Вечерний догорал закат,
Заметно сумерки сгущались.
Вдоль речки тихо брёл солдат,
С войны мужчины возвращались.
Уже закончились бои,
Досталось людям и немало.
- Я дома, вот края мои,-
Подумал он, вздохнув устало.
Вот кустиков нестройный ряд
Расположился вдоль речушки,
И вдруг его тревожный взгляд
Заметил силуэт девчушки.
Сергей прислушался, дитя.
Услышал тихое рыданье.
Девчонка, мяч в руках вертя,
Твердила, будто заклинанье:
- Вернись, мой папочка, приди,
Ты видишь, мама умирает.
Мамулечка, не уходи!
(Убили папу, Таня знает.)
Не оставляй меня одну,
Ведь я совсем ещё ребёнок.
И плач тот резал тишину,
И был он жалобен и звонок.
Сергей приблизился немного.
Такие видел он картины:
Воронка прямо на дороге
От разорвавшейся здесь мины.
_ Здесь даже Бог нам не поможет,-
Устало вымолвил солдат,-
А маму похороним всё же.
И девочки потухший взгляд
Увидел он. И сердце болью
В его груди отозвалось,
Как будто бы на рану солью
Посыпать самому пришлось.
Своей сапёрною лопаткой,
Уже почти в кромешной тьме,
Глядя на девочку украдкой,
Могилку сделал на холме.
Ох, как же больно
слышать было
Не детский плач,
А крик навзрыд:
-Не смей закапывать могилу
Она не умерла, а спит.
Сергей девчонку взял на руки,
Она не выпускала мяч.
Не слыша собственные звуки,
Шептал он: «Девочка, не плачь.
Тебя одну я не оставлю,
Не бойся, миля, нет, нет,
Я познакомлю вас с Натальей,
Моей дочуркой твоих лет.
Наташе ты сестрою станешь,
Дочуркой будешь нам с женой,
Только не плачь, ты слышишь, Таня,
Ну, перестань, пойдём домой.»
Сергей усталыми шагами
Побрёл, воронку обогнув,
Он пятый год не видел маму,
Не видел пятый год жену.
Война, как много ты народу
Разлуки, горя принесла.
И шёл солдат, не зная броду,
И плыл на лодке без весла.
Дорога эта так знакома,
А сердце бьётся всё сильней.
Вот и крыльцо родного дома,
Калитка, вывеска на ней:
Каюрин С. Остановившись,
На стены отчие взирал
И, на колени опустившись,
Он долго землю целовал.
- Вставай,- услышал над собою
Танюшкин голос,- Что с тобой?
- Нет, всё в порядке, я спокоен,
Я рад, что мы пришли домой.
Сергей тихонько постучался,
Душевный трепет затая,
Тот час вопрос: - Кто там?, - раздался.
- Открой, Мария, это я.
Мария двери отворила,
Ещё не приходя в себя,
Губами бледными твердила:
- как долго я ждала тебя.
Заплакав, бросилась к Сергею,
Руками, обхватив в кольцо,
До боли сжала мужа шею,
Прижав к груди его лицо.
За дверь, слезами заливаясь,
Поспешно выбежала мать.
И сына от жены стараясь,
Себе, как будто, отобрать.
Про Таню, словно, все забыли,
Стоит бедняжка в стороне,
Стряхнув ботиночки от пыли,
Она приблизилась к стене.
Прижавшись, села потихоньку.
Но тут Сергей в тени сеней
Увидел смуглую девчонку:
- Наташенька. Иди ко мне.
Ты что же папу не узнала?
Та улыбнулась, подошла:
- Я тебя тоже ожидала,
Вот и ботинок твой нашла.
Ты уезжал когда, сердился,
Никак не мог его найти,
Он во дворе в песке зарылся,
Чтоб от войны тебя спасти.
- Глупышка, - и, подняв Наташу,
Кружил её над головой,
- Ты не забыла тайну нашу,
Кого мы приведём домой?
- Да, да, я помню обещанье,
Что ты сестрёнку принесёшь,
Такую маленькую Таню
В капусте, будто бы найдёшь.
- Твоё задание исполнил,
Сиротку эту приютил,
И только в этот миг увидел,
Что рядом девочка стоит.
_ За что же Бог её обидел?-
Мария тихо говорит.
Они склонились над Татьяной,
Но тут внезапно грянул гром.
- Вот дождь начнётся окаянный,
Пойдемте лучше-ка мы в дом,-
Галина Львовна суетилась,
Спешила сыну дверь открыть,
Лицо от радости светилось,
Такую встречу не забыть.
-------------------------------------
Стрелою годы пролетели,
Как будто день один прошёл.
Заметно девочки взрослели,
Шестнадцатый им год пошёл.
Наташа, бойкая девчонка,
С друзьями бегала, резвясь,
А Таня. Подобрав юбчонку,
С крыльца смывала тряпкой грязь.
Она была трудолюбива,
Старалась каждому помочь,
Чета Каюриных любила
Татьяну, как родную дочь.
И с бабушкой она ходила
Сидеть частенько у костра.
Но вот Наталья не забыла,
Что ей Татьяна не сестра.
Она была горда, сварлива,
Старалась Таню унижать.
Бывает так несправедлива,
Что невозможно удержать.
Её отец бранил напрасно,
И мать твердила: «Так нельзя,
Ведь ты ведёшь себя ужасно».
Не одобряли и друзья.
Бывали дни, когда Наташа,
С Татьяной милою была,
Всем говорила: «Таня наша».
Танюшкой иногда звала.
И в школе дружными считали,
Они везде были вдвоём,
Читали, думали, мечтали,
Но только каждый о своём.
----------------------------------------
Проснувшись, Таня быстро встала,
Тихонько вышла на крыльцо,
Ей осень нежно освежала
Прохладой утренней лицо.
Её переполняли чувства,
В душе творился кавардак,
То становилось очень грустно,
То радость освещала мрак.
Так ничего не понимая,
Она вернулась снова в дом.
Наташу разбудила, зная,
Что та проспит, хоть грянет гром.
Позавтракав и взяв портфели,
Казалось Тане в этот день,
Не шли до школы, а летели
На крыльях, обгоняя тень.
И в коридоре , до урока,
Она не слышала звонка,
Не избавлялась всё от шока,
Не затолкали в класс пока.
Она за парту тихо села,
У ней валилось всё вокруг,
На двери пристально смотрела.
И в этот миг раздался стук.
Татьяна вздрогнула, в проёме,
Как ночь, прорезав огонёк,
Директор, рядом незнакомый
Стоял красивый паренёк.
- Раиса Павловна, простите,
Что к вам я на урок проник.
Ребята, познакомьтесь,- Витя.
Это наш новый ученик.
Он что-то говорил, и всё же
Слова, как эхо, донеслись.
Она услышала, О, Боже,
- Иди, с Каюриной садись.
Наталья впереди сидела,
С ней Сашка Мезенцев, хромой,
И, повернувшись, прошипела:
- не вздумай, Танечка, он мой.
Но Таня слов не понимала,
Она смотрела на него,
Его черты и взгляд усталый
Не говорили ничего.
Он шёл тяжёлыми шагами,
Высокий стройный, словно бог.
- Приказано садиться с вами.
Вас как зовут? - И встать помог.
- Татьяна, так зовут ребята,-
И молча, пересев к окну,
Подумала: - не зря за партой
Меня оставили одну.
Наталья действовала быстро,
Искусно бросив нежный взгляд:
- Мы знаем, что зовут вас Виктор,
Меня Наташа. – Очень рад, -
Он снова посмотрел на Таню,
И этот взгляд её пленил,
Как будто прямо в сердце ранил,
И за собою вдаль манил.
Но он обратно повернулся,
Наталью тронул за плечо
И так ей мило улыбнулся,
Что сердцу стало горячо.
Она весь день сидела, молча,
Домой из школы шла одна.
Наталья с Виктором до ночи
Всё говорили у окна.
Упав на старенький диванчик,
Лицо ладонями зажав.
Какой он всё же милый мальчик,
Но до чего же он не прав.
Наталья в дом влетела ветром,
Портфель, оставив у двери,
Стащила кофту. Сбросив гетры,
К Татьяне бросилась, - Смотри,
На её пальце безымянном
Сверкнула камешком кольцо.
Сияла неподдельным счастьем
Её красивое лицо.
Она всё что-то говорила,
Рассказывала про него.
Татьяна про себя твердила,
Ведь не случилось ничего.
На утро Виктор был любезен,
С Татьяной много говорил,
Смеялся, вежлив был и весел,
Весь класс мгновенно покорил.
На третьем, кажется, уроке
Татьяну вызвали к доске,
Ей нужно было вспомнить строки,
Записанные на листке,
Но в голове одни потёмки,
Сознанье не было с утра.
- Наташа, помоги сестрёнке.
- Она мне вовсе не сестра.
Её слова прижали массой,
А сердца стук не удержать
И, пулей выскочив из класса,
Татьяна бросилась бежать.
Она бежала по дороге,
Не видя под собой земли,
Её пружинистые ноги
Куда-то дальше всё несли.
И обезумев в этой гонке,
И безнадёжной, и пустой,
Услышав сзади голос звонкий:
- Татьяна, подожди, постой.
Немного сбавив бег, Татьяна
Остановилась у берёз.
Незаживающая рана
Татьяну мучила до слёз.
И всё же голос этот звонкий
Она узнала, задрожав.
Татьяна обернулась робко,
Да, это Виктор прибежал.
Он подошёл к ней, взял за руки:
- Зачем же долго так бежать,
Испытывать такие муки,
Ну, успокойся, Таня, сядь.
Он посадил её и рядом
Присел на корточки, вздохнув.
Неоценимою наградой
Был Виктор ей. Щекой прильнув
К нему, Татьяна зарыдала.
Она как милое дитя.
Осенним лепестком дрожала,
А Виктор вымолвил, шутя:
- ну, что ты, Танечка, не плачь,
Ведь не утонет в речке мяч,
А я куплю тебе другой,
С полоской ярко-голубой.
И вот Татьяна улыбнулась,
Приблизился лица овал.
И чувство нежное проснулось,
Татьяну Виктор целовал.
И вот под этой же берёзой
Они встречались и не раз.
Сегодня расставанья, слёзы
Из Таниных катились глаз.
На службу Витю провожая,
Уткнувшись в крепкое плечо,
Сама того не понимая,
Она шептала горячо:
- Ты только, Витя, возвращайся.
Об этом лишь тебя молю.
Дождусь тебя, не сомневайся,
Запомни, я тебя люблю.
--------------------------------------
Четвёртый день стучат колёса,
И этот монотонный стук
Сводил с ума, и папироса
У Виктора погасла вдруг.
Курил он, стоя у окошка,
Тоска, как угли, душу жгла.
В руках Татьянина серёжка,
Она сама её дала.
Чтобы он помнил, все три года,
Что его помнят, любят, ждут,
Чтоб не сломила непогода,
Казался лёгким тяжкий труд.
Он улыбнулся, вспомнив Таню,
В карман серёжку положил.
Уже, как будто, подъезжаем,
Состав тихонько тормозил.
Построиться, команду дали,
Перрон заполнен до краёв,
В шеренги длинные вставали,
Вот и солдат ты, Журавлёв.
Ещё нестройными рядами,
Не поднимая ногу в такт,
Шли новобранцы с рюкзаками,
Но их научат, это факт.
Солдатские настали будни:
Подъём, занятия, отбой.
Не скажешь, что тебе здесь трудно
И не попросишься домой.
То строевая подготовка,
Политзанятия, наряд,
Противогаз, в руках винтовка –
И это каждый день подряд.
Развод, вечерняя прогулка,
Здесь нет такого слова – лень.
Десять солдат и хлеба булка
И раз в неделю банный день,
А после ужина законно
Даётся время отдыхать,
Чтобы любой солдат спокойно
Мог сесть и письма написать.
В эти чудесные минуты
Татьяну Виктор вспоминал.
И ежедневно почему-то
Письмо ей длинное писал.
Писал о том, как крепко любит,
Что помнит он всегда о ней,
Что никогда он не забудет
Тех лучших и счастливых дней,
Что скоро кончится учебка,
Их в часть служить переведут,
Так вот глядишь и незаметно
Три года, как три дня пройдут.
Когда приеду в часть, то сразу
Свой новый адрес напишу,
Ты помнишь, мне сказала фразу,
Не забывай её, прошу.
-------------------------------------
Татьяна у стола стояла,
Уж прочитав который раз,
Письмо раскрытое держала
И слёзы капали из глаз.
Наталья молвит, сбросив свитер:
- Ну что он пишет, расскажи,
Как наш там разлюбезный Виктор,
Ой, фото, ну-ка покажи.
Они разглядывали, в форме
Он был солидней и стройней
- Их там неплохо видно кормят,
Смотри-ка, он ведь стал полней.
Они шутили и смеялись
Да говорили всё о нём.
Они теперь не расставались
Везде, всегда были вдвоём.
И завтра в город едут вместе,
Учиться будут поступать.
Они уж сдали документы
Их Виктора возила мать.
Наташа будто бы смирилась,
С Татьяной вежлива, дружна,
Вся её злоба растворилась,
Татьяна ей была нужна.
А в глубине души сердилась,
И на последнее письмо
Она вчера всё же польстилась
И вскрыла, прочитав его.
Все дни волнения во власти
Татьяне приходилось ждать,
Ведь Виктор новый адрес части
Уже бы должен написать.
Сегодня в город уезжая,
Она не знала, как ей быть,
И адрес свой, его не зная,
Она не сможет сообщить.
Была ещё одна надежда,
когда письмо его придёт,
Пусть прочитав, конечно, прежде
Его отец иль мать пришлёт.
Не зря надеялась Татьяна,
Наталья ревности полна,
С ожесточением и рьяно
Меж ними стала, как стена.
Письмо она сожгла, конечно,
Припрятав адрес у себя.
Ответ писала бессердечно,
Со злобой, только не любя.
Она, не думая, писала
И ложь её в конверт легла,
Что Таня в институт попала,
Когда доцента завлекла,
И что сейчас живёт с ним вместе,
Совсем забыла о тебе,
Прощенья нет твоей невесте,
Уж лучше покорись судьбе.
Писать тебе она не стала,
Твой адрес мне передала.
«Ты напиши ему, - сказала,-
Сама никак я не могла».
Вот дело сделано в конверте
Лежал исписанный листок,
Она не думала, поверьте,
Что был поступок тот жесток.
До почты быстро добежала,
И, в ящик опустив конверт,
Она с надеждою шептала,
Поверит Виктор или нет.
Её ничто не волновало,
Душевный обрела покой.
Сбылось всё то, о чём мечтала,
Теперь ты, Витя, будешь мой.
С тех пор прошло немало дней,
За почтою следила строго.
И вот опять конверт у ней,
Читала прямо по дороге.
Она мгновенно поняла,
Что надо дать письмо Татьяне,
Но ещё долго берегла
Конверт и горькое посланье.
И вот в весенний жаркий день,
На выходные уезжая,
Татьяна хмурая, как тень,
Письмо ждала, беды не зная.
Уже приехали домой,
Уже и встречины обмыли,
Татьяна со своей сестрой
Посуду быстро перемыли,
И выйдя в сад, не торопясь,
Наташа Таню позвала.
- Таких подонков, отродясь,
Я, Таня, в жизни не видала.
На вот, прочти,- и подаёт
Конверт без марки бедолаге.
Татьяна почерк узнаёт
И руки тянутся к бумаге,
Но, что же это, не пойму,
Письмо написано Наталье.
Как вышло так и почему?
Лицо окуталось печалью,
Она дрожащими руками,
Мгновенно надорвав конверт,
По строчкам пробежав глазами
На свой вопрос нашла ответ.
«Наташа, здравствуй», - эту строчку
С трудом ей удалось прочесть.
В глазах мелькали буквы, точки,
Что дальше там, какая весть?
Ещё строка: - Прости, Наташа,
Что я тебя отверг тогда.
Видать судьба такая наша,
И в этом вся моя беда.
Тебя отвергнув, я Татьяну
Своею спутницей избрал,
Но этот выбор был обманный,
Не доиграв, я проиграл.
На Таню зла я не имею
И не имел бы никогда.
Писать о дружбе я не смею.
Прощайте обе навсегда.
В десятый раз читая строки,
Татьяна не могла понять,
Зачем же Виктор так жестоко
С ней поступил, где силы взять.
И вдруг, как молнией пронзило,
Случилась страшная беда
И эта фраза в мыслях всплыла:
«Прощайте обе навсегда»
В саду истошный крик раздался,
Татьяна закричала: «Нет!»
И тонкий стан её помчался,
Как в пору давних школьных лет.
Тогда за нею Виктор гнался,
Сейчас она была одна.
Мозг муравейником метался,
В глазах стояла пелена.
Бежала долго, задыхаясь,
До той берёзы, где она
Когда-то с Виктором встречалась
И вот сейчас одна, одна.
К лицу ладонями прижалась,
И лёжа на траве густой,
Совсем по-детски разрыдалась,
Прощаясь со своей мечтой.
Уже стемнело, Таня встала,
Но так и не придя в себя,
Куда-то медленно шагала,
В руках травинки теребя.
Опустошена и разбита,
Во тьме шагала через сад,
Любовь их с Виктором разбита
И нет пути теперь назад.
-----------------------------------------
В казарме тишина стояла,
Солдаты спали мирным сном,
Лишь Виктор, скинув одеяло,
Лежал и думал об одном.
Как наяву он видел Таню
И ту берёзу рядом с ней,
И первое в любви признанье
Он вспоминал уж много дней.
Подъём объявлен, по привычке
Он быстро форму одевал.
Ответил: «Я»,- при перекличке,
Сам ничего не замечал.
В строю, в столовую шагая,
Не понимал куда идёт.
Он думал, чай один глотая,
Когда же всё это пройдёт.
Он вёл себя, как будто спьяну,
Уж завтрак кончился, развод.
Учебные прыжки по плану
Сегодня выполняет взвод.
Усердно действуя руками,
Готовил парашют, и вот
По трапу грязными шагами
Он поднимался в самолёт.
И там уже под облаками,
Набрав предельно высоту:
«Что, Журавлёв, сегодня с вами?
Глядишь как будто в пустоту.»
Он вздрогнул, но ответил сразу:
«Нет, нет, товарищ лейтенант,
Я просто вспоминаю фразу.»
«Смотри, держись бодрей, солдат.»
И вот приказ раздался громкий:
«Первый пошёл, второй пошёл».
И все услышали лишь только:
«Я счастья в жизни не нашёл».
Земля так быстро приближалась,
Уж видно так мне суждено,
И жизнь короткая промчалась
Перед глазами, как кино.
А что он видел в жизни этой,
Что он успел от жизни взять,
И сердце вдруг зажглось надеждой,
Постой, зачем же умирать.
Ещё не сделал очень много,
В глаза Татьяне не взглянул,
Ждёт встречи мать, за ради бога,
И резко за кольцо рванул.
Вверх купол быстро встрепенулся,
Но было поздно в тот момент,
Сосновых веток он коснулся,
И в клочья разрывал брезент,
Ломались ветки, рвалась кожа,
Он издавал истошный крик,
Но купол, вздувшись, сделал всё же
Работу тормоза на миг.
При страшной скорости паденья,
Раскрывшись, купол создаёт
Огромное сопротивленье,
И скорость резко упадёт.
А в этот миг рывок и тело
Бросает вверх,
Затем уж вниз.
Парашют сделал своё дело,
И Виктор на сучках завис,
От боли в кровь кусая губы,
Он вынул нож и, не спеша,
Обрезал стропы и забылся,
Лишь стон раздался чуть дыша.
К нему сознанье приходило,
Но покидало в тот же час,
Ведь он прикладывал все силы,
Чтобы спуститься и не раз.
Его искали очень долго,
Уж было всем не до прыжков,
У штаба появилась Волга,
Сам генерал – майор Рожков.
Прочёсывали лес всем взводом,
Был дан приказ найти его.
Ближайших деревень с народом
Беседовали – ничего.
Совсем стемнело, все устали,
В казарму возвратился взвод,
На утро поиск продолжали,
Подняли в воздух вертолёт.
Летая чуть не по верхушкам,
Заглядывая там и тут,
Радист услышал: «Я – Кукушка.
Приём. Я вижу парашют».
Комдив вскочил, он чуть не плакал:
- Как парашют? Не может быть?
Все видели, он просто падал,
А значит, может, будет жить!?
Давайте место нахожденья!
Машину! Быстро! Лейтенант!
Бегом оставить прохлажденья,
Бери с собой своих солдат.
--------------------------------------
В больницу Виктора доставив,
Уже десятый час подряд
Комдив, потупив взгляд усталый,
Ждал от хирурга результат.
Тот вышел, вытер пот устало,
Присел напротив, помолчал.
«Хотя надежды было мало,
Жить будет, слышишь генерал,
Но вот ходить уже не сможет,
Это я точно говорю.
Здесь даже бог нам не поможет,
А чудеса я не творю».
Он снова встал, прошёл немного,
Вернувшись, тихо постоял,
Сказал внушительно и строго:
«Вы поезжайте, генерал.
Мы всё возможное предпримем,
И если верить в чудеса,
Быть может, на ноги поднимем,
Дай бог, помогут небеса».
Рожков поднялся: «Да, поеду,
Родным бы сообщить, но как?
Над смертью вы свою победу,
Одержите, надеюсь, так?
Родных мы известим, вот только,
Прошу вас адрес сообщить,
Узнать такую новость горько,
Не то, что к делу приобщить.
Я вижу вы устали очень,
Советую вам отдохнуть».
- Да, я уже не спал две ночи
И думаю, что не уснуть.
- нет, нет, сегодня отдыхайте,
Устали, вижу по глазам,
А в данном случае, представьте,
Сон – чудодейственный бальзам.
Комдив печально улыбнулся,
В глаза хирурга заглянул
И как – то резво встрепенулся,
Усталость будто бы стряхнул.
Он встал и твёрдыми шагами
Направился к входной двери.
- Профессор, слышишь, этот парень
Подняться должен, ты смотри.
Он вышел, дверью хлопнув громко,
А доктор всё ещё стоял.
«Подняться должен, да и только», -
Как заклинанье повторял.
---------------------------------------
День выдался такой чудесный,
Погода просто благодать.
Елена Павловна, конечно,
О сыне не могла всё знать.
Она проснулась утром рано,
Возилась долго у плиты,
С соседом поворчала пьяным,
Уже с утра залил болты.
Она всегда так выражалась,
Увидев пьяного его.
Но вот сегодня не смеялась
И не шутила ничего.
Уж третий день, она не знала,
Что с нею происходит вдруг.
И вроде бы как не устала,
А всё вот валится из рук,
И сердце сильно защемило,
Сказались видимо года.
И всё на свете ей не мило,
Не уж-то с Виктором беда.
Но вот раздался стук, постойте,
Ведь этот кто-то незнаком.
- Елена Павловна, откройте,
Я ваш районный военком.
Она рукой за грудь схватилась,
Второй махнула – проходи.
Дыханье вдруг остановилось,
А сердце рвалось из груди.
- Вы ради бога успокойтесь,
Всё страшное уж позади.
Он будет жить, не беспокойтесь
И у него всё впереди.
Елена Павловна вскочила:
- О, Боже, что же я сижу,
Ведь вы, наверно, на машине.
Да, я сейчас, я выхожу.
И вот она уже в палате,
Трясутся губы, слёзы льют.
Какой – то жидкости на вате
Зачем-то ей под нос суют.
Она лишь только видит сына,
Не до чего ей дела нет.
Весь забинтованный и синий
Пугающий на коже цвет.
Она склонилась, уповая
На милость божью и на рок:
- Моя кровинушка, родная,
Не покидай меня, сынок,
Ты мой единственный любимый,
Мне без тебя уже не жить,
Кого же мне встречать, родимый,
Кого жалеть, кого любить?
Она рыдала долго очень,
Её не мешали слёзы лить.
Так будет легче, только к ночи
Её пришлось остановить.
– Елена Павловна, поверьте,
Он крепко спит и видит сны,
Ч говорю как врач, заметьте
Ему здоровой вы нужны.
Вы же с дороги, отдыхайте,
Мы здесь поставили кровать,
А я проверю, так и знайте,
Приказываю вам поспать.
Она устало улыбнулась:
- Спасибо, доктор, не уснуть,
До лба сыночка прикоснулась,
Всё же попробую вздремнуть.
Вот жалко только, что Татьяне я не успела сообщить.
Стоп, есть же телефон Натальи,
Ей надо будет позвонить.
На сообщение Наталья
Ответила: «Вот дурак.
Ну, ладно уж, скажу Татьяне,
Не знаю только, вырвусь как».
Она повесила лишь трубку,
Пробормотала: «Как же быть?
Ждала, что он попросит руку,
А он не сможет и ходить.
Нет, мне такая перспектива
В мои-то годы не нужна.
Татьяна вежлива, учтива,
Пусть будет с ним теперь она».
Татьяне передав посланье,
Она спокойно отнеслась,
И как зловещее создание
Своим желаньям отдалась.
----------------------------------------
Уже три дня, как Таня с мамой
Сидели с Виктором вдвоём,
И долго длинными ночами
Мечтали только об одном.
Елена Павловна просила
Татьяну в институт идти,
Но та настойчиво и мило
Сказала6 «Нет, его спасти
Должна я,
И спасу от смерти,
Я научу его ходить.
Да будет так, вы мне поверьте,
И будет он меня любить.
Мать обняла её, припала
К её щеке, сама в слезах
И всё на ухо её шептала
С заметной дрожью на губах:
- Родная ты моя, послушай,
Ведь у тебя всё впереди,
Ты молода ещё, Танюша,
Послушайся меня, иди.
Татьяна резко отстранилась:
- Нет, я сказала, не уйду.
С учёбой я уже простилась,
А счастье я своё найду.
Они ходили вместе всюду
И часто спорили, любя,
И вместе ждали словно чудо,
Когда же он придёт в себя.
В тот день Татьяна всё забыла,
Весь день не ела ничего,
Руками простынь теребила
И всё смотрела на него.
Елена Павловна уснула,
Устала очень, пусть поспит,
Татьяна тоже чуть вздремнула,
Сейчас за Витей последит.
Двенадцать дней прошло, он в коме,
Ещё в себя не приходил.
Татьяна в сладкой полудрёме
Не спать, стараясь из всех сил.
И Таня силы находила,
Всегда старалась рядом быть.
Ведь она так его любила,
Не в силах так никто любить.
Так почему-то ей казалось
И твёрдо верила она,
Что ту любовь, что ей досталась
Она использует сполна.
День подходил к концу, Татьяна,
Запомнив доктора наказ:
- Следить за Витей неустанно,-
Он повторял это не раз,-
И если вдруг, что шевельнётся,
Быть может, вздрогнут мышцы глаз,
Незамедлительно придётся
Вам сообщить мне в то же час.
Я выразился некорректно,
Не в тот же час, а в тот же миг.
И вот Татьяну незаметно
Такой момент врасплох настиг.
Вначале Виктор дрогнул бровью,
Затем и дёрнулась рука,
Она склонилась к изголовью
Удостовериться пока.
- Елена Павловна, проснитесь,-
Сама рванула в коридор
И закричала, так простите,
Как будто грянул сводный хор.
Профессор от такого крика
Едва в себя пришёл и вот
Он тоже громко крикнул: «Вика,
В реанимацию, вперёд.
Елене Павловне и Тане
Сказали с глаз уйти долой.
Неоднократно предлагали:
- Вы бы поехали домой.
Но те, как будто, сговорились,
Упрямо оставались ждать,
И в коридоре разместились,
Чтоб результат скорей узнать.
Профессор вышел, оглянулся,
Немного, молча, постоял,
Увидев женщин, улыбнулся:
- Ну, дамы, кризис миновал.
Сегодня вам поспать придётся,
Чтоб выглядели по уму.
Увидев вас, он ужаснётся,
Если таких пущу к нему.
Пока к нему нельзя, поверьте,
Больше ни слова, отдыхать.
Себя немного, пожалейте,
А завтра не с утра, а в пять,
В общем, под вечер он проснётся
И будет кстати ваш приход.
Увидит вас и улыбнётся
И полностью в себя придёт.
Они ушли в свою каморку,
Им отвели здесь уголок,
А что им надо, хлеба корку,
Кровати да воды глоток.
Татьяна думала, гадала,
Как же мне Виктору помочь?
Усталость всё же совладала,
Она уснула на всю ночь.
Утром вдвоём сходили в город,
Продуктов взяли про запас.
- Ну, вот теперь не страшен голод,
А деньги кончились у нас,-
Елена Павловна шутила
Впервые за двенадцать дней.
Какая же дана ей сила,
Какой характер был у ней.
Они сегодня так спешили
К пяти часам, чтобы успеть.
И вот им к Вите разрешили
Войти в палату, посидеть.
Профессор сделал наставленье:
- Больного утомлять нельзя.
Поймите, для выздоровленья
Ему покой нужен, друзья.
- Да, да, конечно, понимаем,
Покой и только лишь покой,
Нельзя расстраивать, мы знаем.
И он на них махнул рукой:
- В общем, вы с правилом знакомы,
Так что счастливого пути.
Они, застряв в дверном проёме,
Пытались поскорей войти.
Врач подмигнул им, улыбнулся:
- Как дети, право, - и ушёл.
И больше он не оглянулся,
Сказав, всё будет хорошо.
Услышав шум, Виктор напрягся,
Тихонько приоткрыл глаза,
А из груди вдруг стон раздался,
Блеснула на щеке слеза,
Он гневно посмотрел на Таню:
- Зачем пришла, прошу уйди.
Сверля глазами, больно ранил.
Она скрестила на груди,
Прижавшись к стенке, свои руки,
Шептала: «Витенька, постой,
Не выдержу я этой муки,
Ты не узнал меня, родной?
Я Таня, Таня, видишь?
- Вижу.
- Я без ума тебя люблю.
- нет, убирайся, ненавижу,
Я ложь с изменой не терплю.
Он взглядом обратился к маме:
- Мамулечка, родная, ты?-
Шептал он бледными губами,
Узнав родимые черты.
Елена Павловна рыдала:
- Зачем же, Витенька, ты так
Обидел Таню, я ведь знала,
Что ты любил её и как.
Он как-то криво усмехнулся,
Усталый взгляд его потух
И снова в бездну окунулся.
Татьяна размышляла вслух:
- какая ложь и где измена?
Я ничего не поняла.
Елена Павловна за стену,
Держась к двери, тихонько шла.
Раздался крик, врача зовите,
Но врач и сам уже спешил,
Татьяна вскрикнула: «Смотрите,
Он вроде бы глаза открыл».
В палату все уже спешили.
И врач пришёл, и медсестра:
- Вы, что базар здесь учили,
Я удалю вас до утра.
Увидел он, что Виктор в норме,
Но из палаты удалил.
Татьяне с мамой он напомнил,
Последний раз предупредил.
----------------------------------------
Елена Павловна гадала,
Как мог так Виктор поступить,
Но ничего не понимала,
И Таню не могла спросить,
Та всё по-прежнему рыдала,
И всё твердила, ну за что,
Уткнув лицо под одеяло.
Нет, явно что-то здесь не то,
Утром она уговорила
Татьяну к Вите не ходить:
-Пока я не установила,
За что он мог тебя винить.
Я непременно всё узнаю,
Я ты, давай, ещё лежи.
- Я ничего не понимаю,
Меня он обвинил во лжи.
- всё прекрати реветь, Танюша.
Та согласилась и легла.
- Поверь ты мне, так будет лучше.
И Таня третий день ждала.
Сначала мать спросить боялась,
Чтоб Виктора не волновать,
А в эти дни, как ни старалась,
Он не хотел её понять,
Он не хотел про Таню слышать,
На мать сердился и кричал:
- Прошу тебя, дайте мне выжить,
То замыкался и молчал.
-------------------------------------
А дни, как птицы пролетели,
Он на поправку явно шёл,
Все раны быстро заживали,
И всё бы было хорошо.
Его одолевали мысли,
Давили будто тяжкий гнёт,
И тучей чёрною нависли,
И будто пламя сердце жжёт.
Закрыв глаза, он видел Таню,
И это больно его бьёт.
Затем то, мерзкое посланье,
Где об измене речь идёт.
Он сколько раз уже пытался,
Чтобы отвлечься и забыть,
Но с памятью не расставался
И продолжал её любить.
Любить и тут же ненавидеть
За то предательство и ложь.
Как может всё-таки обидеть
Любимый человек… Ну что ж,
Из жизни вычеркну страницы,
Лишь одного я не пойму,
Она всё время здесь, в больнице,
Рядом со мной и почему?
Вину загладить так решила?
Мне её жалость не нужна,
А сам тайком шептал уныло:
- О Боже, как она нежна.
Но Виктор, гордость не теряя,
Всё продолжал ей говорить:
- Прошу тебя и умоляю
Сюда ко мне не приходить.
Она пыталась вставить слово,
Но ей не давал сказать.
От боли забывался снова.
И громко начинать стонать.
Теперь она уж не пыталась
Оправдываться перед ним.
Здесь санитаркою осталась
И стала привыкать к больным.
Елена Павловна в деревню
Уехала пять дней назад,
Ведь там остались, к сожаленью,
Хозяйство, всё же, дом и сад.
А Таню взяли на работу,
В больнице не хватало рук.
И вот теперь её заботу
Почувствовали все вокруг.
Она повсюду успевала
И с Витей быть, и убирать.
И вся больница её стала
Сестричкой Танечкою звать.
А врач, при Викторе, напевно
Татьяне сделал инструктаж:
- и так, сестричка, ежедневно
Ему ты делаешь массаж.
Сам как-то хитро улыбнулся,
На Таню весело взглянул.
Когда лицом к ней повернулся
И так лукаво подмигнул.
Она, держась за батарею,
Смотрела, как шагнул он в дверь.
- Но я же это не умею.
- Научим, милая, поверь.
И вот уж две недели ровно
Она над Виктором, склоняясь,
Руками колдовала словно,
По полчаса, не торопясь.
Вначале спину разминала,
То плавно переедет к ногам,
То мышцы пальцами сжимала,
Поглаживая тут и там,
То пальцы на ногах сгибала,
Надеялась услышать стон,
То ноги к верху поднимала,
Импровизируя поклон.
Но ноги Виктора, как плети,
Не чувствовали ничего,
И где-то на неделе третьей
Она услышала его.
Когда в коленях изгибала:
- Ты что ворочаешь, как слон.
Она ещё сильней нажала,
Отчётливо услышав стон.
От радости она смеялась,
То как дитя рыдала вдруг,
То не на шутку растерялась,
Что одолел её испуг.
Она вскочила, побежала,
Затем вернулась, подошла,
Остановилась, постояла,
Но всё же к доктору пошла.
И вот уже по коридору
Она летела, как стрела,
По бегу чемпиону фору
Она бы в этот миг дала.
И в кабинет врача влетая,
Как в буйный ветер снегопад,
Сквозь слёзы что-то причитая,
Кричала громко невпопад:
- Илья Степанович, я знала,
Вы представляете, его
Я каждый раз так нажимала,
Не понимаю ничего.
И вот сейчас только нажала,
Вы понимаете, и вот,
Илия Степанович, я знала,
Когда-нибудь это пройдёт.
- Да что пройдёт, ты что, Танюша?
Что ты нажала, не пойму?
Давай присядь-ка и послушай,
Не отдыхаешь почему?
- Да выслушайте, ради бога,-
Она твердила у двери,-
Ему же больно ноги.
- Что ты сказала? Повтори.
Я ничего не понимаю,
Ведь у больного шансов ноль,
С таким диагнозом не знаю,
Откуда вдруг возьмётся боль.
Халат свой быстро одевая,
Высказывая мысли вслух,
И за Татьяною шагая,
К её словам был просто глух.
- Не понимаю, боль откуда,-
Как заклинанье повторял,
- По – моему, свершилось чудо,
О чём просил тот генерал.
И вот он уже в палате:
- Танюша, дай воды глоток.
Напрасно времени не тратя,
Из сумки вынул молоток:
- Ну, что, солдат, давай проверим,
А то Танюша говорит,
Что мы напрасно ей не верим,
Так, где у нас нога болит?
Он стукнул ниже чуть колена,
Здесь ничего пока что нет.
Нога лежала, как полено,
От молотка лишь белый след.
Постукивал всё ниже. Ниже,
Легонько стукнул по ступне,
Сильней ударил к пальцам ближе,
И вдруг отчётливо вполне
Услышал мат.
- Ну, слава богу!
Терпи, солдат, терпи, родной.
Он стал сгибать в колене ногу,
Покачивая головой:
- Нет, это чудо, просто чудо,
Неслыханный переворот,
Рефлекс отсутствовал повсюду,
Сейчас же всё наоборот.
Теперь же есть надежда, парень,
Возможно, будешь ты ходить.
И будешь, Витенька, ты с Таней
Прекрасно, дружно, долго жить.
А Виктор вспыхнул вдруг от злобы,
Промолвил хрипло: - Никогда,
Профессор, сделайте же, чтобы
Она исчезла навсегда.
Я её просто ненавижу,
Ни видеть не хочу, ни знать.
Илья Степанович поближе
Присел на Витину кровать:
- Ты, парень, не пори горячку,
Вы жизнь лишь начали едва,
И спрячь слова свои в заначку,
Подумай хорошо сперва.
Но он в истерике забился,
Пытаясь будто бы вставать,
Кричал на них: - Прошу уйдите,
Удите все, я буду спать.»
Профессор встал: - Пойдём, Танюша.
Но Таня вдруг, нахмурив взгляд,
Сказала Виктору: - Послушай,
Ты ищешь, кто же виноват,
Не там виновного ты ищешь.
Вот что хочу тебе сказать.
Не зная ничего, ты слышишь?
Меня не смеешь унижать.
Шагая мягко, еле слышно,
И гордо голову подняв,
За двери из палаты вышла.
Там уже волю чувствам дав.
По коридору не скрываясь,
Она бежала вся в слезах.
И вот в деревню собираясь,
Искала вещи впопыхах.
Сложив их быстро в чемоданчик,
Она спешила на вокзал,
Её отвёз какой-то мальчик,
Ему профессор приказал.
Решили так, дней пять примерно
Она в деревне поживёт.
Пусть стресс утихнет его нервный
Да и она в себя придёт.
--------------------------------------
Автобус до отказа полный,
Всё время рядом дед бурчал,
Но гул мотора монотонный
Татьяну всё же укачал,
Она сидела, прислонившись
К окошку головой слегка,
Спала покоем насладившись,
Асфальтом ехали пока.
Но только началась грунтовка,
Проснулась, зная, что сейчас,
За поворотом остановка,
От дома метров сто как раз.
Здесь начинается деревня,
Домов нисколько не видать.
Их так запрятали деревья,
Сплошная зелень, благодать.
Подход в деревню по тоннелю
Из клёнов, лип и тополей,
Где небо видно еле-еле
Через сплетение ветвей.
Кленовых крон большая арка,
Стволов высокая стена,
И в знойный день под нею жарко,
И в сильный ветер тишина.
Но эта красота Татьяну
Не волновала, как всегда.
Не затянувшуюся рану
Рвала в лохмотья та беда.
Но где от той беды укрыться
Придумать не могла никак,
Что предпринять, чтобы забыться,
А в голове полнейший мрак.
И вдруг Татьяна осознала,
Что входит в свой родимый дом,
Перед окошком мать стояла,
Отец склонился над столом.
Мать вскрикнула: - Танюша, здравствуй!
Приехала, смотри, Сергей.
О, господи, какое счастье!»,-
И бросилась навстречу к ней.
Татьяна громко зарыдала,
Припала к маминой груди,
А мать тихонько причитала:
- Не надо, дочка, погоди.
И успокоившись немного,
Они присели на диван.
- Живые все, и слава Богу,
А остальное всё туман
Рассеется росой холодной,-
Сказал Сергей, обнявши дочь,
- Мать, не держи её голодной,
И я поужинать непрочь.
Они сидели очень долго,
Стараясь Таню отвлекать,
Отец рассказывал про Волгу,
Как рыбу ловит, ну а мать,
Мать про Наталью говорила,
Что её покоя не даёт,
Что наша дочь свой дом забыла,
Что очень много она пьёт,
Из города давно сбежала,
Три месяца, как здесь живёт.
Вот и сегодня так и знала
Под утро пьяная придёт.
Они всю ночь проговорили,
С рассветом только спать легли,
Как раз Наталью уложили
И снять одежду помогли.
Она под утро приходила,
Потом спала почти весь день,
С Татьяной не поговорила,
Ходила вечером, как тень.
И ни на что не уповая,
В себе таила свой секрет.
Всем недовольная и злая,
Обиженная на весь свет,
То всё ходила и молчала,
То загоралась без огня,
То вдруг к ногам её упала:
- Прости, Танюшенька, меня,
Я подлая сестра, я злая,
Ты ненавидишь меня, Тань?
- Наташа, встань, не понимаю,
Да что с тобою, перестань.
- Не понимаешь и не надо,-
Она вскочила и пошла,
- Ты мучаешься, а я рада,
Что ты покоя не нашла.
Татьяна крепко опиралась
Руками о дверной косяк
И успокоиться старалась:
- Нет, больнее не могу я так,
И завтра же я уезжаю,
Не вынести такую боль,
Я не в театре роль играю,
Мне ни к чему такая роль.
---------------------------------------
Ночная тишина в палате,
Кругом зловещий полумрак,
Татьяна в беленьком халате
Из головы не шла никак.
Он гнать старался эти мысли,
Всё повторял себе: - забудь.
Они же тучею нависли,
Давили и сжимали грудь.
Татьяну Виктор ненавидел
И в то же время так любил,
Зачем же Бог его обидел,
Что даже белый свет не мил.
Сейчас прикованный к постели,
О жизни думать - время есть.
Врачи пока не преуспели,
Не может он ни встать , ни сесть.
Зачем такая жизнь? Но всё же
Не надо смерть к себе манить.
Где силы взять, скажи, о, Боже,
Чтобы забыть и дальше жить.
С такими мыслями ложился,
С такими мыслями вставал,
Вернее, лёжа, ел и брился,
И так же, лёжа, засыпал.
А в эти дни всё, как в тумане,
На мысли он себя ловил:
Уже давно не видел Таню,
И врач о ней не говорил.
Куда она могла деваться?
Уехала? Ну что же, пусть.
А сам не мог её дождаться,
Навеяла такая грусть.
Врача спросить он не решался
И с медсестрой не говорил.
Забыть о ней, как ни старался,
Не мог, и не хватало сил.
Он вспомнил, как кричал азартно.
Зачем я так, какая блажь,
Ведь всё же было мне приятно,
Как делает она массаж.
Подумав, он пожал плечами,
Если сейчас она с другим,
Зачем же днями и ночами
Она сидит в больнице с ним?
Но, вспомнив об измене, снова
Огнём вдруг запылала грудь,
И он твердил себе: «Ни слова
О ней. Забудь её, забудь».
----------------------------------------
Татьяна лёгкою походкой,
С тяжёлой ношей на руках,
Неслась дорогою короткой,
С улыбкой нежной на устах.
Вот и больница показалась,
Четыре корпуса подряд.
Лужайка рядом расстилалась,
Берёзок белых стройный ряд.
Всё те же белые халаты,
И тот же всё больничный двор,
Всё те же серые палаты,
Больных негромкий разговор.
По коридору потихоньку
Подкрадывалась, будто зверь,
И, подойдя к своей каморке,
С улыбкой отворила дверь.
Поставив всю свою поклажу,
Ей было от чего устать,
Упала, не раздевшись даже,
На свою мягкую кровать.
Немного полежав, вскочила,
Халат свой в шкафчике нашла,
Её неведомая сила
К палате Виктора несла.
Но у двери остановилась,
Волненье, страх одолевал,
И только мысль одна носилась:
Он ждал её или не ждал?
Войти в палату не решилась.
Нет, не могу и не хочу,
Наверно, я поторопилась,
Лучше зайду пока к врачу.
Она, дойдя до кабинета,
Тихонько в двери постучав,
Услышала в ответ: - Кто это?
- Да я. Профессор закричал:
- Танюша, здравствуй, дорогая,
Приехала, ну проходи.
А что так рано? Понимаю.
Сядь на диванчик, посиди.
- Илья Степанович, простите,
Но я хочу у вас спросить:
Как там у Вити, расскажите,
Могу его я навестить?
- Что за вопрос? Конечно, можно,
Поприутихла его блажь,
Иди, но только осторожно,
Ему полезен твой массаж.
Ты, как ни в чём и не бывало,
Всю процедуру проведёшь,
Как будто, ты не уезжала,
А там уж всё сама поймёшь.
- Илья Степанович, вы чудо,-
Целуя в щёку старика…
Он усмехнулся: - Вон отсюда!
- Всё, побежала я, пока.
Войдя в палату очень важно,
Серьёзный напустила вид,
Почувствовав себя отважной,
Заметила, что он не спит.
- Так, Журавлёв, готовься к бою,
Сейчас начну тебя терзать.
Я отвечаю головою,
Чтобы покинул ты кровать.
Она заметила улыбку
И нежный уловила взгляд.
Нет, это вовсе не ошибка,
Нет, это и не маскарад.
(Он радуется нашей встрече.
Плохое, значит, позади.
Как я хочу обнять за плечи,
Прижать его к своей груди.)
Но Виктор вдруг нахмурил брови,
Отвёл глаза и прошептал:
- Ох, сколько выпила ты крови,
И как я от тебя устал.
Она отчаянно держалась,
Ни в чём не подавая вид.
И снова каждый день сражалась
С его нападками навзрыд.
Два раза в день массаж вменила,
Согласовала всё с врачом.
Ремни, гантели применила
И даже ящик с кирпичом.
В ногах поставив у кровати
И две верёвки прикрепив,
Блочки, как раз годились, кстати,
Тащила с рынка, их купив.
И день за днём, не разрешая,
Ему расслабиться порой,
Сама того не замечая,
Вселила веру и покой.
Он стал к ней мягче относиться
И грубых слов не говорил.
Пусть чувства он скрывать стремился,
Но в глубине души любил.
-----------------------------------
Наталья рано утром встала,
Что не бывало никогда.
Четыре дня она лежала,
Не выходила никуда.
Ей надоели эти пьянки,
Вином не вылечишь вины.
Подумала, как жалко Таньку
И испугалась тишины:
- О, Боже, что я натворила,
И как такое я смогла.
Жизнь людям навсегда сгубила,
И чем себе я помогла.
Все эти дни она страдала,
Что предпринять и как тут быть?
Последствия, конечно, знала.
Такое просто не забыть
И, машинально собираясь,
Оделась, вышла на крыльцо,
Не чувствуя, как обдувает
Прохладой утренней лицо.
Она шагала по дороге,
Сама не ведая куда.
Её несли куда-то ноги,
Всё остальное ерунда.
В автобус села и, как вышла,
Не помнит, в городе, как шла.
Спросив кого-то еле слышно,
Больницу всё-таки нашла.
В регистратуре расспросила,
В какой палате Журавлёв,
Что скажет Вите, не решила,
Не находилось нужных слов.
Тяжёлой поступью усталой
Шла до палаты, не спеша.
Остановилась, постояла,
Открыла двери, чуть дыша,
Вошла в палату, отдышалась,
Прошла тихонечко вперёд,
Нелепо как-то улыбнулась,
Глядя на Виктора, и вот,
Встав на колени у кровати,
Лицо зажав в руках своих,
Раздался крик по всей палате:
- Я заклинаю вас двоих,
Простите, Танечка и Витя,
Во всём виновна я одна.
Убейте, ежели, хотите,
Я заслужила я сполна.
Я представляешь, Витя милый,
Возненавидела себя.
За то, что Таню очернила,
Она любила лишь тебя,
А я письмо то написала.
Надеялась, что ты со мной
Останешься и ожидала,
Что навсегда ты будешь мой.
Да разве я могла представить,
Что больше жизни ты любил,
Что ты не мог её оставить,
Зачем же жизнь свою сгубил.
Татьяна словно онемела
И только открывала рот,
Сама на Виктора смотрела,
Губами шевеля, а тот
С кровати медленно поднялся,
Держась за спинку и ремни,
С которыми он занимался.
В глазах забегали огни:
- Что ты сказала, лицедейка,
Что ты плела там про письмо?
- Да, да, я – подлая злодейка.
Да, Виктор, тварь я и дерьмо.
Но Таня слов не понимала.
Не слышала, что он кричал.
За плечи Виктора держала,
Боялась, как - бы не упал,
И вдруг он, руки отпуская,
К ней потянулся и обнял.
- Прости меня, меня, родная,
Я понял всё и зарыдал.
И слёз своих он не скрывал.
Уткнулся с Танино плечо.
Она, от счастья замирая,
Шептала страстно, горячо:
- Хороший мой, родной, любимый.
Ох, как же долго я ждала,
И этот миг неповторимый
В твоих объятьях приняла.
- Вот видишь, Витенька, я знала,
Что встанешь ты и всё же встал.
Но сил пока у тебя мало,
Ложись скорее, ты устал.
Держась за Таню потихоньку,
Весь, напрягаясь, как струна,
Вначале сел на свою койку,
Потом уж лёг, и тишина.
Но доктор тишину нарушил,
Который молча наблюдал,
Он оказалось за Танюшей
Уже минуты две стоял.
Ты, Виктор, просто молодчина,
Наши надежды оправдал.
Вот, девушки, каков мужчина,
Совсем не мог, но всё же встал.
Я вам хочу сказать, девчата,
Такие мудрые слова,
Я где-то слышал их когда-то,
Короче так гласит молва.
Жизнь длится не одно столетье,
Свидетельствуют небеса.
Во все века с людьми, поверьте,
Любовь творила чудеса.