Весна врывается без позволенья
и закипает зеленью в садах.
Она не знает страха и смущенья,
как юноша в невызревших годах.
Порой её ухаживанья томны,
но лихость всё равно берёт своё.
Не знает скромности и полутона
безумное веселие её.
Но почему-то вдруг среди такой
симфонии любви, азарта, страсти,
где только б и грести лопатой счастье,
как рыбной костью, я давлюсь тоской.
И в зелени, и в белых лепестках
и в синеве, пронзительной и сочной,
и в звёздах, густо высыпавших ночью,
неясное томление и страх...
И мой мирок так безутешно мал,
а внешний мир так странно бесконечен,
что горькою отравой дышит вечер
на запотевший от тепла бокал.
Себя ли жаль, других ли, никого ль,
но, подбородок подперев руками,
я прижимаюсь лбом к оконной раме
и чувствую физическую боль.