какой-то момент понял, что не хочет сейчас идти домой и с кем-то из людей встречаться. Несмотря на раннее время, он заехал в маленький магазинчик, взял бутылку водки и пару крепкого пива. Следующий час он пытался заглушить алкоголем невесть откуда проснувшуюся грусть, давя за стаканом стакан. Неясно, что его так разбередило. Уж явно не встреча со странным попутчиком. Но больно было от того, что не сбылась его мечта детства улететь со стаей диких гусей в Лапландию. Да и другие мечты и виды на жизнь, которые появлялись еще в те времена, когда казалось, что море будет по колено, можно нагнуть эту жизнь как угодно.
— Ну а вот сейчас и получись что в этой жизни, — пьяно пробормотал он, — допустим вот она, стоит та жизнь передо мной, а дальше то что? Все равно. Никакого желания…
С тем он и уснул прямо в салоне машины.
Ему снились дикие гуси. Он был во сне мальчиком, которого гном сделал маленьким и он летел на спине одного из стаи. Его лучший друг — гусь Мартин — наконец то привез его в Лапландию. Он спрыгнул на землю. Как ни странно, но в далекой и неведомой Лапландии светило солнце и было тепло, вокруг рос лес. Зеленые деревья весело и беззаботно шумели. “Может быть, такая она и должна быть, та далекая Лапландия? — думал он во сне, — может это как земля обетованная?” Водитель, оглядывая чудесную страну своего сна с высоты своего маленького роста, шел вперед по поляне. Гусь Мартин шел рядом. В этом сне они оба точно знали, куда они идут и зачем. Они подошли к прекрасному дереву, стоявшему посредине поляны.
— Яблоня, матушка, — обратился он к дереву, — не видала ли ты, не пролетали ли тут гуси-лебеди? Я их уже много-много-много лет ищу…
— Поешь моего лесного яблочка, — отвечало ему во сне дерево.
полная версия litres.ru/book/dmitriy-lobzov/sery-gusi-68991223/