Еще один фокус. Давайте посмотрим катрен 72 центурии 5 М.Нострадамуса.
Он про Венеру и Солнце. На всякий случай выдам еще один секрет. Нострадамус часто
использует слова Венера, Марс, Юпитер и т.д. Как смешно это ни звучит, ключ к расшифровке кроется не в книжке "Астрология для чайников", а в поэме Данте "Божественная комедия".
Центурия 5, катрен 72
"Для сладострастного удовольствия сладострастного Эдикт (заявление, норма, указ, подтверждающая бумага),
В веру (закон) подмешает яд.
Венера (же) примет такой добродетельный курс,
Что затемнит все качества солнца".
Не будем анализировать весь катрен. Просто напомню, что Венера - это про любовь. Солнце - про мудрость и разум. Этот катрен надо просто почувствовать. Я бы привел в пример "Собор Парижской Богоматери". Речь идет о том, что бумаги могут оправдать сладострастие, но не смогут пленить настоящие чувства.
В любом случае нам необходимо найти аналогичный сюжет в романе "Мастер и Маргарита" М.А.Булгакова. Там должна быть упущенная Венера, и какой то подтверждающий Эдикт.
****
Это из самой концовки романа "МиМ" "Эпилог".
"Тут надо непременно поглубже схорониться за решеткой, ибо вот сейчас сидящий начнет беспокойно вертеть головой, блуждающими глазами ловить что-то в воздухе, непременно восторженно улыбаться, а затем он вдруг всплеснет руками в какой-то сладостной тоске, а затем уж и просто и довольно громко будет бормотать:
— ВЕНЕРА! ВЕНЕРА!.. Эх я, дурак!..
— Боги, боги! — начнет шептать Иван Николаевич, прячась за решеткой и не сводя разгорающихся глаз с таинственного неизвестного, — вот еще одна жертва луны... Да, это еще одна жертва, вроде меня.
А сидящий будет продолжать свои речи:
— Эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, старый осел! БУМАЖКУ ВЫПРАВИЛ! Эх, терпи теперь, старый кретин!
Так будет продолжаться до тех пор, пока не стукнет в темной части особняка окно, не появится в нем что-то беловатое и не раздастся неприятный женский голос:
— Николай Иванович, где вы? Что это за фантазии? Малярию хотите подцепить? Идите чай пить!
Тут, конечно, сидящий очнется и ответит голосом лживым:
— Воздухом, воздухом хотел подышать, душенька моя! Воздух уж очень хорош!
И тут он поднимется со скамейки, украдкой погрозит кулаком закрывающемуся внизу окну и поплетется в дом.
— Лжет он, лжет! О, боги, как он лжет! — бормочет, уходя от решетки, Иван Николаевич, — вовсе не воздух влечет его в сад, он что-то видит в это весеннее полнолуние на луне и в саду, в высоте. Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну, чтобы знать, какую такую Венеру он утратил и теперь бесплодно шарит руками в воздухе, ловит ее?".
****
Ну и на всякий случай проверим, что там было в этой бумажке (это из главы "Извлечение мастера").
"На месте Наташи оказался Николай Иванович. Он приобрел свой прежний человеческий облик, но был чрезвычайно мрачен и даже, пожалуй, раздражен.
— Вот кого с особенным удовольствием отпущу, — сказал Воланд, с отвращением глядя на Николая Ивановича, — с исключительным удовольствием, настолько он здесь лишний.
— Я очень прошу выдать мне удостоверение, — заговорил, дико оглядываясь, Николай Иванович, но с большим упорством, — о том, где я провел предыдущую ночь.
— На какой предмет? — сурово спросил кот.
— На предмет представления милиции и супруге, — твердо сказал Николай Иванович.
— Удостоверений мы обычно не даем, — ответил кот, насупившись, — но для вас, так и быть, сделаем исключение.
И не успел Николай Иванович опомниться, как голая Гелла уже сидела за машинкой, а кот диктовал ей:
— Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Иванович провел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качестве перевозочного средства... поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши "боров". Подпись — Бегемот.
— А число? — пискнул Николай Иванович.
— Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной, — отозвался кот, подмахнул бумагу, откуда-то добыл печать, по всем правилам подышал на нее, оттиснул на бумаге слово "уплочено" и вручил бумагу Николаю Ивановичу".