Анатолию Маковскому
Осень прохудилась в твоих башмаках,
голова забулькала песней на губах.
Контролер защелкнет синенький билет,
лампочка согреет, тихий полубред.
А потом бегом проскачет электрички тормоза,
пробежав газетный почерк от вокзалов за леса,
где клюют стихи в тетрадках птицы, осень распродав,
на березы и на грядки, и на серенький состав.
Плакали подошвы, чавкала родня,
рядом на подножке прыгал с тобой я,
и какой-то парень, точно бывший зек,
на гитаре бросит старенький куплет.
Ты пройдешь, оставив память беспорточным воробьем
замы, завы, графоманы пусть расстанутся рублем.
Простофилей жизнь внимаешь у чужих дворов, ворот,
и за окнами трамвая догоняет стих твой рот.
Вот ласковый товарищ по прозванью мент,
в сапогах заварен чай-эксперимент,
бродит за редакцией серый самосвал,
и среди акаций плачет голова.
Ты пройдешь, оставив строчки там, где прочерк у людей,
подождет пускай твой кучер у дворовых голубей,
дальше светлые поляны у подножия цветов,
и завядшие погоны проверяльщиков-богов.
1987