Вавилоны весеннего света,
Многослойный апрельский бисквит
Из цветущих айвы и ранета,
И листвы молодой малахит, -
Всё такое же, как и в начале,
Лишь короче звучанье минут.
Бег времён непривычно-отчаян,
Словно вырвавшись ловко из пут
Гравитации, вертится злее
И поспешнее наша Земля
Вместе с небом неспящим над нею,
За его закатившись края.
А наивные ждут избавленья
От каких-то неведомых сил,
И за них принимает решенья
Тот, кто надвое мир разделил
И войну уготовил, и муки,
И погибель для нищих умом
На последнем, решающем круге,
Что сметёт человеческий дом.
Сатана изворотлив и сладок
Для утративших чувство вины,
Кто на лесть и величие падок.
Ложь и грязь в мелочах не видны:
Дьявол прячет незримо в деталях
Суть греха, что уводит во тьму.
Столько каверз в его арсеналах,
Недоступных простому уму!
Шепчет он в уши паствы ленивой,
Что желает блеснуть добротой,
Мол, она будет благочестивой
И, местами, так даже святой,
Если жертвует что-то для храма,
Обозначив свои имена, -
Для души это просто реклама,
Коль она от рожденья хрома.
И стоят прихожанки в исподнем,
«Свято» выставив старческий зад
По последней нестарческой моде,
Встряв в один еретический ряд.
Люд на таинства лезет кагалом,
Чтобы после осесть в кабаках
И напиться. В великом и малом
Он пред Богом не ведает страх:
«Всё условности, всё устарело,
Ведь Спаситель давно обветшал,
Что Его беспокоить без дела,
Сам же вольницу грешникам дал.
А любовь – лишь объятья и радость,
Нет для наших желаний преград,
Пусть сбывается всякая малость,
Только б был человечишка рад,
Лишь бы тело и пело, и ело,
И гордилось своей толщиной,
И во гробе оно б не смердело
От своей бесовщины «святой»».
Разве влезешь в чужое молчанье,
Разве вникнешь в чужой разговор,
Коли видишь одно одичанье,
А за спинами – адский костёр?
Помешалось на деньгах священство,
А нечистый – чума у ворот.
Только тот и вкушает блаженство,
Кто от жизни подачек не ждёт,
Чутко слушает голос духовный,
Не надеясь на милость земных
Покровителей, добреньких словно,
Но на деле – таких же глухих
К непреложному Божьему Слову,
Что однажды навек суждено
Стать всему и повсюду основой.
Только ныне забыто Оно.
И, смеясь, правят бесы кончину
Человеческих душ и сердец,
И невольников собственных в спины
Тычут, дабы прияли конец,
Не заметив, как кончилось благо
И настал безутешный черёд
Быть куском обгоревшего шлака,
Не достигшего горних высот.
Что ещё говорить, мало света
Или мало в умах правоты?
Впереди сквозь грядущее лето
Проступают иные черты:
Страшно, пусто, бездумно и скупо,
Кончен путь, время мчит, как огонь,
Пожирая пространство и купно
Вместе с ним человечую вонь.