Двадцатый век всё ближе, ближе,
И бродят буйные умы
По узким улочкам Парижа,
Идей и праздности полны.
Стремятся в залы ресторанов,
В альковы душные гетер,
В парах абсентовых дурманов
Мостят свой личный бельведер.
Париж, в твоём огромном чреве
Парнастцы задавали тон,
Не с мыслью о насущном хлебе,
Не в поисках святых мадонн.
А в поисках лишь им понятных
Великих истин не земных.
Но в масках сущностей занятных,
Борделей шумных и пивных
Терялась истина в подкладках
До дыр истёртых пиджаков,
Струилась в потаённых складках
И тлела в проймах рукавов.
В Гоморре этой суть утратив
И новых истин не сыскав,
К утру последний франк потратив,
И тот и этот свет поправ,
Собратья проклятых поэтов,
С зелёной музой единясь,
Сплетали в сумраке рассветов
Из гордых своенравий вязь.
В волнах опальных декаданса,
Всему и вся наперекор,
Их дух мечась в краях Прованса,
Бросал эпохе свой укор.
От прочих всех, они иные,
Но ими новый век зачат.
А все печали их и ныне,
Как горький реквием звучат.
***
К декадентам относили Теофиля Готье, Шарля Бодлера, Артюра Рембо. Верлен и другие «проклятые поэты» в 1886-89 годах публиковались в журнале «Декадент». Декадентам был свойственен крайний индивидуализм. Они заявляли, что отвергают условности и предрассудки, «обывательскую» мораль и мещанство. В своих произведениях, проникнутых пессимизмом и безнадежностью, декаденты изображали красоту «падения», смерти и небытия, греха и порока, восхищение болезненной красотой. Произведения декадентов далеки от реализма, их форма зачастую сложна и запутана.