Белые снегири - 53 - полностью

"БЕЛЫЕ СНЕГИРИ" ИЩУТ МЕЦЕНАТА
 ПОМОГИТЕ «БЕЛЫМ СНЕГИРЯМ»



Журнал «Белые снегири» – издание благотворительное
и безгонорарное, распространяется среди участников
литературной студии, членов-гарантов литстудии и
благотворительных фондов при оплате ими почтовых расходов.


За достоверность фактов, точность фамилий, географических названий
и других данных несут ответственность авторы публикаций.
Их мнения могут не совпадать с точкой зрения редактора.

Адрес редакции: 356885, Ставропольский край,
г. Нефтекумск, ул. Волкова, д. 27
Контакты:
e-mail: vlados171@mail.ru
Тел: 8 906 478 99 78

Журнал на сайте "Стихи.ру":
http://stihi.ru/avtor/invvesti

литературно-
художественный
и публицистический
журнал
инвалидов


53 2023


издание благотворительное
безгонорарное

Нефтекумск – Вербилки
2023 г.

Редактор-составитель: Остриков Владимир Викторович
Компьютерная вёрстка: Калаленский Сергей Иванович
Организационные вопросы: Иванов Валерий Петрович
__________________________________

1. СТИХИ

Валерий МОРОЗОВ
( г. Ногинск, Московской обл.)
Член Союза писателей России


БУКЕТ

Куплю себе ромашковый букет
у дачников, на дальнем полустанке.
И водружу на столике в купе
в одолженной у проводницы банке.

Попутчикам моим и невдомёк,
что в этот день когда-то я родился.
Как мама говорила мне: -- Сынок,
проснись! И посмотри, кто к нам прибился!

И я увидел, утирая нос,
букет ромашек в банке на окошке,
а рядом с нею -- плюшевый Барбос.
С пятном за ухом, как у нашей кошки.

-- Пять лет назад, когда родился ты,
наш папа бросил нам с тобой в палату
вот эти самые, неяркие цветы.
На розы, видно, кончилась зарплата...

А я молчал, не задавал вопросов,
ах, как была ты, мама, молода!
Я крепко прижимал к себе Барбоса,
казалось мне, что будет так всегда...

-- Дружи, мой мальчик, с этими цветами,
Господь им даровал один секрет:
и лепестки они протянут сами,
и скажут: она любит! Или нет...

Тускнеют лета бабьего останки,
но, исполняя матушкин завет,
у дачников, на дальнем полустанке,
куплю себе ромашковый букет.


***

В дорогу дождь -- хорошая примета,
Сулит удачу. ( Что уже не мало!)
Но маме я тогда не дал ответа,
когда она, прощаясь, обнимала

и говорила: -- Свидимся ли снова?
Здоровьем я не очень -то "богата"...
В тот день, страшась, я начинал дорогу,
предписанную мне военкоматом.

У каждого мужчины есть причина
пуститься неизведанной тропою,
судьбы одолевая серпантины
с отвагой юной, прытью возрастною.

Нелёгкая, скажу я, брат, задача --
со встречным ветром встать на поединок.
А гром фанфар тому лишь предназначен,
из схватки вышел кто непобедимым.

Встречая на пути своем тернистом
печаль, разлуку, горькие утраты,
попробуй оставаться оптимистом
и не ищи в просчетах виноватых.

Мечтой вернуться к милому порогу
и не пренебрегай моим приветом:
-- Удачи! Счастья! И дождя в дорогу!
В дорогу дождь -- хорошая примета.


***

Я в молодости Богу не молился,
однако же, и чёрту не грубил.
С напором юным в плаванье пустился
мой ялик. Без руля и без ветрил.

А где у моря край? И где начало?
Я швартовался к разным берегам.
Оседлости надолго ли хватило?
Лишь переждать, чтоб стихнул ураган.

Морских течений, теплых и холодных,
знавал довольно на своем веку.
Ровно и лет. И сытых, и голодных.
Как на тяжёлом, долгом волоку.

Вот снова сборы в дальнюю дорогу.
Туда стремлюсь беспечной головой,
(не поклонясь ни Богу, ни порогу),
где с радугой целуется прибой.

Где пальмы от кокосов долу гнутся,
где тёплый бриз и золотой песок.
Не удосужась даже оглянуться
на тихий, робкий детский голосок.

Там, за морями, пенье райских птичек.
Цветов и вин немыслимый купаж...
Но, пустота в коробке из-под спичек,
и бездна там, где виделся мираж.

Теперь-то я пророк. И врач, и знахарь.
И ведаю, чем мучился вдали...
Мне нужен был литой, чугунный якорь,
что не пустил бы от родной земли.


МАСЛЕННИЦА

Гой ты, красная, рыбная, жирная,
перед строгим Великим Постом.
Ты сметанная, блинная, сырная,
под святым православным Крестом!

Ты румяная, ты круглолицая,
разнаряжена ты в пух и прах!
И бойцовыми рукавицами
удалой колобродит размах.

А от берега, с кручи стремительной,
санки вихрем до самой реки.
Молодайки глядят уважительно,
как поют, обнявшись, старики.

На столбе высоченном качается
пара хромовых новых сапог.
Их достать смельчаки порываются,
но упрям салом смазанный бок!

Из ячменной соломы закручено,
в сарафане, из угля глаза,
поджигается зимнее чучело,
сизый дым запустив в небеса.

"Ах, простите меня, окаянного!"
"Бог простит. И простите ж, меня".
Даже меч не сечёт покаянной
головы. В честь Великого Дня!

Вся в бубенчиках сбруя ременная,
тройки мчат, закусив удила...
В Воскресенье святое, Прощённое
тихо мама моя умерла.


РУКИ

Не складывайте руки на груди,
ещё придет последняя минута,
соцветья памяти оставив позади,
что долго будут дороги кому-то.
          Вы загодя не складывайте руки!
Не "умывайте рук", коль предстоять
придётся вдруг перед чужой бедою.
Попробуйте простить. Помочь. Понять.
Проникнуться нескладною судьбою.
          Сограждане, не "умывайте руки"!
Не поднимайте руки при врагах
на окрике, раздавшемся внезапно.
Ведь если струсишь раз, -- "Увы" и "Ах"!
Достоинство теряешь невозвратно.
          В поспешности не поднимайте руки!
И не держите руки за спиной,
надменностью пустою увлекаясь,
над нашей деревенской простотой,
притворно несуразностей пугаясь.
          Вы за спиною не держите руки!
Вы дайте-ка рукам рукомесло --
косить, писать, рыбачить спозоранок,
держать штурвал, баранку, дрель, весло,
ружьё, лопату, компас, кисть, рубанок...
          А главное -- себя возьмите в руки!
Найдите же рукам рукомесло --
качать детей. Со смаком "грызть науки"...
И побеждать! Уменьем, не числом!
Не дай, Господь, чтоб опустились руки.
          С какой бы вы не встретились бедой,
          я вас молю: -- Не опускайте руки!



Любовь СЕРДЕЧНАЯ
( г. Санкт-Петербург)
Член Союза писателей России

Я бессердечная… Сломлена былью.
Не полюбить уже снова.
Сердце кусками, осколками, пылью
Брошено в ноги другого.

Тот им играл, как резиновым мячиком:
Бросит – поймает… Смеётся.
Словно он был не мужчиной, а мальчиком,
Словно не знал – разобьётся.

Вот и разбилось хрустальным стаканом
Или фарфоровым блюдцем…
Вот бессердечным живу истуканом.
Люди не знают. Смеются.


ТИКАЮТ ЧАСИКИ...

Тикают часики... Тикают часики...
Где вы мои высекалы и классики?
Галка-подружка и Петька-чудак?
Тик-так... Тик-так...

Тикают часики четко, размеренно.
"С Петькой мириться? Совсем не намерена!"
Вот комсомол, институт, стройотряд.
Часы стучат..

Тикают часики. Стрелки вращаются.
Вот уже дети на свет появляются.
Вот уже внуки.  И возраст - пустяк!
Тик-так... Всё так!

Тикают часики. Не остановятся.
А фотографий всё больше становится.
Всё тяжелее, всё толще альбом.
Тик-так! Бим-бом!

Тикайте, часики! Бейте, родимые!
Пусть будут рядом родные, любимые!
Сколько ещё приключений вокруг!
Тик-так. Тук-тук...



Татьяна ШТЕПА
(г. Невинномысск, Ставропольского края)

ПОЧУДИТСЯ...

Зима опровергает все приметы,
Звуча волшебной музыкой дождя.
Разбрызгивая блики, лучик света
Дотронется восторженно тебя.
Почудится,что лето улыбнулось.
Развеет ветер нежный аромат.
Ведь от безмолвья серого проснулись,
Благоухая, лакфиоль и сад.
Но дождик," саксофоном"сеет капли.
Ты раскрываешь зонтик, уходя.
Летят по небу тучи- дирижабли,
Нас друг от друга ливнем отделя.



ПРИКАСАЯСЬ К ТЕБЕ

Прикасаясь к тебе, нежно пальцы дыханьем согрею.
Поцелуем наполню я каждый родной ноготок.
Даже словом не тем я в тебе отозваться не смею,
Терпеливо взращенный, мой самый желанный цветок.
Ночь расправила крылья диковинной чёрною птицей.
На подушке твоей лунных бликов янтарных следы.
Пусть сегодня меж нами
мелодия страсти случится.
Пусть почувствуем снова,
что счастливы и влюблены.

4.2022.


ТВОИ ВОЛОСЫ ПАХНУТ ДУРМАНЯЩЕ-СЛАДКО...

Твои волосы пахнут дурманяще-сладко.
В них затейливо-робко спешит ветерок.
Озорно и маняще взъерошив укладку,
Он покорным слугой расстелился у ног.
Целовал тебя ветер с неистовой страстью,
Облачившись волшебно в одежды твои.
Целый мир-для тебя! Шепчут листики:"Здравствуй!"
И цветы дарят нежно флюиды свои.


РЕШИЛ ЕЙ СКАЗКУ ПОДАРИТЬ

Решил ей сказку подарить.
А дождь, заглядывая в окна,
Пытался различить сквозь стёкла
Теней причудливую нить.
В пурпурном па бокал вина.
Мелодией звучали речи.
Сквозь шторы с завистью Луна
Запоминала эту встречу.
Лаская бархатную кожу,
Волнуя трепетную гладь,
Ваял с безумством осторожным
Аккордов пылкую печать.
Дрожало тело звуком скрипки,
Всю страсть пытаясь передать.
Так ветра всплеск тревожит зыбко
Волны покорной благодать.
Он позабыл, кого любил.
Кому благоухали свечи.
И каждый в памяти хранил
Ворованный украдкой вечер.


КОГДА ВСПОМНИШЬ МЕНЯ...

Не зови, когда пасмурным утром,
Разбавляя туман, фонари
Отражают седым перламутром
В зазеркалье надежды мои.

Когда солнце, сияя жар- птицей,
В облаках расправляет крыло,
Чтоб с планетой знакомой проститься
И взлететь над земным высоко.

Когда ветер закружит по лужам
Фейерверки нарядной листвы,
Вдруг почувствуешь, как ты был нужен.
Номер вспомнится мой. Не зови.




Людмила КУЗЬМИНА
(п.г.т. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.)

***

Весенний дух несмело правит,
Сосулек мелких виброфон
Звенит задорно и играет
Смешными капельками он.
Река в полуоковах рыхлых
Тревожно зиму провела.
С щитом, пробитом посредине,
Упорство спрятать не смогла.
Ей внове петь о половодье,
Вмещая буйный ледоход.
Хоть изменения в природе,
Но путь начертан – лишь вперёд.
И многоснежьем отзовётся
В разливе старая Дубна.
Весне заведовать придётся,
Хозяйствовать идёт Она!!!
08.03.2019 г.

***

Грачиное наитье строго:
Включён природный камертон.
Зиме – обратная дорога.
На крыльях их Весны разгон.
Блестящей важной фрачной стати
Мог позавидовать любой.
Прилёт – обряд их птичьей рати,
Ярило, шли лучи стрелой.
Как ждут весеннего прогрева
Деревья, птицы и земля.
Грачиной стае самой первой
Души приветное ура!!!
Они вернулись к старым гнёздам.
Их навигатор точный есть.
И всякий раз всё сложно – просто,
Чтоб жизни новые принесть.
08.03.2019 г.


АМАДИНАМ ГАЛИНЫ ГАНЖИ

Ступает утро светлым шагом
В приветствии пленённых птиц.
День возвестил своё начало
Свистком солирующих певиц.
Какой чудесный птичий лепет!
И душ изящный диалог!
Восторженность из звуков лепит
И нежности напиток пьёт.
13.04.2019 г.

***

Какой восторг! Изыск муслина
Голубизну раздал фиалкам,
В благоуханности незримой
Кадить сладелостью не жалко.
Какой магнит для пчёл взбодрённых,
Шмелей, тяжеловесно бдящих,
Прогнуты стебелёк с бутоном
От смелой радости гудящей.
Какой оркестр ликованья!
И Солнца тёплые разливы.
К ногам Весны летят признанья,
Раскрыты бабочкины крылья!!!
19.04.2019 г.



МИНУВШЕЙ ЗИМЕ

Ах, хмуромудрая Зима!
В пределах скованности сонной
Лучей холодных кутерьма,
Диск от Коля;ды отдалённый.
Несмелый минус, влажность туч,
Налёта снежного покровы
Лишь только множат сон суровый,
Скрывая в облачности Луч.
А он лишь ждёт Весны дыханья,
Прилёта мудрых чёрных птиц,
Ручьёв, бегущих со стараньем,
Во власти временных границ.
19.04. 2019 г.


Леонард СИПИН
(п.г.т. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.)

МЕЛОЧИ

В мозолях руки, пальцев хват,
Лопаты дюжатся натужно,
Пустырь заброшенный - и в ряд,
Сирень рассаженная дружно.

Октябрь подстёгивал, бодрил,
Тут белая, тут фиолетом,
Придёт апрель - наперсник сил,
И полыхнёт в лицо ответом.

И поднялись, и зацвели,
И задышали благодатно,
Из майской шёлковой травы
Всходили отпрыски приватно.

И год за годом - шалаши,
Приютом мелкоте пернатой,
Весенней ночью не спеши,
Нарви цветов, в том нет утраты.

Бросай в открытое окно,
Бросай на девичью подушку,
Сиреневое кимоно,
На сладко спящую подружку.

Сухое лето, злая тля,
Зима прошедшая бесснежно,
Окаменевшая земля,
И заболели безнадежно.

Из двадцати - один матёр,
А те, зачахли безвозвратно,
Топор безжалостный - костёр,
И пламя разгорелось жадно.

И оголившийся пустырь,
Словно расхристанный бродяга,
Словно пугливый нетопырь,
Словно состарившийся скряга.

Всего один победный стяг,
Один - решение за малым,
За пустырём - глухой овраг,
Сирень дикарка с красноталом.


СЕРСО

Вздохнёт оконное стекло
Вдруг рама распахнётся настежь,
Морозно и белым-бело,
Глаза в безмолвие таращишь.

И где карбункул огневой,
Ещё не раскалён в достатке?
Лишь лунный диск над головой,
Что днём играет с нами в прятки.

Ау, январь! Кому бразды?
И где февральские чернила?
Тропинка. Колтунами льды.
Где пресловутое светило?

Сидит в засаде у костра.
Анабиоз. Чернеют липы.
И тает звёздная игла,
Спросонок ветер дышит хрипло.

И покатилось колесо,
Теряя серебро, бледнея,
Словно весёлое серсо,
Словно привычная затея.

О чём ты молишься? Замри.
Нам снятся мартовские иды,
Согнули шеи фонари,
Атланты и кариатиды.

Сорочий скок царапнул наст,
И зимние недвижны грёзы,
И над трубою дым гриваст,
И по стеклу стекают розы.


ЗАБЫТЬ...

И об руку с другим, моя  мадонна,
И не поднимет нежные глаза,
Не схима наша, не обет закона,
И крик застынет в горле -"Так нельзя!"

Его глаза, как прорези на маске,
И взгляд в упор, словно бильярдный кий,
И ни кровинки, ни живинки в краске
Твоих ланит - безмолвие стихий.

Но было ангел, было по другому,
До этих жадных, по-хозяйски рук,
Мы узнавали вечную истому,
Под непрерывный барабанный стук,

Двоих сердец, переходящих в бегство,
Туда, где оглушает тишина,
Где ты и я - спасительное средство,
Где вечный муж и вечная жена.


КОЛЕЯ

Там вишни под белой фатой,
До боли знаком каждый шаг,
Взлелеян зелёной листвой,
Живой, геральдический знак.

Изба в два окошка, плетень,
Туман на заимках лесных,
Июльский безоблачный день,
Стога на лугах заливных.

Малиновый вспорх  снегирей,
Морозов крещенских пролог,
Отметины детских ступней,
И следы от усталых ног.

Привокзальный пустой перрон,
Серебристая колея,
Столыпинский узкий вагон,
Забытые богом края.

Приснится - за плечи рюкзак,
По жёлтой стерне босиком,
Проснёшься, а сердце не в такт,
Под горло подкатится ком.


ПО КРУГУ

Всё повторится, осенний блюз,
Аромат антоновских яблок,
Тополь примерит рыжий картуз,
На ветке нахохлится зяблик.

Меньшие братья до холодов,
Загашники упаковали,
Белое царство долгих снегов,
Заранее предугадали.

Кони гнедые, где ваша прыть?
Густые туманы рассветом,
Шведку, голубушку, протопить,
Остыла старушка за лето.

Стопка с напёрсток - огненный пыл,
Мурлыкает печка, что кошка,
Стопочку выпил, крылья сложил,
Незваные гости в окошко.

Дятел! Чего тебе, чародей?
На сало позарился, что ли?
Рановато, давай без затей.
Извини, не зову к застолью.

Было, было - быльём поросло,
На палитре смешались краски,
Куртина - золотое прясло,
Вспоминай забытые сказки.
               
Вьюшку открою - трубы поют,
За дверцею пляшет огниво,               
Осень зрелая - сердцу уют,
Не обидчива, не ревнива.


Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
(г. Талдом, Московской обл.)
Член Союза писателей России


ПАМЯТИ Ю.Б.ИВАНОВОЙ

А ДЕКАБРЬ УТОПАЕТ В СНЕГАХ...
И НЕСЛИ МЫ ТЕБЯ НА РУКАХ
В РАЗ ПОСЛЕДНИЙ НА ВСТРЕЧУ МОГИЛЕ...
ПОТОМУ ЧТО ТАК СИЛЬНО ЛЮБИЛИ...

МУЖ ТЕБЯ И РОДНЫЕ Т А М ЖДУТ
НЕНАДОЛГО ЗАДЕРЖИМСЯ Т У Т
НО ВОСКРЕСНЕМ БЫТЬ МОЖЕТ В РАЮ
АЛИЛУЙЯ С НАДЕЖДОЙ ПОЮ

СГОРАЮ НА КОСТРЕ ЛЮБВИ!
СПАСИ.ОКЛИКНИ. ПОЗОВИ!!
Но ТИШИНА ОПЯТЬ В ОТВЕТ.
И ТАЕТ ЖИЗНЬ. И ГАСНЕТ СВЕТ.


2. НАША ПРОЗА
( Рассказы )

Александр ВОРОНИН
( г. Дубна, Московской обл.)
Член Союза писателей России


ЗМЕИ

-  Змеи,  змеи   кругом  -  будь   им   пусто, -
Человек   в    исступленьи   кричал. 
И  позвал  на  подмогу  мангуста,
Чтобы,   значит,   мангуст   выручал.
                Высоцкий  B. C.

Змей боюсь с детства. До истерики. Хотя и родился в год змеи. Откуда это у меня - никто не знает. Может от мамы? Она, понятное дело, женщина слабая и сама всю жизнь боялась ползающих, прыгающих и летающих тварей. Помню, как в детстве в деревне принесёт кошка живую мышь и играет с ней посреди избы, а мама со своей старшей сестрой Тоней запрыгнут на лавку с ногами и визжат обе, то ли от страха, то ли от брезгливости. А вот отец-фронтовик вообще ничего не боялся. Таких гадов видал на фронте, что змеи для него, на их фоне, как ангелы. К тому же, папа, городской тамбовский уроженец, никогда не ходил в лес ни за грибами, ни за ягодами, следовательно, и встреча со змеями была для него весьма проблематична. Старший двоюродный брат Вова вообще ни черта, ни дьявола не боится - ночью на спор ходил на кладбище, а в лес за грибами и малиной обычно один ходит. Но тут, наверное, не столько смелость на первом плане, сколько жадность - не любит он добычей с кем-либо делиться. Даже когда идём в лес компанией, он сначала убежит, обегает все свои места вокруг, а потом уже начинает откликаться на наши крики. Когда мы уже совсем охрипнем,  оравши,  разыскивая  его.
А я боюсь змей. Тигров и волков так не боюсь, как змей. Всяких там кобр, питонов, щитомордников боюсь заочно, так как в джунглях ещё не бывал. А от наших гадюк уже успел натерпеться страху. Постоянно встречал их в лесу, когда ходил за грибами, за черникой, за клюквой. А уж рассказов про коварство змей слышал бессчётное количество.
Зато я знаю в России три места, где змей вообще нет и никогда не было. Это деревня Горка в Краснохолмском районе Тверской области,  посёлок Антропово в Костромской области и Соловецкие острова в Белом море. В деревне Горка мой дед Иван Кузьмич Воронин прожил всю жизнь и ни одной змеи в лесу никогда не видел. Потому что там сухое место, на возвышенности, ни рек поблизости нет, ни больших озёр, ни болот. Но почему-то лягушек  всё равно  полно в лесу и в прудах.
А в Антропово бытует легенда о том, как святой Антроп обошел с посохом вокруг посёлка, очертя большой круг и змеи в него не заползают. Хотя в соседних районах змеи ползают даже по грядкам в огородах. Вот такие два чуда природы я лично наблюдал и на себе проверил. В детстве мы с братом, когда гостили у деда, даже спали на земле в лесу и никто нас не тревожил, кроме маленьких кусачих земляных муравьев и мух. По этим лесам можно было смело ходить босиком, если бы не сучки и острая осока. Кстати, мама рассказывала, что в войну они (три сестры) рано утром бегали за грибами босиком и отогревали ноги от холодной росы в коровьих лепёшках. Потом босиком шли семнадцать километров до города (и столько же потом обратно), чтобы продать  на рынке эти грибы и купить хлеба. А единственные ботинки несли  перекинутыми через плечо и одевали их уже в городе.  Отец мамы (мой дед) был на фронте и жили  они  с матерью очень бедно.
Что касается  Соловецких островов, то там всего два месяца  в году бывает тёплое лето – в июле и в августе. Остальные десять месяцев холода и снег. Я там жил неделю в августе 2007 года и даже купался  в  трёх  озёрах (а  их там  сотни). Смельчаки купались в ледяном море. Со слов экскурсоводов,  змей там никогда не было. Если   какой-нибудь дурак    завезёт змей, то они  не   приживутся: или за зиму  замёрзнут, или  умрут с голоду. Леса там много. И лес молодой – старый весь вырубили в 30-е годы, когда  был концлагерь (СЛОН).
   Есть  и четвёртое место без змей, но о нём я прочитал в газетах, сам там не был. На 20 км вокруг  Троице-Сергиевой лавры в Московской области  нет ни одной змеи. По преданию,   Преподобный Сергий  Радонежский  молитвой изгнал гадов ползучих от стен лавры, чтобы не мешали монахам трудиться в лесах и в поле. По другой, научной версии, змеи просто не выносят звуковых колебаний, создаваемых колоколами  святой обители. Монастырь расположен так, что голоса  его звонницы слышны  именно  на 20 км вокруг. И хотя  самый большой  100-тонный колокол  лавры давно утрачен, звука  остальных, видимо,  вполне   хватает  для  отпугивания  змей.
   Про змей  сложено много мифов, легенд и сказок у разных народов мира. По одной легенде, змея укусила Эвридику, жену  Орфея, отчего  та  умерла. Певец  сильно горевал  и договорился с богами,  чтобы  те разрешили  ему спуститься за женой в царство  мёртвых, в порядке исключения, за  красивое пение. И он почти   вернул её на землю. Помешала, как всегда,  мелочь – женское любопытство.
   В наших краях  осенью змеи  последний день гуляют 25 сентября. Потом уползают в  норы на зимовку.
Все мои встречи со змеями происходили вокруг Дубны, в Тверской области и на Кавказе. Встречи в зоопарках не считаю, так как там я был в полной безопасности и смело корчил  рожи этим божьим тварям через толстое стекло.
1. В конце 70-х годов поехали мы на лодке с друзьями в выходные за черникой на реку Медведицу за Кимры в сторону Калязина. По принципу: чем дальше от города, тем ягод больше. Жили в палатке на берегу. Там уже стоял целый городок таких же любителей ягод. Метрах в пятидесяти от берега был заход в черничный лес и перед ним протекал бывший ручей, заросший осокой и превратившийся в непроходимую болотину. В самом узком месте лежали два бревна вместо мостика и к ним вела единственная тропинка. Сбоку не обойдёшь нигде - утонешь. И вот два раза в день мы все по очереди встречали на этой тропинке двух гадюк - черную и коричневую. Идём утром в лес, они уже лежат на тропинке перед бревнами, как будто специально нас поджидают. Мы потопаем, зашумим и они медленно, нехотя, уползут в траву. Идем в обед обратно - опять лежат, греются на солнышке. Тут уж мы по бревнам постучим специальной палкой, прихваченной из леса для костра, они опять уползут, уступая нам дорогу. Никто их не трогал всё лето. Вновь прибывших даже специально предупреждали об этом. Может, народ там такой добрый и хороший подобрался (в основном из ОИЯИ), а, может, боялись фарт ягодный спугнуть. Только начни в одном месте природу рушить, она тебе в другом отомстит. Или дождей нагонит, или ягоды опадут раньше времени. Лучше жить с природой в мире и согласии.
Чаще всего змей мы встречали на клюквенном болоте. Тётя Валя Волкова один раз как закричит: “Ой! Ой! Ай! Змея! Змея!” Мы с мамой подбегаем на выручку, а там маленькая змейка на кочке лежит,  в колечко свернувшись. Тоненькая, молодая видно. Больше крика было, чем страха. И ещё неизвестно, кто кого больше напугал, змея тётю Валю или наоборот.
В другой раз, уже на выходе из болота, метрах в ста от края, прямо перед нами переползла тропинку здоровенная толстая гадюка. Наверно, больше метра длиной. Черная, блестящая, кожа на солнце переливается. Вот тут уж нам было не до смеха. Мы столпились кучей и боимся идти - вдруг за ней целый караван таких же ползёт. Пока стояли и ахали, стало казаться, что змеи нас окружают со всех сторон и уже чуть ли не по сапогам вверх лезут. Неприятное такое чувство. Кто-то первый не выдержал, сорвался вперёд вприпрыжку и все за ним ломанулись, несёмся молчком, только пыхтим от натуги. По мягкому мху и порожняком тяжело идти, а мы бежим с клюквой, да ещё после целого дня её собирания. Ноги проваливаются, цепляются за корни, вода брызжет во все стороны. Только на сухом берегу вздохнули спокойно и повалились на лужок, чтобы отдышаться.
Похожих встреч было много на болотах, но всегда как-то удавалось разойтись по-тихому. Ни  мы  змей,  ни  они  нас  не  трогали. 
3. Одну гадюку всё-таки пришлось убить. На неофициальном огороде под ЛЭП, недалеко от канала, соседи мне часто рассказывали, что видели змей на грядках. А от меня Бог долго отводил такие напасти. И вот однажды заскочил на огород на велосипеде буквально на десять минут, собрать дочке ягод. И под кустом смородины вдруг вижу свернувшуюся в кольцо чёрную змею. Мне сразу стало холодно (в такую-то жару) и так неуютно, что захотелось подпрыгнуть в воздух и зависнуть там, как Карлсон, потому что я был в летних туфлях и стоял на лужайке по колено в нескошенной траве. Собрав всю силу воли в кулак, я на цыпочках, высоко подпрыгивая, добежал до домика, схватил штыковую лопату и уже медленно иду обратно, раздвигая перед собой траву. Как минёр на минном поле. Появилось неприятное чувство, будто змеи окружают меня со всех сторон: ползут по траве, свисают с веток деревьев (как в фильмах про джунгли), плавают в пруду, нагло лезут через забор. А по спине мороз пробирает, кажется, что отовсюду за тобой следят десятки чужих холодных глаз. Но по характеру я, как и мама, очень добрый и никогда никого первым не обижаю. Поэтому для начала попытался отогнать гадюку в лес, домой, в родные пенаты. Стал стучать по земле лопатой, махать перед ней и по-русски её уговаривал: “ - Кыш отсюда! Ползи в лес! Это мой огород! Мне его дядя Коля Воронин подарил, а не тебе! Кыш отсюда!” Но змея не понимала, кто есть кто и думала иначе - считала себя хозяйкой этих мест. Она стала злобно шипеть на меня и прятаться в траве у забора. Промучившись с ней несколько минут, я отошёл в сторону и стою,  жду, что она будет делать дальше. Наглая гадюка тут же снова выползла на грядку и улеглась там на солнышке. Дело принимало скверный оборот. Работать дальше на этом огороде мне сразу расхотелось. Я живо представил себе чудненькую картину: где бы я ни присел полоть или рыхлить, везде из травы на меня будут смотреть два чёрных немигающих глаза. А не дай Бог, наступлю на неё нечаянно или прихвачу вместе с травой при прополке - всё, сразу покойник. Не столько от яда, сколько со страху. Это только в сказках хорошо в лесу жить вместе с милыми зверушками. Вот Маугли, в отличие от меня, знал заветное слово и его до поры до времени не трогали. Попытался и я с гадюкой договориться, пару раз сказал ей ласково: “- Мы с тобой одной крови, ты и я! Вали к себе в лес!” Опять не поняла,  вижу, не получается никак диалог. А по-змеиному я ни бум-бум. Стою и думаю, а,  может,  их тут несколько прижилось, детей нарожают, будут ползать, как у себя дома. Если эту сейчас убью, вдруг остальные мстить приползут и залягут в засаде, как Ногайна в мультфильме о Рики-Тики-Тави. Вот он типичный случай, когда приходит горе от ума, а не от глупости - вредно много читать и смотреть телевизор. Сразу всплыли в памяти все страшные истории про нашествие змей в дома, об удавах-убийцах, о клубках змей в их брачный период, о ямах в лесу полных змеями. Сам себя уговариваю: надо или змею убивать, или огород продавать, работать с песнями тут уже не смогу, как раньше.
Кое-как решился, примерился, тяпнул лопатой и отрубил ей голову. Потом стал решать, куда труп деть. Вопрос тоже не простой. На огороде закопать - противно. Потом это место стороной обходить буду. В лес нести - ещё хуже. Там её сородичи найдут могилку и по следам мне мстить приползут. Решил увезти её подальше и где-нибудь в канаву бросить. Я часто видел, как в лесу убитых змей то на ветки вешают, то на дороге укладывают рядками, но это мне всегда не нравилось.
Нашёл я старую рукавицу, палочкой запихнул в неё гадюку и понёс к велосипеду. Сначала хотел на багажник её положить, а внутренний голос мне и говорит: “- Ты что, вдруг у неё голова там срастётся, она выползет и тебе в зад на ходу вцепится?” Умом понимаю, что это чушь собачья, голову-то я ей напрочь оттяпал, не в сказке, не срастётся, а всё равно чувство какое-то нехорошее не покидает, не даёт покоя. Взял да и пристегнул рукавицу прищепками к тормозному тросику на руле. Пока ехал домой, передумал змею выбрасывать. Размечтался, как буду теперь всем рассказывать, что крошил змей на огороде пачками, направо и налево. Почти как былинный Алёша Попович на Калиновом мосту мочил многоголового Змея Горыныча. А чтобы поверили, вот, мол, одну вам привёз, как доказательство моей храбрости.
Еду и радуюсь, что я такой умный. Потом вспомнил, что дочь Инна в свои семь лет никогда вблизи живую змею не видела и надо бы ей первой показать, на тот случай, если в лесу змею встретит (не дай Бог, конечно), чтобы гадюку от ужа смогла отличить. Заезжаю на Чёрную речку, Инна у дома гуляет. Показал ей змею, в  красках расписал про нашествие гадов и про страшную битву на огороде. Дочь меня ещё больше  зауважала - ай да папка  у  неё, никого не боится. “- А куда ты её денешь?” - спрашивает. Ответ придумал тут же: “- Поеду тамбовским ухарям покажу, а потом похороню”.
Как раз накануне приехали два моих двоюродных брата из Тамбова - Виталик и Сергей. И такие оба из себя крутые, ничем мы их удивить не можем. Наизусть по очереди  “Двенадцать стульев” Ильфа и Петрова цитируют. У нас у всех челюсти отвисли. Жили они всегда у того дяди, который мне этот змеиный огород и подарил. Это мне на руку: сразу и тамбовских змеёй попугаю и дядьку при гостях оттяну - на вот, посмотри, чем твой подарок пахнет. Инна, почувствовав, что запахло приключениями, которые она обожает так же, как и я, тоже загорелась: “- Хочу с тобой!” Сели, поехали. Как раз братья с дядькой выходят на улицу покурить после обеда. Я им сразу про огородные дела стал рассказывать, такого тумана напустил, такие яркие картины нарисовал, будто там змей больше, чем комаров и пригласил проехать со мной на ознакомительную экскурсию. Гляжу, городские тамбовчане слегка притихли, но ещё хорохорятся. Вот тут я им под ноги змею и вывалил. Она уже не так блестела и переливалась, как живая, но всё ещё была страшной. И белые  ядовитые  зубы угрожающе торчали из   открытой  пасти. Когда все насмотрелись, я отнёс её в мусорный контейнер у дома и мы тут же о ней забыли, заговорив о другом.
Одна Инна, под впечатлением моих рассказов о полчищах змей, рядами ползущих по огороду на меня, одиноко стоящего с простой  ржавой лопатой, несколько раз тихонько шептала мне на ухо: “- Папа, ты больше на этот змеиный огород не езди, ладно? Отдай ты его этому дядьке Кольке обратно. Пусть он сам туда ездит!”  Бедняжка переживала за меня и боялась, что меня всё-таки тяпнет одна из  змей. Но больше  змей я там не встречал. Может, потому, что на этом огороде среди леса, стал бывать  всё  реже  и  реже.
4. В другой раз вёз на своём “Запорожце” доски на огород в Мельдино. Почти доехал и напротив фермера влетел в старую лужу. После дождя колею затянуло глиной и не видно было её глубины. Машина ухнула по брюхо и наклонилась. Я вылез, почесал затылок и пошёл за помощью. Как всегда мне  везло, потому что в этот день приехал на электричке шурин с женой помогать нам поднимать целину. Они с утра уже махали лопатами. И вот я расстроенный, что застрял и не смог с шиком и с весёлым бибиканьем подкатить к огороду, пригорюнившись  иду за ними. Так расстроился, что чуть не наступил на здоровенную гадюку, лежащую поперёк дороги. В последний момент краем глаза увидел её и как отпрыгну назад. Стою, смотрю на неё, она тоже замерла и лежит. Потом повнимательнее пригляделся (идти-то надо мимо неё), а она мёртвая. Какой-то шутник утром убил её и положил на дорогу, будто она ползёт. Но даже мёртвую её обходить страшно. Когда шёл обратно с помощниками, заранее их предупредил, чтобы не напугать ненароком. Так они дошли до змеи, встали и не идут дальше. А бедный мой “Зазик” тем временем глина засасывает. Пришлось мне, как самому смелому, лопатой гадюку в кусты закинуть, от греха подальше. Зато машину гости вытолкнули с первого раза.  С  перепугу,  наверное.
5. Недаром даже один из холмов на территории будущей Дубны так и назывался - Змеиный остров. Все окрестные места, где я бывал, кишели змеями: Кимры, Конаково, Карманово, Мельдино. В Мельдино я десять лет ездил на огород и помимо  страшных рассказов соседей про змей на грядках, сам с ними часто встречался.
Утром едешь первым на велосипеде по дороге и видишь, гадюки лежат на обочине, греются на песочке. Видел и больших, но чаще всего маленьких, по глупости выползших на дорогу. Трава с ночи холодная, в росе, вот они из неё и ползут туда, где потеплее.
Однажды вечером стою на платформе и вижу, что у дальнего от меня рельса, прямо на нагретой за день земле между шпалами лежит чёрная гадюка. Балдеет на солнышке. Хотел в неё кинуть чем-нибудь, да как назло, ничего не вёз с огорода и в карманах было пусто. Так она и лежала до прихода электрички. Когда та зашумела, приближаясь, гадюка подняла голову, посмотрела и не спеша уползла в траву.
Двух гадюк пришлось убить на самом огороде. Одну обнаружил в навозной куче. Она была такая здоровая и толстая, что оставлять её в живых было опасно. Вторая, летом 2006 года сама на меня хотела напасть. Я стоял и полол морковку, когда боковым зрением заметил какое-то движение между грядками. Поворачиваю голову, а гадюка уже в метре от меня. Я как ошпаренный отпрыгнул в сторону. Потом пытался лопатой прогнать её, а она поднимает голову и шипит на меня, не хочет уползать. Расстроился я из-за её глупости и оттяпал ей голову.
6. Один раз в горах на Кавказе видел змею, когда отдыхал в посёлке
Лазаревское с женой и дочкой. База отдыха была далеко от моря и примитивно оборудована. Умывались на улице, как когда-то в пионерских лагерях: из трубы с кранами над длинным ржавым корытом. И вот я случайно увидел, что молодые девчонки, в коротких шортах, ходят по утрам делать зарядку и умываться на  горную речку, протекавшую в двадцати метрах от ворот базы. Стал и я ходить с полотенцем на речку, пока жена с дочкой спали. Вода там была очень холодная и прозрачная. Текла она   между больших камней, так что по ним даже можно было перейти на другой берег. Обычно, встав на два камня, я нагибался и черпал воду ладонями. И вот один раз опустил руки в воду и вижу, как рядом с ними плывёт большая змея, извиваясь всем телом. Я и не заметил, как в несколько прыжков выскочил на берег, чуть не переломав ноги на скользких камнях. Стою и не знаю, что делать, не могло же мне такое показаться. А девчонки недалеко от меня, как ни в чём ни бывало, плескаются в воде, хохочут, брызгают друг в друга. Позавидовал я им и пошёл умываться из крана, рядом с пенсионерами. Два дня после этого даже близко к речке не подходил. На третий день страх немного подзабылся и я снова пошёл на камни. Но стоял теперь лицом к горам, чтобы видеть, что на меня плывёт в воде. Так, на всякий случай.
Кстати, там по территории базы отдыха днём бродили здоровенные свиньи необыкновенной расцветки: все в каких-то бурых пятнах неопределённой формы, как наши коровы-пеструшки. Они рылись в помойке и клянчили у отдыхающих еду. Вечером местные немытые детишки отгоняли их в посёлок. И вот кто-то из старожилов базы мне рассказал, что эти горные поросята даже змей едят. Увидят её где-нибудь, затопчут копытами и съедят. Храбрые горцы и поросят  таких  же  вывели - ничего не  боятся.
Когда-то часто ездил с Волковыми на машине в деревню. Край наш лесной и дорога проходит большей частью через лес. И каждый раз видели на дорогах много раздавленных змей и ежей. Выезжали мы рано утром, а ночью  до  нас уже кто-то проезжал и надавил живности. На дороге  издалека хорошо было видно и мёртвых змей и ежей. Дядя Коля всегда тихонько ругался на этих живодёров-водителей. Есть, мол, такие уроды, увидит и нарочно колесом наедет. Змей не так жалко, как ежей. Ёжик безобиднейшее существо и фыркает так интересно. А если домой его принести, спать не даст всю ночь, будет топать по полу и стучать когтями, как маленький   домовой.
Люблю смотреть по телевизору, как змееловы ловко захватывают змей и кладут в мешок. Я сижу в безопасности, на диване и волнуюсь  за него, как  он там, по пояс в траве с палочкой в руке бродит. А вот триллеры, где змеи ползут из всех щелей, даже по телевизору смотреть не люблю.  Противно.
Часто показывают, как контрабандисты сотнями в мешках и коробках везут змей  на продажу и половина из них погибает, даже жалко немножко становится. Но только немножко.
На огороде в Полудёновке под Темпами тоже убил в последние годы две змеи. В лесу видел несколько, когда ходил за грибами. Обычно они на просеках лежат на солнце греются. Я тихонечко уходил от них, от греха подальше.
На откосе канала в 2012 году в землянике видел метровую чёрную гадюку. Приехал на велосипеде с литровой банкой. Порадую, думаю, сладкими ягодками внуков. Не набрал и полбанки, как боковым зрением вижу, что-то чёрное слева. Метрах в трёх на горизонтальном выступе, по закону подлости, среди самых крупных ягод, лежит это чудовище. Она даже голову не подняла и не зашипела. Причём, впервые я видел, что гадюка  свернулась не в круг, а в квадрат. Чёрный привет от Малевича. Настроение сразу испортилось. Прыжками поднялся на насыпь, вскочил на велосипед и погнал к парому, переправляться на свой берег. Еду  и не покидает ощущение, что змеи запутались в спицах, и оттуда прыгают мне на спину. После таких встреч только дня через три уходит страх и появляется желание опять выехать на природу.
Несколько раз был в Карелии. Там в основном ужи живут. Живых не видел, но на просёлочных дорогах много лежит раздавленных машинами и уже засохших. На чёрном тельце хорошо видны два жёлтых пятна.
В шалашах и палатках тоже доводилось ночевать. Но не в лесу, кишащем змеями, а в основном на берегах рек. В пустынях в песках не ночевал. Летом 1973 года  спал в сене в дюнах в Юрмале. Тогда я был молодой, безбашенный и ещё не знал, что змеи могут определять теплокровные объекты на расстоянии 2 метра. У них есть специальный тепловизор – ямка на носу. Он чувствует тепло и передаёт информацию в мозг змеи в виде теплового контура. К тому же ночевал в палатках в основном с девчонками и боялся совсем другого.
По году в восточном календаре – я змея. Вроде бы должен их любить и дружить с ними. Но как-то пока не сложилось. Может, из-за того, что редко в лесу бываю? Зато стал собирать небольшие фигурки змей – из стекла, керамики, железа. А по праздникам одеваю два перстня со змеями. Дань моде.





МЕЛОЧИ  ЖИЗНИ

 АНТОНОВКА

        В детстве, благодаря родителям, мы ели очень много яблок. И своих, и покупных, и ворованных. Дома всегда лежали яблоки, но мы постоянно бегали то на берег Волги есть кислую китайку, то   залезали в огороды, которых  вокруг города было много.  Росли  яблони  даже на улицах города. Раньше машин было мало и яблоки можно было есть.
        Но что особенно запомнилось из детства, так это когда осенью покупали несколько раз антоновку мешками. Принесём их домой, рассыплем яблоки под кроватями на газетах и месяца два потом едим.  Запах стоит по всей квартире обалденный, как на пчелиной пасеке, мёдом пахнет. Антоновка пока лежит,  дозревает, желтеет и становится  медово-прозрачной. Почти семечки внутри видно. И когда яблоко  кусаешь,  аж  сок брызжет и течёт по подбородку.
        Самым любимым занятием у нас с братом было копание в яблоках. Нырнем  под кровать по пояс и выбираем там яблоки покрупнее и попрозрачней. А ели их до тех пор, пока во рту все жечь не начнет. Да еще чисто по-детски мы друг другу уступать не хотели, раз ты съел столько яблок, то и я никак не меньше.
        И до сих пор  та антоновка для нас - одно из лучших воспоминаний о детстве.


       МЕДОВАЯ    КИТАЙКА

       Несколько лет подряд у деда Ивана Кузьмича в деревне, росшая посреди грядки  медовая  китайка,  вдруг стала буйно плодоносить.   Яблоки были хоть и не очень крупные, но сладкие необычайно. До конца они  не успевали никогда созреть, мы их съедали раньше. Дед шел на всякие хитрости, чтобы дать созреть яблокам - пытался даже их подсчитывать и каждое утро говорил нам, сколько мы съели вчера. Разрешал он есть только те, что сами упали после сильного ветра или дождя. Он очень любил резать эти яблоки в чай для запаха и нас всех к этому приучал.
       Как-то летом  я оказался в деревне один. Старшего брата забрали в армию в 1969 году, младшие все разъехались по пионерским  лагерям. И все яблоки достались нам с дедом. Правда,   к тому времени у меня уже была невеста и, уходя вечером в клуб, я забегал в огород и набирал для неё пару карманов яблок. Ей тоже очень нравилась китайка.  Каждый день я угощал её яблоками и говорил - всё, это последние, нет больше.  А на другой день опять приносил и говорил, что случайно нашёл на нижней ветке несколько штук  и сберёг специально для неё. Она радовалась как ребёнок, не подозревая о моей хитрости.  Невеста была старше меня на два года, и я так стеснялся её, что ни разу даже не поцеловал и не обнял. Мы просто дружили и сидели на лавочке, держась за руки. А зимой писали друг другу письма и вспоминали лето.
       Дед иногда бурчал, что слишком мало яблок остаётся, наверно кто-то ворует и грозился на ночь поставить капканы. Но я знал, что капканов у него нет, и продолжал решать свои амурные дела с помощью сладких яблок.
       Необычность этого сорта была в том, что яблоки, созревая, приобретали прозрачность. Изнутри они были как  заполненные мёдом. Если смотреть через спелое яблоко на солнце, то видно было даже косточки внутри.  И вкус был сладко-медовый.
       В начале августа 2012 года я случайно обнаружил такую же яблоню у тёти Вали Волковой на огороде в кустах малины. Стояла жара, и яблоки почти все опали. Но и на земле они лежали медово-прозрачные, сочные. Я сразу  вспомнил  детство, деревню, невесту-блондинку из соседней деревни. Ел эти сладкие яблоки, а перед глазами проплывали картины сорокалетней давности.  Жизнь сделала новый виток и опять подарила мне эту радость. И как тогда,  у меня опять есть невеста, любящая яблоки,  но  с ней я уже умею и люблю целоваться.  А ещё  у меня  трое внуков, которые тоже любят сладкие яблоки.

               
    ПОСЛЕДНИЙ  ЗУБ  БАБКИ  ДАРЬИ

         Бабушка  Лукерья как-то вечером за чаем предалась воспоминаниям о прошлой деревенской жизни:  “ - Ходила ко мне Дарья Скурлова всё лето по вечерам телевизор смотреть. Придёт, сразу голову набок и спит.  Я её начинаю будить:  чего ты спишь, ведь кино пришла смотреть?  Она глаза потаращит пять минут и опять голову набок. И так каждый раз.
         А тут всё жаловалась, жевать стало нечем, один зуб остался, да и тот болит.  Пришла вечером, села, карамельку пососала и заснула. Она храпит, я кино смотрю. Потом проснулась, стала зевать, рот открыла, а зуба-то и нету. Мы спохватились, бросились искать его, все вылазили:  и на полу, и под лавкой, и под диваном - нет его, как сквозь землю провалился. Наверно, она его с конфеткой во сне и проглотила.
         Потом,  как придет, мы с ней всё смеялись - где теперь он зуб-от. В заднице поди у неё чего жуёт”.               
25.02.1990 г. 

               
    ДЕЖУРНАЯ  МУХА

Если вы прилегли днём немного вздремнуть и вдруг понравились какой-нибудь мухе, то разлучить вас сможет только её смерть. Еду на юг в поезде “Москва-Симферополь”.  И вот в нашем купе завелась одна муха и всех доконала. Где только не ползает, уже и на столе все истоптала:  и огурцы, и клубнику, и черешню. Мужик на второй полке лежит, ругается, хлещет полотенцем по потолку, по стенам, только и слышно - хлоп! хлоп!  И всё мимо. А нам, как бы оправдываясь, объясняет: “ - Это дежурная муха. Всегда есть одна такая настырная. Сначала затаится где-нибудь,  а когда спать ляжешь, она будет жужжать над ухом, ползать по тебе и доведет до белого каления. И не выспишься, и нервы все истреплешь. Это все равно, как бой с тенью”.
Мне это  чувство бессилия перед жалким насекомым тоже знакомо, сколько раз на себе испытывал. И рад бы эту муху размазать по стене, да не даётся она никак. Затаишься, ждёшь её, а она как чувствует и не летит. Только задремлешь, она тут как тут и по тебе  уже ползает. Так весь отдых и испортит. “ - Оп!  Вроде попал, наконец-то!” - радуется сосед сверху. А сам для надежности молотит полотенцем по углам, чтобы не дать мухе отживеть.
Я  сижу внизу по ходу поезда, с меня ветерком мух сдувает, обезопасился в этом плане. Но зато одно ухо начинает пухнуть - видимо, сквознячком продуло.   
                26.06.1991 г.

               
         ЗЯТЬ   ПРИЕХАЛ

       - Ну, здравствуйте, где тут наш зять? Опять болеет? Вставай, родимый, сейчас мозоли на руках проверять будем! Ну и что, что гинеколог, у нас в стране все работать должны. А то приехал к тёще и все лежит. Вы что, его и картошку окучивать не гоняли? Так он совсем у вас обленится, беда прямо, испортим зятя. Помните, я его в прошлом году на свой огород вытащил, дал монтерские когти и полчаса за ним с топором бегал, все хотел на осину загнать? Куда там! Пришлось самому жизнью рисковать - лезть и пилить верхушку. Зато потом он как лихо позировал верхом на стволе, когда свалили пару деревьев. Ну вылитый колымский  дровосек! Только топор, что я вогнал в ствол для фото, он минут десять раскачивал, чтобы вынуть. Ладно, вставай, болезный, работать тебе не разрешают, пойдем хоть водки выпьем на кухне!
                12.07.1991 г.

          О  ВРЕДЕ  ПЬЯНСТВА

        Дядя Лёня Матвеев как-то по пьянке потерял у нас в косогоре очки, авторучку и вставную челюсть. Гуляли втроем: он, мой дед Иван Кузьмич и дядя Коля Волков. А д. Лёня  работал тогда в правлении колхоза счетоводом. Ему с утра надо позавтракать и идти в правление на счётах  щёлкать, а трёх его главных инструментов нет. Утром  раненько  он пришёл и просит деда: “ - Пошли, Кузьмич, поищем вместе, где хоть мы вчера сидели. И ты, Санька, пошли, у тебя глаза молодые, зоркие.”  А дед косы в загороде отбивал. Пришлось отложить все дела и идти выручать племянника. Пришли на место, а там столько травы измятой, как будто табун лошадей ночевал. Это их вино вчера там валяло, встать не могли на ноги. Все вещи нашли быстро и довольный дядя Лёня потащился на работу. Хорошо, что мы сразу спохватились, а то бы пацаны днём нашли и закинули бы куда-нибудь запчасти от д. Лени.               
Лето   1991 г.

               
    КТО   КАК   МЕНЯ   НАЗЫВАЕТ

Мама   -  Шурик,  писатель.             
Папа     -  Саша.   
Вопа (брат)   -  писатель, Мандалай.              Пахом (брат)   -  Михаил.
Топорикова Н.И.  -  Воронин.                Санаева Таня -  Сашок.
Баранова  А.Б.       -  Санёк.                Бабушка Лукерья -  Саня.   
Суханова  З.Н.       -  Сашенька.                Гришина  Т.П.     -  Сэр  Воронин.
Первая  тёща         -  зятёк.               
Вторая  тёща       -  Кудим.
Татаринов  Е.В.    -  Привет, дорогой! (Сашок!)
Тётя Валя Волкова   - Санчо Панса.

               


  ОГОРОД   В   МЕЛЬДИНО   

  (07.06.1998г.)  Мой  сосед  Сайкин  привез  бачок  с удочкой,  залил  в  него  какую-то  отраву  и  ходит, опрыскивает  всё  подряд  -  смородину,  малину,  облепиху,  яблони  с  вишнями.  Да  так старается,  что  над  ним  аж  белое  облако  из  этой  пыльцы  стоит.  Другой  сосед,  Валера  Затираха,  увидел такое  дело  и  кричит  ему  со  своего  огорода:  “ - Виктор,  ты  лучше  старайся!  Надо  им  обязательно  в  глаз  попасть,  иначе  эта  микстура  не действует!  Не  обязательно  в  левый,  но  все  же старайся  целиться  в  глаз!”  Сайкин  отшучивается  и  продолжает  пылить  во  все  стороны.  Минут через  пять  Затираха  опять  ему  кричит:  “ - Ты  можешь  уже  не  брызгать,  хватит!  Просто  ходи по  огороду  и  показывай  им  отраву  -  они  теперь  сами  со  страху  все  разбегутся!”
              Им  обоим  смешно,  а  я  прямо  за  кустами  копаю  грядку,  и  ветром  всю  эту  пыль  несёт  на меня.  Мне  тоже  с  утра  работать  неохота,  я  втыкаю  лопату  в  землю  и  иду  поглядеть,  как  осыпаются  с  кустов  вредители.  И тоже  шучу:  “ - Слушай,  сосед,  а  на  сколько  метров  эта  гадость  действует?   Что-то  у  меня  голова  стала  кружиться,  ветер-то  в  мою  сторону  дует”.
     Затираха  услышал  мои  слова  и  опять  кричит:  “ - О!  Леонтьич,  бери  с  него  доплату  за  кайф, как  с  наркомана!  Ты  же  деньги  за это  платил,  а   он  бесплатно  тащится!”
          Вот  так  и  работаем  весь  день.

3. Событие

Материал предоставил Алексей Павлович ЗИМЕНКОВ (г. Видное, Московской обл.)
Секретарь правления Московской областной организации Союза писателей России.

Строкою к душам прикасаясь…
10 февраля в Москве состоялся XVI Съезд писателей России,
а 11 февраля он продолжился в Видном

День первый
Первый день съезда Союза писателей России проходил в Центральном Доме литераторов. С приветственными обращениями выступили президент Российского книжного союза С.В.Степашин, начальник департамента Управления Президента РФ по общественным проектам Н.В.Синцов, председатель Общественного Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ В.А.Фадеев, председатель Союза журналистов России В.Г.Соловьёв и др. В их выступлениях прозвучала высокая оценка работы Союза писателей России и признание его твёрдой гражданской и творческой позиции.
Очень ярко выступили на съезде «старейшины» русской литературы – С.Ю.Куняев, А.А.Проханов, В.Н.Крупин.
Все обозначенные в повестке вопросы были обсуждены. Делегаты утвердили новую редакции Устава Союза писателей России и избрали его руководящие органы. Председателем правления на второй срок единогласно был избран Николай Фёдорович Иванов (155 голосов делегатов из 155 возможных), с чём мы сердечно его поздравляем!

Писатели в Горках
11 февраля – по приглашению нашей администрации - участники съезда провели в Ленинском городского округе. Сначала они побывали в музее-заповеднике «Горки Ленинские».
В 1918 году после покушения и полученного тяжелого ранения на заводе Михельсона Ленин с Надеждой Константиновной и сестрой Марией Ильиничной приехали в усадьбу Горки. Здесь были все необходимые условия для полноценного отдыха: электричество, водопровод, центральное отопление, телефонная связь и, что немаловажно, близость к Москве.
Делегатов писательского съезда познакомили с помещениями, в которых они жили. Экскурсовод рассказал, что Владимиру Ильичу предлагали поменять мебель в его комнате, но он категорически отказался. Обстановка простая. Небольшой туалетный стол, за которым Ленин работал, платяной шкаф, кровать, тумбочка и топчан. После флигеля и главного дома экскурсия продолжилась в гараже,  где хранится уникальный экспонат - автомобиль "Rolls-Royce Silver Ghost". Рабочие Путиловского завода оснастили его  гусеничным приводом и лыжами для передвижения по снегу.
Судя по блестящим глазам, с которыми писатели входили во Дворец культуры «Видное» – настроение у них было приподнятым.

«Из Видного видна… вся Россия»
11 февраля во Дворце культуры собрались не только делегаты съезда. К ним присоединились литераторы из разных городов Подмосковья, а также члены Литературного объединения им. Ф.С. Шкулёва. С приветственным словом к ним обратился заместитель главы администрации Ленинского городского округа Т.Ю.Квасникова. Она поблагодарила руководство Союза писателей России за присвоение городу Видное высокого звания «Литературный город России» и пообещала и дальше «оказывать поддержку литературной и краеведческой деятельности в округе, формирующих у подрастающего поколения чувство любви к малой родине».
В ответом слове первый секретарь Правления Союза писателей России Г.В. Иванов дал высокую оценку литературной работе в Ленинском городском округе и по поручению председателя Правления Н.Ф.Иванова наградил Почётной грамотой главу нашего округа А.П.Спасского,  Благодарственные письма были вручены заместителю главы Т.Ю.Квасниковой, советнику главы Ленинского округа М.И.Шамаилову, и.о. начальника Управления по делам молодёжи, культуре и спорту Н.М.Нугаевой, директору Централизованной библиотечной системы Т.В.Лукашёвой, руководителю литобъединения имени Ф.С.Шкулёва, секретарю Правления Московской областной организации Союза писателей России А.П.Зименкову и члену Правления областной писательской организации А.В.Плотникову.
Обращаясь к собравшимся, председатель Правления областной организации Союза писателей России С.С.Антипов подчеркнул важность происходящего события: «Из Видного сегодня видны не только Подмосковье – вся Россия от Владивостока до Калининграда».
И в самом деле, выходившие на сцену лишь подтверждали эту мысль. Во дворце культуры «Видное» читали стихи не только видновчане– известные поэты Наталья Власова, Наталья Замарина и юные победители фестиваля-конкурса «Зубовские чтения» Даниил Воскобойников и Алиса Максимова, не только Татьяна Максименко из Жуковского, Анна Маркова из Раменского, но и Александр Рыжков из Рыбинска, Владимир Татауров с Камчатки, Гавриил Андросов из Якутска…

«Без стихов и музыки нельзя»
Стихи делегатов и гостей съезда перемежались с музыкальными номерами. Программа началась с песен «Хрустальный звон», «Дивный напев» в исполнении солистки государственного академического русского народного ансамбля «Россия» имени Людмилы Зыкиной, заслуженной артистки Республики Ингушетия, лауреата международных и всероссийских конкурсов Анны Сидниной. Здесь же в зале сидели авторы этой песни – поэт и главный редактор журнала «Казачка» Лариса Черникова и композитор, поэт-песенник Наталия Максимова. Песню «Родина» исполнил солист Ступинской филармонии, лауреат международных и всероссийских конкурсов и фестивалей, Заслуженный артист Московской области Сергей Евдокимов. Слова песни написал руководитель Ступинского литературного объединения «Родники», лауреат губернаторской литературной премии им. Р.И.Рождественнского Владимир Леонов, а музыку – сам исполнитель.
Огромное впечатление на гостей произвел оркестр русских народных инструментов, которым на протяжении более 50-ти лет руководил Почётный гражданин Ленинского городского округа. заслуженный работник культуры Российской Федерации В.Д.Глейхман, Под руководством нынешнего художественного руководителя и главного дирижёра Александра Лисовца ярко прозвучали музыкальные иллюстрации Свиридова к повести А.С.Пушкина «Метель» и другие мелодии. На ура приняли слушатели Константина Головина с песней «Мой дед героем не был», заслуженного артиста России Владимира Кабанова и лауреата Всероссийского и Международного конкурсов Оксану Лосеву.
Затем в фойе дворца культуры в неформальной обстановке все желающие смогли поделиться своим творчеством в режиме свободного микрофона.
Уходили гости с подарочными пакетами, где лежали две книги, подготовленные авторскими коллективами во главе с Алексеем Зименковым и Алексеем Плотниковым. Это «Азбука Видновского края», изданная к 1 сентября для первоклассников, и сборник «Видное – литературный город России», выпущенный к 16 съезду.
Алексей ПЛОТНИКОВ,
член Правления Московской областной организации Союза писателей,
лауреат губернаторской Московской областной литературной премии им. М.М.Пришвина

На снимках: На съезде в Москве и во Дворце культуры «Видное»

Геннадий ИВАНОВ, первый секретарь Правления Союза писателей России:
– Поездка в Горки Ленинские и Видное запомнится надолго… Оркестр русских народных инструментов покорил собравшихся. В нем играют – настоящие профессионалы!

Сергей АНТИПОВ, председатель Правления Московской областной организации Союза писателей России:
–Очень порадовали подаренные нам книги: «Азбука…» и «Видное – литературный город России». Вот какие издания надо выпускать для детей и взрослых!

Алексей ЗИМЕНКОВ, секретарь Правления Московской областной организации Союза писателей России, председатель Литературного объединения им. Ф.С.Шкулёва:
– С нашими гостями нам удалось договориться о двух больших совместных проектах: создании содружества «литературных городов России» и учреждении общеподмосковного дня поэзии.


4. ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОРИИ

Теяра ВЕЛИМЕТОВА
(г. Видное, Московской обл.)
Член Союза писателей России

ЗИКА В ГОСТЯХ У РЫЖИХ МУРАВЬЕВ

Муравьи так сильно похожи на нас, людей, что даже как-то неловко. Они выращивают грибы, разводят тлей в качестве дойных коров, отправляют на войну армию солдат, распыляют химикаты, чтобы напугать ими, сбить с толку противника, берут в плен невольников, эксплуатируют детский труд и беспрерывно обмениваются информацией. Короче, делают все – разве что телевизор не смотрят.
Льюис Томас

Зияд – мальчик восьми лет, черненький и худощавый. Егоза и очень умный малый. Он учится во втором классе в одной из русских школ города Баку. А живет наш маленький герой с папой и мамой в поселке Сабунчи на окраине города в собственном доме с небольшим участком. Во дворе у них стоит еще один дом. Там живут бабушка Чичек и тетя Зульфия. Мальчик в основном бывает в бабушкином доме, только по вечерам он идет спать в дом родителей в детскую комнату. Он в совершенстве знает три языка: лезгинский, русский и азербайджанский.
Учится Зика хорошо. Только проблема с почерком. Как и все современные дети, он дружит с Интернетом и гаджетами. А еще у него есть хобби, за которое он получил прозвище «Дарвин». Все свободное время мальчик смотрит в Интернете «Мир животных». Особенно ему нравится всё, что касается насекомых. Несмотря на возраст, у него большой багаж знаний об отряде насекомых. Самое любимое среди них –муравей. У Зики много книг о муравьях.
Как только наступает ранняя весна, наш будущий ученый целыми днями возится в земле на небольшом участке возле дома. Он знает названия всех червей, жучков, паучков, мелких букашек. У юного естествоиспытателя богатая фантазия. Иногда он придумывает замечательные фантастические истории об этих удивительных малюсеньких божьих созданиях. Он может встать утром и целый час рассказывать о том, как он оказался среди того или иного семейства насекомых и о своих приключениях, когда он помогал им в борьбе
с врагами.
Однажды, когда я с внуками Мишей и Алисой приехала в гости в Баку, мы подарили Зике Красную книгу Московской области. Целый день он не отрывался от нее. Особенно моего внучатого племянника волновала судьба рыжих муравьев, которые занесены в Красную книгу.
А утром следующего дня наш юный эколог проснулся и торжественно
объявил мне, что рыжие муравьи будут спасены. Что он готов выполнить главную миссию: защитить их от верной гибели. Только надо подождать немного, когда люди поймут, что к братьям меньшим нужно относиться бережно, и тогда леса Подмосковья вновь будут наполнены муравейниками.
Что же рассказал Зияд? Вот его история.

* * *
Я полетел на дельтаплане прямо в Подмосковье. Меня никто не заметил. Потому что я превратился в маленького человечка, ростом с муравья. А дельтапланом для меня служила стрекоза.
Я оказался в лесу около огромных растений, высотой с большие деревья. Несколько рыжих муравьев-разведчиков окружили меня и требовали, чтобы я сдался в плен. Они не разговаривали, но было вполне понятно, что они требуют от меня. Мы читали друг у друга мысли. Конечно, я послушался и пошел под конвоем. Через несколько метров увидел исполинскую свалку. Были разбросаны огромные прозрачные полиэтиленовые пакеты. Громоздкие стеклянные и пластмассовые бутылки лежали на земле. На одной было написано «Водка». От нее шел едкий запах спирта, которым мама дезинфицировала мои ранки.
Я узнал жестяную банку с большими буквами «Кока-кола». И еще я увидел гигантский красный помидор. Один из разведчиков понял, что я хотел сказать, и опередил меня:
– Этот ядовитый помидор, напичканный отравляющими организм веществами, мы обходим стороной. Мы съели только хлеб, оставленный вашими сородичами. Хочешь, попробуй, чем вы травитесь!
Боже! Я не смог даже оторвать кусочек от помидора. Он был как бы пластмассовый, без вкуса, даже на вид казался противным.
Обойдя огромную гору мусора, оставленного людьми, мы наконец быстрыми шагами подошли к массивному замку с куполом, построенному из природного материала. От него шел необыкновенный лесной аромат, и я понял, что это природное здание построено из сосновых хвоинок и веточек.
Разведчики повели меня к главному входу в замок, где стояла охрана,
и передали меня часовым. Через секунду появились два солдата, которые велели мне идти с ними. Мы оказались в лабиринтах довольно освещенных и абсолютно чистых коридоров. Рыжие муравьи шли быстро и старались не обращать на меня внимания. Их было очень много, целая армия. Никто никому не мешал, все были заняты своими делами, лишь некоторые посматривали на меня злым взглядом.
Рабочие таскали на себе больших зеленых животных, веточки и хвоинки, солдаты шли командой, хозяюшки переносили какие-то вкусно пахнущие сладкие шары. Даже подростки ремонтировали худые проемы коридоров и потолков хвоинками и веточками, замазывая их глиной. Было совершенно чисто и сухо. А запахи лесной хвои, ароматного сока и еще какой-то вкуснятины просто вскружили мне голову.
Как же тут было хорошо! Но почему-то сами хозяева не радовались, а, наоборот, были печальными. Скоро я оказался в главном помещении – в покоях самой Королевы. Я низко стал кланяться и объяснил ей цель своего визита. Королева-матка отличалась от других своими крупными размерами. У нее были очень печальные глаза. Я понимал Ее Величество по взгляду и все, что она хотела сказать мне.
– Дитя человека! Что вы творите?! Планета в опасности! Ведь если мы умрем, исчезните и вы! Вам Всевышний дал высший разум! Вы придумали огромные самодвижущиеся телеги, которые уничтожают под колесами все, выпуская отравляющий ядовитый туман. А огромные свалки! Варвары даже не могут после себя мусор убрать. А что вы едите?! Даже эти помидоры, напичканные отравляющими веществами, не хотят есть мои подданные.
Мы умираем! Но запомните, погибнут птицы, пресмыкающиеся, земноводные, звери, и в том числе наши собратья-пауки и другие семейства насекомых. Исчезнет красота природы! Вы прекрасно знаете о цепи питания! Что вы сделали с водой?! Она вся отравлена. Мое семейство вынуждено пить ужасные дождевые капли. А жидкость, оставленная в огромных прозрачных резервуарах твоими братьями-злодеями на наших участках, дурно пахнет на всю округу. Что вы пьете?! Вы губите и себя, и нас. А еще называете себя существами с высшим разумом. Вы бездушны, и только искусственные вещи, созданные вашими руками волнуют вас. Одумайтесь! Планета в опасности!
   --Ваше Величество! – ответил я, – согласен с вами! Сейчас ученые делают все, чтобы спасти Вас и Ваших подданных! Создали Красную книгу и принимают все меры, чтобы Ваше семейство не погибло!
– Разве Красная книга спасет нас?! Понимания нет у вас! Как же вы будете жить без свежего воздуха, без чистой воды, без диких полевых цветов, без порхающих красивых бабочек, без пения птиц?! Нам очень жаль вас, высшие разумные существа.
– Ваше Величество! Я прилетел сюда, чтобы спасти Ваш отряд рыжих муравьев от верной гибели! Клянусь Вам, я сделаю все, что зависит от меня!
Позвольте не казнить меня, а дать шанс помочь Вам и Вашим подданным.
– Покормите его сначала! – скомандовала царица и отвернулась.
Я не понял, к кому она обратилась, но меня стража повела на кухню.
Здесь было много круглых полупрозрачных съедобных шаров с необыкновенным ароматом лесной хвои. Я быстро стал отрывать небольшие кусочки и класть их в рот. Такой вкуснятины я в жизни не ел. Они напоминали нежную сладкую воздушную пастилу с ароматом ванили.
Охранники и работники кухни смеялись надо мной. Ну и пусть! Съев большой круглый кусок, я хотел взяться за другой, хотя чувствовал, что сыт. Но так было вкусно! Даже моя бабушка Чичек, которая умеет готовить разные блюда, никогда не давала мне такой вкуснятины.
Увы! Мне загородила путь кухарка, назвав меня дикарем. И дала понять, что всех надо накормить, а если я выполню свою миссию по спасению их семей, то обязательно даст добавки.
– Ненормальный! Твой организм получил свою долю!
Я так прочитал ее мысли. После кухни я попал в довольно просторное помещение. Настоящая ферма. Доярки доили этих зеленых коров, щекотали своими усиками, а коровы выделяли прозрачную жидкость, которая превращалась в круглые полупрозрачные шарики. Рабочие таскали их на кухню, складывая аккуратно в угол. Другие муравьи-работяги приносили новых коров. Я понял, что эти коровки – тля. Меня накормили падью, которую она выделяет. Ох, как же было вкусно и
сытно! Но мне хотелось еще... Нельзя брать лишнего! Ах, как жаль!
Наконец, мы вышли из муравьиного замка.
Боже! Собралась многочисленная рать рыжих муравьев. Они все готовы были меня слушать. Я произнес следующее:
– Братья наши меньшие! Мне доверена большая честь сообщить вам, что мы очень ценим ваш вклад в сохранение природы и ее сообществ от гибели из-за варваров-людей! Что делать, и у нас сейчас на планете
идут войны, погибают безвинные люди. Пожалуйста, потерпите! Ваше  потомство будет спасено! Вы занесены не только в Красную книгу Московской области, но и в Красный список находящихся под угрозой видов Всемирного союза охраны природы.
Я по их взглядам понял, что армия, которую доверила мне сама Королева-матка, слушает меня и готова выполнять любые мои приказы во имя спасения красоты природы, да и не только красоты.
Вдруг, откуда ни возьмись, появилась огромная зеленая ящерица и хотела напасть на мою армию, раскрыв свою пасть.
– Нет! Уходи-и-и! – закричал я что есть силы. Но ящерица шла и мотала головой, я нашел большой булыжник, изо всей мочи швырнул его прямо в эту злодейку. И попал хищнице в глаз. По-моему, она завыла по-своему и повернула обратно. А моя армия стояла и ждала команды.
Опять пришли разведчики и велели мне идти к Ее Величеству. Снова тем же путем я оказался в покоях Королевы-матки.
– Спасибо тебе, что спас многих моих солдат от верной гибели! Ты
неправильно вел стратегию! Моим подданным нельзя скапливаться сразу в одном месте. Нас везде ожидает опасность. Но самый злейший наш враг – это человек. Если сможешь, вернись и передай вашему роду:
«Не жить ему без нас!».
– Я даю клятву перед всеми! Я все передам! Я вместе с тетей-писательницей расскажу все, что видел, и передам Ваши слова! Эту историю должны читать люди!
– Хорошо! Я устала от твоей болтовни! Лучше возвращайся обратно к себе и займись полезным делом!
Вдруг ко мне подошел воин-солдат с ядовитым жалом и, обращаясь
к Королеве, сказал:
– Разрешите, матушка родная, отравить его?!
Я весь дрожал от страха. Королева ответила:
– Нет, сын мой! Оставим его в покое.
Я, наконец, успокоился.
– А можно я еще посмотрю, как устроен быт Вашего замка?
– Можно! Покормите его еще раз! Да покажите ему моих малышей!
– спокойно сказала королева.
Опять откуда ни возьмись появились две женщины-няньки и повели меня в ясли. Я такого любопытного зрелища никогда не видел. На ровном сухом полу лежало много яиц, которые снесла Королева, а в другом углу находились белые личинки, похожие на нежно-перламутровые ракушки, а из каждой были видны два крошечных красных глазика. Няни кормили их маленькими кругленькими кусочками пади, полученными от коровушки-тли.
Далее находились беленькие малышки-куколки, но уже с лапками, головой и брюшком. Таких очаровательных малышей я видел впервые. Няни не отходили от своих питомцев, кормили и следили за ними.
А вот двух малышей, уже нежно-рыжего цвета, воспитатели повели в другую группу, как в детском саду.
Какая идиллия! Никакого разногласия! Никто не ругается, никто не ленится! Каждая особь выполняет свою роль в сохранении и размножении своего потомства. Никто никого не заставляет есть, работать.
Писать и читать не надо! Вот бы мне стать муравьишкой! Бабушка не будет меня уговаривать есть. Тетя Зуля не будет спрашивать, что я читал. Папа не будет командовать, чтобы я пошел спать. А мама не скажет: «Зика, иди мой руки с мылом!» Но тут я задумался… Нет, нет, не хочу! А как же компьютер, телевизор, телефон, книги?!
Я останусь Зиядом. Только не буду пить кока-колу, есть много сладкого.
Пожалуй, помидоры тоже не буду есть. Буду слушаться бабушку, буду много читать. Не буду тайком от бабушки лезть в шкаф и брать шоколадные конфеты, которые она спрятала от меня. А вырасту– буду знаменитым ученым, как Дарвин. Обязательно создам свою академию, в которой ученые будут заняты дальнейшим сохранением и размножением насекомых. Надо спасать муравьев! А пока мне надо хорошо учиться, есть нормальную еду, приготовленную бабушкой, и Интерне-
том пользоваться в меру.
Вот такие мысли рождались в моей голове.
Вдруг ко мне подошла толстая няня и велела покинуть детскую. Видимо, она была у них главная. У выхода из детской меня ждали муравьи-рабочие и снова отвели на кухню. Я с великим удовольствием съел необыкновенную вкуснятину от коровушек-тлей.
Лабиринтами-коридорами вместе с двумя охранниками я вышел из этого замка. Все улыбались мне. Они надеялись, что человек спасет их семейство рыжих муравьев.

* * *
Вот такую историю мне рассказал внучатый племянник Зияд, большой любитель энтомологии и фантастических историй.
Дорогие ребята! А как вы думаете, сможем ли мы помочь ученым сохранить этих удивительных насекомых, семейство рыжих муравьев?!
Они наши братья меньшие! И все мы живем на одной планете, которая называется ЗЕМЛЯ!


5. СТАТЬИ, ПУБЛИКАЦИИ


Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
(г. Талдом, Московской обл.)
Член Союза писателей и
Союза журналистов России

ПОЭТ И. С. РОМАНОВ

    Иван Сергеевич Романов родился 5 октября (23 сентября (по ст. ст.)) 1888 года в деревне Бучево бывшей Семёновской волости Калязинского уезда (ныне — Талдомский район) в крестьянской семье. Грамоте учился в церковно-приходской школе «две зимы», потом был определён в Москву для обучения башмачному ремеслу, которому отдал почти четверть века. Увлёкся поэзией, прочитав стихи Кольцова в журнале «Бог-помочь», в 12 лет сочинил первое стихотворение, стал заниматься самообразованием. В 1906 году в журнале «Народная воля» была опубликована его «Соколиная песня». Вскоре его стихи стали появляться на страницах коллективных сборников, популярных журналов «Народная мысль», «Огни», «Друг народа», «Наше слово». И. С. Романова принимают в члены Суриковского народного литературно-музыкального кружка, где он сближается с И. А. Белоусовым, И. И. Морозовым, С. Д. Дрожжиным, «пионером пролетарской поэзии» Е. Е. Нечаевым, писателем С. Т. Семёновым и др.
 Во время первой мировой войны Иван Сергеевич находился в действующей армии, был тяжело ранен и долго болел.
В 1919 году И. С. Романов работал заведующим библиотекой в Талдоме, жил «дома в Терехове», затем занимался кустарным промыслом, крестьянствовал.
 И. С. Романов был активным участником Временного бюро по организации общества краеведения в 1925 году, которое в 1925-1927 годах выпустило три номера журнала «Башмачная страна», рассказывающих об истории края.
 Большая дружба связывала И. С. Романова с известным писателем М. М. Пришвиным, который в своей книге очерков «Башмаки» упоминает о писателе-самородке и приводит его стихотворение «Башмачник»:
Грязный мусорный верстак
 Прилепился у оконца.
 Я на липке шью башмак,
 За окном играет солнце...
 С 1935 по 1958 год И. С. Романов был литсотрудником редакции местной газеты «Коллективный труд» (ныне — «Заря»).
 В своих стихах, заметках, очерках он воспевал родную землю, мастеровых людей, тружеников полей. Он оставил нам интересные воспоминания о встрече поэта Сергея Клычкова на его родине в Дубровках с Сергеем Есениным, о писателе М. М. Пришвине.
 И. Романов был награждён медалями «За оборону Москвы», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «В память 800-летия Москвы».
 Иван Сергеевич умер 12 мая 1965 года в деревне Ахтимнеево, похоронен на старом городском кладбище (у Юркинского шоссе, при въезде в Талдом).
 Именем И. С. Романова в середине 1960-х годов было названо литературное объединение при редакции районной газеты «Заря», за это время взрастившее много даровитых поэтов и прозаиков. Ныне на здании редакции газеты «Заря» имеется мемориальная доска поэту и выпущена книга избранного И.С.Романова «Влюблённый в солнце…» (Москва, 2013) благодаря усилиям родственников поэта, сотрудников музея и творческой интеллигенции, журналиста и редактора «Зари» Владимира Саватеева.


ВОРОНЦОВЫ

Человек на своем месте

Судьба человека... Вспоминается знаменитый рассказ М. Шолохова, написанный в ту пору, когда мужал герой этой заметки Валентин Иванович Воронцов. Простой русский человек, родившийся через десять лет после окончания гражданской войны и за десять лет до начала второй мировой... А произошло это в д. Кудрино Лотошинского района нашей области в многодетной крестьянской семье. Среди пяти братьев и трёх сестёр Валентин был одним из старших. Не успел он окончить начальную школу, как грянула война.
И хотя отец имел бронь, как бывалому солдату, отмеченному наградами на первой мировой войне, ему пришлось воевать в партизанах, когда край был оккупирован немцами, а родная деревня сожжена. Жили в землянках, терпели голод и холод, побывали и под бомбежками, на 22 дня оказались в зоне боевых действий. Насмотрелись, как немцы зверствовали, травили людей в душегубках, расстреливали. А когда их прогнали, Валентин начал работать в колхозе. Доводилось пахать, издалека таскать зерно для посева, выполнять другую работу... В 1944 году Валентин едет в Москву учиться в ФЗУ на столяра. Присутствовал на параде Победы в июне 1945 г. на Красной площади. В 1947 г. был за труд награждён медалью «В память 800-летия Москвы», затем - медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Отслужил в армии в Германии радистом. Вернувшись домой, вскоре женился на девушке с красивым и редким именем Фелицата, которую после окончания медучилища послали на работу в д. Дубровки в детский дом. Вместе обосновались в новых краях, полюбили их всей душой.
Валентин Иванович работал каменщиком, строил дома и столовую в п. Северном, затем районный Дом культуры в Талдоме, клал печки в свинарниках и в домах совхоза «Талдом». Одним из последних мест его работы стал детский дом в Дубровках и обосновавшееся затем в этом месте хозяйство РХТУ им. Менделеева. Сын Валентина Ивановича Александр унаследовал от отца рабочую хватку, выучился на шофёра и тракториста. Любое дело у него в руках тоже спорится...
И как же посчастливилось Дому-музею С. А. Клычкова, когда после его открытия в июле 1992 года стали работать там отец и сын Воронцовы! Кажется, незаметные должности: рабочий по обслуживанию здания, оператор котельной или сторож, но без них ни тепла в доме, ни порядка не будет... Многое приходится делать вручную: и воду таскать из колодца, чтоб наполнить систему отопления после очередного ремонта, и чистоту на территории наводить. Да и местных ребятишек к тому же приучать, беречь усадьбу и дом Клычковых. Впрочем, вся семья Воронцовых в этом участвует: и жена, и сноха, внучка Юлия, когда приезжает домой на недолгие студенческие каникулы.
Многолетний добросовестный труд Валентина Ивановича неоднократно отмечался благодарностями, грамотами, премиями, ценными подарками. В последние годы ещё и памятными медалями: «В память 850-летия Москвы» и «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»...
Хочется от всей души, от всех дубровчан и сотрудников Дома-музея поздравить Валентина Ивановича с 75-летием и пожелать ей у доброго здоровья и счастья, а супругов Воронцовых — с приближающейся золотой свадьбой.

Т. ХЛЕБЯНКИНА,
заведующая Домом-музеем С. А. Клычкова.

 Валерий ИВАНОВ
(г. Ногинск, Московской обл.)

                МОИ ВОСПОМИНАНИЯ. ТРУДОВОЕ ВЗРОСЛЕНИЕ.
        Мои публикации на сайте «Богородское краеведение» впервые появились десять лет назад, в феврале 2013 года. Сначала опубликованы «Дошкольные годы», потом «Школьные годы», «Студенческие годы». Я хочу в этот раз закончить публикации новыми воспоминаниями. Три первых моих текста тесно связаны с родным Ногинском. Теперь я расскажу как проходило моё трудовое взросление после окончания института.  По сложившимся обстоятельствам мне 17 лет пришлось работать в разных городах до моего окончательного возвращения в Ногинск в феврале 1983 года. Поэтому вначале расскажу, как я повышал свою инженерную квалификацию, боролся с неожиданными проблемами, трудностями, укреплял своё здоровье, а в конце - о моей сегодняшней жизни.
        Как молодой специалист я должен был отработать по направлению института два года. После этого я мог продолжить работать по месту направления или трудиться в другом месте. На месте предстоящей работы меня должны были ждать в назначенный срок. Предприятие должно было предоставить мне заранее определённую работу и отдельное жильё. Меня распределили после окончания Московского технологического института пищевой промышленности в город Куйбышев. Я как инженер-технолог по хранению и переработке зерна направлялся на эту должность на Куйбышевский мельзавод №2.
          После недолгих сборов в родном Ногинске и прощания с родителями я из Москвы на поезде поехал в этот, как казалось мне тогда, очень привлекательный, волжский город. Приехал я туда в первых числах февраля 1966 года. Моё предприятие располагалось на окраине этого, протянувшегося на 60 километров по берегу Волги, миллионного города. Мельзавод №2 находился рядом с местом впадения в Волгу её притока - реки Самары. В этом районе города Куйбышева жилые дома были старые, малоэтажные. Когда я впервые увидел это предприятие и расположенные недалеко от него жилые дома, меня охватило глубокое чувство тоски. Это чувство усилилось при входе в заводоуправление, где меня должны были оформить на работу.
               Мой разговор с директором мельзавода был недолгим. Предоставить мне работу инженера-технолога, как было сказано в направлении, они не смогли. Отдельное жильё также они мне не предложили. В таком случае, я имел полное право возвратиться в Москву и перераспределиться. Но я как-то в момент разговора с директором об этом не подумал и согласился на все его предложения. А мне предложили должность сменного крупчатника и место в общежитии в одной комнате с рабочими. 5 февраля 1966 года я приступил к работе, предварительно поселившись в общежитии. Общежитие было одноэтажным, барачного типа и находилось рядом с мельзаводом. Предприятие это было довольно старым, но крупным по производству сортовой муки. Его главным корпусом была большая, многоэтажная мельница, на которой мне предстояло работать.
                В моём подчинении было чуть больше двадцати рабочих мельницы. Работали мы в 3 смены, особенно тяжело было работать ночью. Сменный крупчатник это начальник смены, он же сменный мастер и бригадир. На такой должности работали в других сменах люди с большим производственным опытом, но никто из них не имел высшего профессионального образования. Впрочем, все они прекрасно справлялись с делом. Более того, для этой работы их знаний было достаточно. У меня в то время не было производственного опыта и мне требовалось много времени, чтобы постичь все премудрости новой специальности. Сменный крупчатник должен хорошо знать схему производства, соблюдать все технологические режимы переработки зерна, быстро устранять неожиданные затруднения в работе смены и выполнять план производства муки. Мукомольные предприятия не отапливались, а работал я в зимнее время. На мельнице сильные сквозняки, пыль, шум и грохот от работающего оборудования. Заработная плата сменного крупчатника составляла 90 рублей в месяц.  Из них 15 рублей я платил за общежитие.
                Жил я в общежитии в маленькой комнате вместе с несколькими рабочими. В ней стояли наши кровати, стол, несколько стульев и шкафы для верхней одежды. Зимой на мельнице все работали в телогрейках, такую одежду надевал на смену и я. После работы мы снимали в общежитии грязные, пропитанные пылью телогрейки и вешали их в свои шкафы. Ребята из моей комнаты работали в разных сменах и могли прийти отдыхать в любое время суток, поэтому спокойно спать мне не удавалось. Я много раз просил руководителей предприятия поселить меня в отдельную комнату, но все мои попытки были неудачными. Наконец, более чем через месяц мне повезло: мне дали в этом же общежитии рядом с прежним местом крохотную отдельную комнатку. Стало мне жить гораздо спокойнее, но работа отнимала у меня много сил. Я должен был в ходе работы быстро изучить оборудование мельницы, разобраться в её сложной производственной схеме и завоевать авторитет у рабочих. В свободные от работы дни я занимался поиском жилья. Я хотел найти где-то в городе недорогую, но подходящую для меня комнату. Все мои попытки оказались напрасными: никто не хотел сдавать комнату мужчине. Видимо, они считали всех мужчин пьяницами или дебоширами.
                И всё же месяца через два после начала работы у меня появилось новое жильё. Кто-то из работников мельзавода посоветовал мне обратиться к одной бабушке. Она жила недалеко от нашего предприятия и доехал я к ней довольно быстро. Меня встретила по-домашнему, небрежно одетая пожилая женщина и показала предлагаемую мне комнату. Хозяйка сказала, что других комнат у неё нет, а в этой общей комнате есть диван, на котором можно спать ночью. В комнате был беспорядок, грязь я видел повсюду. Кроме старого, драного дивана в ней было что-то ещё напоминающее собой мебель. В течение дня эта комната была для хозяйки и кухней, и столовой и местом её встречи с гостями. А гостей у неё бывало немало, в чём я впоследствии убедился: к ней приходили друзья – любители спиртного. И сама хозяйка дружила с «зелёным змием». Я приходил только ночевать в эту неприятную комнату, за которую платил хозяйке 25 рублей в месяц.
               Между тем меня совсем не устраивала моя работа на мельзаводе, которую я выполнял уже два с лишним месяца. Я чувствовал, что работая сменным крупчатником, за два года я приобрету какие-то практические навыки, но я потеряю инженерную квалификацию. Мне нужно было использовать полученные знания в институте. Я знал, что в Куйбышеве находится филиал или отделение Московского Государственного института «Промзернопроект». Этот институт занимался проектированием предприятий по хранению и переработке зерна. Я обратился в Куйбышевское областное управление хлебопродуктов с просьбой перераспределить меня для работы в этом отделении института. Свою просьбу я мотивировал тем, что на мельзаводе не выполнили условия распределения. Вскоре я получил оттуда положительный ответ и 18 апреля 1966 года был зачислен на должность инженера в технологический отдел Куйбышевского отделения государственного института «Промзернопроект».
               Наш отдел занимал одну большую комнату, в ней вплотную друг к другу стояли столы, за которыми сидели сотрудники отдела. Нас в комнате было человек 30 инженеров разных возрастов. По старой школьной привычке я занял свободный первый от входа стол, а за своей спиной, за вторым столом, я неожиданно увидел мою однокурсницу Таю Антонову. Тая тоже распределилась на Куйбышевский мельзавод №2, но, в отличие от меня, она не согласилась выполнять предложенную ей работу и сразу же перераспределилась на должность инженера в этот институт. Антонова была уже замужем и в Куйбышев приехала вместе с мужем. В свободное от работы время я иногда с ними путешествовал по городу, знакомясь с его архитектурой. Тае Куйбышев не нравился. Она родилась недалеко от Нальчика и очень расхваливала красоту этого города. А в огромном Куйбышеве красоты она не видела, наоборот, ей было неприятно смотреть на множество старых, требующих большого ремонта домов.
             Столы в отделе выполняли и роль кульманов: на них лежали большие чертёжные доски и мы к ним кнопками крепили листы бумаги. Мы проектировали строительство новых предприятий, разрабатывали технологическую часть проектов. Помню, как я осуществлял «привязку» каких-то зданий и сооружений одного из предприятий. Руководила нашим отделом очень опытная женщина средних лет. Ко мне, как к новичку, она относилась с большим вниманием. Я ещё не умел правильно «привязывать» на чертежах здания друг к другу, не знал и многих других тонкостей проектирования. Многому меня научила мой руководитель, за что я ей очень благодарен. Время шло, я постепенно освоил свою работу, она мне нравилась, но моя месячная зарплата составляла всего 80 рублей. Я продолжал жить на прежней квартире у той же пожилой женщины и платил ей ежемесячно те же 25 рублей. Прожить месяц на оставшиеся 55 рублей было нелегко: их едва хватало на довольно скромную еду. Обедал я в столовой, находившейся недалеко от института, не помню, как я питался утром и вечером.
               На работе у нас каждый час был небольшой перерыв, который использовался сотрудниками по их усмотрению. В это время я иногда пытался играть со своими знакомыми по комнате в настольный теннис. В каждом длинном коридоре нашего пятиэтажного здания института стоял теннисный стол с натянутой сеткой. Во время перерывов на всех столах шли напряжённые теннисные бои. Я совсем плохо играл в настольный теннис и взял тогда в руки ракетку после десятилетнего перерыва, когда в детстве играл у себя дома с братом. Меня все легко обыгрывали, а двое молодых людей из нашего отдела играли со мной как с маленьким ребёнком: они были кандидатами в мастера спорта по настольному теннису. Наступило лето 1966 года и по воскресеньям я любил ходить на центральный пляж Куйбышева. Какая же красивая центральная набережная была в те годы в этом городе! Помню украшавшие её огромные клумбы с морем разнообразных цветов и широкий, бесконечный песчаный пляж. Любил я загорать на этом пляже и всматриваться в водную гладь великой русской реки Волги. Ширина реки в Куйбышеве превышала 3 километра и противоположный берег сливался с линией горизонта. Купался в Волге я мало, заходил в воду на короткое время.
               Мне посчастливилось побывать на встрече с знаменитым телепатом, обладателем уникальных гипнотических способностей, Вольфом Мессингом, который в то время приезжал в Куйбышев. Свои психологические опыты он демонстрировал в здании филармонии и мне удалось приобрести туда билет. Мессингу на глаза наложили обширную повязку и он с завязанными глазами безошибочно находил спрятанные предметы, читал книги, делал много такого, что меня просто потрясало и удивляло до бесконечности. После этой встречи я немало прочитал о Вольфе Мессинге и ещё больше поверил в его уникальные способности.
               Лето пролетело быстро, я продолжал работать инженером в технологическом отделе, приобрёл уже некоторый опыт проектирования. Работа мне нравилась и взаимоотношения с сотрудниками отдела у меня были хорошие. Меня не устраивала маленькая зарплата, на повышение которой не только для меня, но и для других работников института в ближайшее время надеяться было нельзя. В середине сентября 1966 года я написал заявление на имя директора института с просьбой уволить меня с работы, мотивируя свою просьбу тяжёлым материальным положением. Директор института Васильев вскоре вызвал меня к себе и попытался уговорить меня остаться работать. Видимо, ему нравилось моё отношение к порученному делу. Удержать меня на работе пыталась и руководитель нашего отдела, но своё решение я не изменил и 16 сентября был уволен.
              Я уехал из Куйбышева, отработав там вместо положенных двух лет всего семь месяцев. Приехал жить вместе с родителями в Ногинске и сразу же обратился в наше министерство для перераспределения. Начальник отдела кадров министерства по фамилии Дикий, выслушав меня, сказал, что пока он мне предложить инженерную работу не может и просил подождать неопределённое время. Пришлось мне самому искать работу и вскоре я её нашёл на Ногинской базе хлебопродуктов. В конце сентября 1966 года я был зачислен на должность сменного крупчатника. О Куйбышеве в моей душе остались самые приятные воспоминания. Этот город я до сих пор считаю своим, а, уехав из него, я будто оставил там частицу себя. Город носит сейчас своё старое прекрасное название Самара, я его люблю, а за местную футбольную команду «Крылья советов» болею много лет.
             Ногинская база хлебопродуктов располагалась недалеко от железнодорожного вокзала города. В её состав входила и небольшая мельница, производившая ржаную муку. На этой мельнице я и устроился работать. Работа была двухсменной, с двенадцати часов ночи и до восьми часов утра оборудование мельницы останавливали. Сменным крупчатником я уже немного поработал в Куйбышеве, поэтому я быстро освоился на новом месте. Здесь работа была попроще, чем там: мельница маленькая, да и производство ржаной муки менее трудоёмко, чем производство муки пшеничной, а также нет ночных смен. Правда, возвращаться мне поздно вечером после второй смены домой на Полигон было не очень удобно. У одного из работников моей смены был мотоцикл с коляской и он меня иногда на нём подвозил после работы к моему дому №71 по улице Ильича. Дома меня всегда ждали родители, которые помогали мне, т.к. в то время  магазинов было мало и они были пустыми, а за мясными продуктами люди стояли в некоторых магазинах в Москве в длинных очередях.
             За время моей работы в Куйбышеве в нашей семье произошли большие, нерадостные события. Летом 1966 года умерла моя бабушка Лиза. После ухода из жизни моего дедушки в мае 1965 года бабушку привезла к себе мама и бабушка жила с моими родителями до своего последнего дня. Похоронили бабушку Лизу на Ногинском кладбище. Ей тогда шёл семьдесят третий год… Вспоминаю свою бабушку часто, она была ласковая, добрая, меня она очень любила. Дом с садовым участком в деревне Ахтимнеево, где жили бабушка с дедушкой, в котором я родился, их дети поспешили продать. Покупатель за очень низкую цену нашёлся быстро. Очень жаль, но много книг из дедушкиной домашней библиотеки мои родственники оставили в этом доме. Они смогли увезти с собой только на их взгляд наиболее ценные книги. А дорогих, ценных вещей в дедушкином доме не было.
             Работа сменного крупчатника меня не устраивала, я хотел найти для себя что-нибудь поинтереснее. К тому же, жить с родителями в двухкомнатной квартире долгое время я не мог: хотелось жить самостоятельно. Для решения этой проблемы я ездил в Москву, не раз обращался в Московское областное управление хлебопродуктов. Но мне ничего не предлагали, хотя обещали помочь. А время шло, я обращался и в Министерство хлебопродуктов, но результат был всё тот же. В  марте 1967 года я уволился с работы, чтобы иметь больше времени для решения моих проблем. Только через три месяца моих усиленных действий меня вызвали в Министерство хлебопродуктов и предложили работу. При встрече в министерстве, начальник отдела кадров по фамилии Дикий предложил мне должность главного инженера Вязниковского мелькомбината, который находится во Владимирской области. Запомнились слова Дикого: «Хватит издеваться, предлагаем Вам достойное место». Зная характер Дикого, я не придал этим словам никакого значения. В дальнейшем я убедился в моей правоте. Но такое предложение было для меня неожиданным: с одной стороны оно было очень заманчивым, а с другой стороны я думал смогу ли я, не имея опыта на таком уровне, справиться с работой. Тогда мне было всего 25 лет, я понимал, какая большая ответственная должность главного инженера. Думать долго не пришлось: я согласился.
               В июне 1967 года, собрав свои вещи и простившись с родителями, я поехал в Вязники. Этот город, районный центр, расположен во Владимирской области на автотрассе Москва – Нижний Новгород. В то время от Ногинска до Вязников можно было доехать на автобусе «Икарус». Так я и сделал и через несколько часов пути я был уже в Вязниках. Город не вызвал у меня восторга: старые малоэтажные невзрачные дома, плохие дороги, мало зелени. В то время население Вязников составляло 45 тысяч человек. Самым крупным предприятием города был льнокомбинат.  В первую очередь я разыскал тот дом, в котором мне предстояло жить. Он находился на улице Тракторной и стоял как-то одиноко, на почтительном расстоянии от других домов. Это был маленький частный домик, в котором жила одна пожилая женщина, казавшаяся мне бабушкой. Дочь её незадолго до моего приезда трагически погибла, остался сын, но он жил в Москве. Женщину, приютившую меня, я звал тётей Лизой. Отдельной комнаты у меня не было, а кровать моя стояла в общем основном помещении этого небольшого деревенского дома. Хозяйке я платил за жильё небольшие деньги и покупал у неё некоторые продукты, например, картошку. Тётя Лиза была добрым человеком и отношения у меня с ней были хорошими. До меня у неё снимал жильё предыдущий главный инженер мелькомбината Черноволенко. Он был такой же молодой, как и я, тётя Лиза с теплотой рассказывала о нём. Мой предшественник сумел поработать здесь более года, но больше не выдержал и уволился.
     Устроившись с жильём, я ранним утром следующего дня пошёл устраиваться на работу. Вязниковский мелькомбинат находился недалеко от моего дома и я быстро пешком до него добрался и сразу же отправился к его директору. Здание администрации мелькомбината было деревянным, одноэтажным, напоминающим барак. Директор предприятия Константин Николаевич Канаев не был профессиональным мукомолом: он уже несколько лет возглавлял мелькомбинат после ухода с должности Первого секретаря Вязниковского райкома партии. Встретив меня в своём кабинете, Константин Николаевич сразу же вызвал к себе всех начальников цехов и служб предприятия. Он представил меня своим подчинённым словами, указывая на меня: «Главный инженер». Потом Канаев людей отпустил, а мне сказал следующее: «Видел людей? Ну и дави на них». У директора был свой кабинет с общим одним телефоном, а мой кабинет располагался не напротив директорского, как обычно бывает, а в коридоре, среди других кабинетов. В комнате вместе со мной было место для прораба. С первого же дня работы я увидел прораба Коноплёва, погружённого в дела: он составлял бесконечные сметы, процентовки, к нему постоянно приходили люди.
                С первого же дня моей работы в должности главного инженера на меня буквально обрушилась масса неотложных дел. Но я был ещё совсем не знаком с этим предприятием, его надо было изучать, всё «пощупать» своими руками. А хозяйство у меня было большое и на его изучение требовалось много времени. Осваивал я новое производство по ходу решения сиюминутных проблем. Директор со мной не взаимодействовал, но строго спрашивал с меня за неполадки на мелькомбинате. Начальником производственного отдела Владимирского областного управления хлебопродуктов в то время была выпускница нашего ВУЗа Носач. Она училась на нашем потоке, но, как пришедшая в институт с производства, она, в отличие от меня, не работала, учась на первом курсе, поэтому и закончила институт раньше меня на полгода. Имя её я забыл, на зато хорошо помню, как Носач часто звонила мне в кабинет по телефону и требовала от меня выполнить какие-то её указания. В голосе её я всегда слышал начальственные нотки и возразить ей было невозможно. Носач и сама не раз приезжала к нам с проверкой и критических замечаний от неё я наслушался вдоволь. На наше предприятие с проверками приезжали и другие работники этой нашей вышестоящей организации, например, главный энергетик. Всегда после таких проверок составлялся акт с указанными недостатками и намечались сроки их ликвидации. Всегда замеченные недостатки устранялись незамедлительно.
              От этого управления я получил чертежи механизации для разгрузки зерна. Работа предстояла большая и директор поручил её выполнение мне. А так как работников мелькомбината, специалистов для её выполнения не было, пришлось мне нанимать «шабашников» и заключать с ними договор. Предстоял монтаж на территории предприятия большого количества сварных металлоконструкций, требовалось сначала приобрести нужные металлические листы и  профили. Я выполнял роль и снабженца, надо было договориться с организацией, у которой можно было бы каким-то образом купить этот металл. Надо было мне и съездить куда-то с этой целью, но на мелькомбинате в то время была только одна легковая машина «Москвич-408» и директор её использовал только в своих целях. Однажды я всё же осмелился попросить у Канаева машину: мне нужно было по работе срочно куда-то недалеко. Выслушав мою просьбу, директор сказал: «Машину тебе не дам. Подумаешь, инженер едет!». Приходилось ходить многие километры пешком, чтобы договориться с той или иной организацией.
              Я ежедневно контролировал работу бригады «шабашников», но качество её не всегда меня устраивало. В ущерб качеству, люди пытались закончить работу как можно быстрее, а это приводило к браку. Особенно часто было низкое качество сварочных работ: обнаружив брак, я заставлял его устранять. Директор интересовался ходом монтажа механизации, вызывая меня к себе в кабинет, он постоянно был недоволен выполняемой работой. Я объяснял ему, что все недостатки монтажа связаны с низкой квалификацией рабочих и их стремление скорее заработать деньги. В конце концов эта большая работа была выполнена и позволила полностью механизировать разгрузку, поступающего на мелькомбинат зерна. Выполнив эту неотложную работу, я стал уделять больше времени работе мельницы. Она являлась основным цехом предприятия. Мельница производила пшеничную муку первого и второго сортов, а также ещё и отруби. Здание мельницы было довольно большим, в его нескольких этажах размещалось разнообразное, уже работавшее много лет, оборудование. С главным крупчатником, возглавлявшим коллектив мельницы, мне приходилось часами ходить по этажам мельницы и вникать в технологический процесс. Ряд моих предложений было принято и внедрено на мельнице.
              Время шло быстро, иногда по воскресеньям я ездил к родителям в Ногинск, цена билета на «Икарусе» от Вязников была 5 рублей, а моя месячная зарплата составляла 140 рублей. В то время такой зарплаты для меня было достаточно. Но, если подумать, даже тогда эта зарплата главного инженера казалась мизерной. Свободного времени в Вязниках у меня было мало: целый день я был на работе, а потом дома ещё были хозяйственные дела. Но как-то раза два я всё же был на берегу реки Клязьмы, а Вязникам, как и Ногинску, посчастливилось располагаться на берегах этой чудесной русской реки. Но в районе этого города Клязьма гораздо шире нашей реки и по ней плавали тогда довольно большие суда. Работая в Вязниках, я самостоятельно совершил экскурсию в город Горький ( теперь Нижний Новгород). За день полуторамиллонный город не обойдёшь и не посетишь все его интересные места, но всё же мне удалось побывать на Стрелке, месте впадения Оки в Волгу. В этом месте я искупался: был жаркий летний день. В Вязниках, обедая в столовой, я неожиданно встретил там своего одноклассника Володю Шалагинова. На Полигоне в Ногинске его семья жила рядом с нашей, в соседнем доме. Близкими друзьями мы не были и на этой случайной встрече лишь кратко рассказали о своих делах. Шалагинов в то время был главным инженером участка автодороги Москва – Горький, управление, где он работал, находилось в Вязниках.
               В феврале 1968 года Вязниковская районная газета «Маяк» отмечала ряд недостатков в работе общества рационализаторов и изобретателей на мелькомбинате. Я возглавлял это общество и вскоре были приняты меры к тому, чтобы ликвидировать эти недостатки, повысилась и активность рационализаторов. А в июне этого года состоялась моя поездка с целью обмена опытом на наиболее передовое предприятие нашей отрасли – Новомосковский мелькомбинат. Вместе со мной в этой творческой командировке были начальники основных цехов и отделов нашего мелькомбината. Город Новомосковск, расположенный в Тульской области, поразил нас своей красотой. Этот молодой город был чистым, с большим количеством зелени на улицах и хорошим освещением. Такую же чистоту и порядок мы увидели и на мелькомбинате. Это крупное предприятие по производству муки и комбикормов было уже тогда механизировано и автоматизировано. Много интересного мы увидели на мельнице, элеваторе, комбикормовом заводе. Кое-что из увиденного мы взяли на заметку, чтобы передовой опыт использовать у себя. Возвратившись из Новомосковска в Вязники, я быстро восстановил в памяти увиденное и составил план внедрения новшеств на мелькомбинате. Одновременно с этим я написал статью в местную газету, материал для статьи я отдал её главному редактору. Я сомневался в своих журналистских способностях: до этого я ещё никогда статей не писал. Редактор при мне прочитал мой материал и сказал, что статья в газете появится: написано очень хорошо и редакторской правки будет немного. Ждать пришлось недолго: моя статья «Хорошее позаимствуем», вышедшая под рубрикой «Пятилетка, год третий» появилась в Вязниковской районной газете «Маяк» второго июля 1968 года. Написание моей первой статьи вдохновило меня на дальнейшую любительскую журналистскую работу. Вырезка из газеты с этой статьёй хранится в моём архиве.
             Командировка в Новомосковск продолжалась несколько дней и я проживал в гостинице «Россия». Эта гостинца находилась рядом с вокзалом, у меня был удобный, недорогой номер. На первом этаже гостиницы был большой ресторан, но я предпочитал питаться в диетической столовой.
              После возвращения из командировки в Вязниках я проработал недолго. Увиденное на мелькомбинате в Новомосковске меня очень заинтересовало, я постоянно думал о том, как бы внедрить этот передовой опыт у нас. Но, столкнувшись с непониманием директора, я понял, что мои планы не будут выполнены. К тому же, меня не устраивало моё жильё, а получить квартиру в Вязниках в моём положении было невозможно. Мне предлагали инженерную работу во Владимирском областном управлении хлебопродуктов, но опять без жилья. Поэтому от работы во Владимире я отказался.              Чтобы уволиться с должности главного инженера, мне потребовались два разрешения на это: из Министерства и Областного управления. Я добился этих разрешений довольно быстро и в середине августа был освобождён от работы.
         Уехав из Вязников, я туда больше не возвращался, хотя этот город остался в моей памяти и меня всегда интересуют его жители. Вязники – родина лётчика-космонавта Валерия Николаевича Кубасова, совершившего свой первый космический полёт в октябре 1969 года. Кубасов совершил три космических полёта. На Вязниковском мелькомбинате, в период моей там работы, состоял в штате пожилой мужчина с фамилией Кубасов. Эта фамилия редкая и я подозреваю, не является ли он родственником, а, возможно, и отцом Валерия Николаевича? Я бы у него об этом спросил, если бы Валерий Николаевич полетел в космос на года полтора пораньше. Ещё одним знаменитым земляком гордятся жители Вязников. Это замечательный поэт-песенник Алексей Иванович Фатьянов. Ежегодно, начиная с 1974 года, в Вязниках проводится Фатьяновский праздник поэзии и песни. Очень жаль, что в наши дни Вязниковский мелькомбинат уже не существует.
     Я стал устраиваться на работу. Мне очень понравился Новомосковский мелькомбинат, я увидел там много нового, необычного для нашей отрасли и я решил пойти туда с целью трудоустройства. Предприятие находилось всего в четырёх километрах от нашего дома, автобус в том направлении совершал поездки редко, в этот раз до него я добрался пешком. Меня принял директор мелькомбината Вульф Абрамович Бувайло. Директору было уже за 60 лет, но он выглядел энергичным и бодрым. Я положил перед ним свои документы, среди которых было и письмо нашего министерства, и сказал, что в Вязниках я был главным инженером и хотел бы работать на мелькомбинате в Новомосковске. Бувайло задумался и спросил меня: «а кем бы Вы хотели у нас работать, ведь главный инженер у нас есть?» Я попросил меня принять на любую инженерную должность. Директор пригласил меня в  кабинет главного инженера. В те годы главным инженером мелькомбината был Абрам Михайлович Эйзерович - человек очень одарённый, талантливый изобретатель и очень толковый руководитель. Ему тогда было чуть более пятидесяти лет. Абрам Михайлович, узнав о моей просьбе, предложил мне должность инженера технического отдела. Я согласился и был принят с 16 сентября на работу.
         Новомосковский мелькомбинат в то время был одним из самых передовых предприятий отрасли в нашей стране. Это крупное предприятие включало в себя большую мельницу, выпускавшую три сорта пшеничной муки, большой ёмкости элеватор для хранения зерна, новый, автоматизированный комбикормовый цех, склады сырья и готовой продукции. В первые же дни работы я встал на профсоюзный и комсомольский учёт и познакомился с секретарём партийной организации мелькомбината Залётовой. Она была и инженером технического отдела, моим коллегой. Имя и отчество Залётовой я не помню, но хорошо запомнилась доброжелательность её характера. Она была значительно старше меня, но ко мне относилась с уважением, а я прислушивался к её советам. Залётова поручила мне выполнять ответственную комсомольскую работу: она предложила мне стать пропагандистом. Темой моей пропаганды была «Биография Ленина».
              Главный инженер поручил мне в техническом отделе заняться очень интересной работой: сделать аспирационные установки более эффективными. Аспирация на зерноперерабатывающих предприятиях играет важную роль. Она включает в себя систему трубопроводов, вентиляторов и других устройств. Аспирация это отсос пыли из работающего технологического оборудования, а её выделяется всегда при его работе очень много. В то время на мелькомбинат много раз приезжал крупный специалист по аспирационным установкам, кандидат технических наук Павлов. Он написал много научных работ и его изобретения были внедрены на предприятиях. В Новомосковске Павлов вёл исследовательскую работу на элеваторе. Он разрабатывал новое устройство для отсоса пыли из оборудования надсилосного этажа элеватора. Эйзерович познакомил меня с Павловым и предложил мне ему помогать в его исследованиях на элеваторе. Я с удовольствием включился в эту работу, продолжавшуюся несколько месяцев. Мы провели с Павловым много измерений, исследований, в результате которых у нас на элеваторе было внедрено очень эффективное аспирационное устройство.
              Технический отдел мелькомбината состоял всего из двух человек: Залётовой и меня. У Залётовой был свой кабинет в здании управления мелькомбината, а у меня была небольшая комната в маленьком здании на территории предприятия. Там у меня был стол с чертёжной доской, там я выполнял проектную и конструкторскую работу. В дни моей работы много нового было сделано в комбикормовом цехе. Главный инженер рисовал оригинальные эскизы и по ним изготовлялось оригинальное, уникальное оборудование. Все работы проводили на месте, своими силами. На мелькомбинате была хорошо оснащённая механическая мастерская во главе с её начальником Фондяковым. Высококвалифицированные рабочие мастерской выполняли все необходимые работы по изготовлению и установке оборудования. Но для изготовления оборудования требовались заготовки из металла, которые приходилось заказывать на других предприятиях.
                Одним из таких предприятий  был большой завод, изготовлявший разнообразные крупные промышленные вентиляторы. Завод этот, официально называвшийся почтовым ящиком, находился километрах в тридцати от Новомосковска, весь его производственный персонал состоял из заключённых. Наш главный инженер сам ездил на это предприятие и по своим эскизам заказывал там различные металлические заготовки. В некоторые такие поездки он брал с собой и меня. В первой поездке, оказавшись внутри огромного цеха предприятия, где повсюду около меня крутились, сновали заключённые, мне стало жутковато. Я напряжённо смотрел по сторонам: в цехе был шум, грохот, то тут, то там ослепляли глаза вспышки электросварки, в нос бил запах краски. Но я ходил вместе с главным инженером и чувствовал себя защищённым. В последующих поездках я уже держался более уверенно, а потом начал ездить туда самостоятельно с эскизами и письмом от главного инженера. Очень часто оплата за заготовки производилась не деньгами, а комбикормом. Руководящие работники этого предприятия разводили в своих хозяйствах свиней и комбикорм в рационе животных содержался всегда. Поездки на закрытое предприятие с долгим оформлением пропуска, а затем в течение дня хождением по цехам в ожидании готового заказа, его проверкой соответствию эскизам, были для меня неприятными. Тем более, неприятно было видеть окружающих меня заключённых. Они изготовляли заготовки и мне приходилось разговаривать с осуждёнными. Мелькомбинат не обеспечивал меня транспортом для этих поездок, мне приходилось добираться на попутном грузовом автомобиле. Водители таких машин иногда были нетрезвы, но другого транспорта не было, я рисковал, но добирался. Но не все такие поездки обходились без аварий: в одной из них я пострадал наиболее сильно. Машина на хорошей скорости вдруг резко свернула с дороги, выехала на обочину и, перевернувшись на бок, упала в кювет. Переломов, к счастью, я не получил, но были ушибы и местами у меня была ободрана кожа.
                Во время отпуска начальника механической мастерской Фондякова я его заменял, хотя глубоких познаний в области обработки металлов у меня не было. Очень важно было на всех рабочих местах следить за соблюдением правил техники безопасности. Особенно это касалось сварочных работ. Контролировал я и изготовление нового оборудования из привезённых мной заготовок.
                Уже в первые дни работы на мелькомбинате я получил очень ответственное комсомольское поручение: мне предложили быть пропагандистом. Комсомольская организация предприятия насчитывала несколько десятков человек. По всей стране пропагандисты проводили работу по изучению биографии Ленина: приближался его столетний юбилей. Огромным тиражом был выпущен специальный учебник в помощь пропагандистам, носивший название «Биография Ленина». Я всегда относился к работе ответственно, а это поручение выполнял с особой тщательностью. Материал учебника я использовал как схему моих выступлений, как план моих встреч со слушателями, которые проходили один раз в неделю. Для своей подготовки я обычно использовал выходные дни, в которые приносил из библиотеки книги по очередной теме. Внимательно читая книги, выписывал в тетрадь из них интересный для рассказа материал, подчёркивая самые важные фразы. Такая подготовка давала мне возможность на каждом занятии в течение полутора часов с помощью конспекта легко вести рассказ. Комсомольцы слушали меня внимательно, но дискуссий у нас не было. Как я ни старался, но полюбить этот изучаемый материал моих слушателей не научил: перед каждой встречей с ними в конце рабочего дня я стоял на проходной предприятия и приглашал людей на занятие. Мой возраст приближался к предельному в комсомоле и в апреле 1969 года я был принят кандидатом в члены партии.
         В Новомосковском районе был образцово-показательный, передовой колхоз имени Ленина, его возглавлял Василий Александрович Стародубцев, ставший известной знаменитостью в нашей стране. Наш мелькомбинат был шефом этого знаменитого колхоза. Руководители колхоза и мелькомбината часто встречались, я не раз видел выступления Стародубцева на наших собраниях. Вспоминаю его стоящего в белой рубашке на трибуне и с жаром рассказывающего об успехах и достижениях своего колхоза. Стародубцев мог гордиться высокими урожаями зерновых, высокими надоями молока, высоким уровнем жизни всех работников этого сельскохозяйственного предприятия. Мне посчастливилось побывать в этом замечательном колхозе. Мелькомбинат в те дни активно помогал колхозу имени Ленина убрать его богатый урожай. Я приезжал с группой сотрудников своего предприятия на уборку овощей. Нас радушно встретил сам директор. Василий Александрович быстро поставил нас на длинные гряды и дал определённое задание. Мы собирали морковь вручную и к полудню успешно справились с заданием. За работу каждый из нас сразу же получил деньги, а после этого Стародубцев проводил нас в колхозную столовую, где нас бесплатно накормили вкусным и сытным обедом. За высокие достижения колхоза Стародубцеву было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
             Работа на мелькомбинате меня удовлетворяла, хотя зарплата за мой труд была небольшая: за месяц получал всего сто рублей.  Конечно, в городе, в котором я завёл семью, где у меня родились две дочери, в котором я предполагал и дальше жить, условия для жизни были мало привлекательными. Во-первых, Новомосковск – крупнейший центр химической промышленности. Кроме огромного, протянувшегося на километры, химического комбината, в городе было ещё несколько крупных химических предприятий. Выбросы этих предприятий в атмосферу часто превышали допустимые нормы, они были токсичны и опасны для здоровья. Новомосковск ещё центр Подмосковного угольного бассейна и окружён шахтами. Очень сильно загрязняло городской воздух ещё одно предприятие – ГРЭС. Эта электростанция использовала в своей работе местный бурый уголь. Обильный чёрный дым от сгорания угля выбрасывался высокими трубами предприятия и уносился ветром на многие километры. Все эти предприятия расположены в северной части города, где в то время ещё оставались жилые дома. Но основная часть города расположена в 8 – 12 километрах от химических предприятий, к югу от них, на возвышенности. «Роза ветров» здесь такая, что в городе нечасто чувствуется запах ядовитого газа: северный ветер бывает редко.
                Центральная часть Новомосковска в то время буквально утопала в зелени. Иногда деревья так загораживали многоэтажные дома, что казалось будто эти дома стоят в лесу. Пятиэтажный блочный дом, в котором мы жили на первом этаже, находился в центральной части города, на улице Мира. Недалеко от нас, всего в двух минутах ходьбы, был расположен Детский парк. Парк этот чудесный. Его зелёный наряд состоял в основном из лиственниц. В середине парка был большой открытый плавательный бассейн, который летом всегда был заполнен детьми. В этом парке находится исток Дона, правда, он уже тогда пересох, но на этом месте стоял специальный указатель. Но самая интересная достопримечательность парка – Детская железная дорога. Эта дорога имела несколько станций внутри парка по окружности. По узкоколейке двигался маленький, специально изготовленный поезд: тепловоз и несколько вагонов. Железную дорогу полностью обслуживали дети: они были и машинистами, и проводниками. Дети носили железнодорожную форму, для этой работы их обучали по специальной программе. Желающих покататься на поезде, как детей, так и взрослых было много, для этого в кассе дороги продавали билеты.
                Мне предложили ещё одну общественную работу: стать дружинником, я согласился. Добровольные народные дружины были организованы в нашей стране повсеместно, не был исключением и наш мелькомбинат. Дружинники выходили на дежурства в определённые дни, а за это они могли добавить к своему очередному отпуску ещё 3 дня. Штаб нашей дружины находился рядом с моим  домом. На дежурство вместе с дружинниками приходил милиционер. Мы надевали красные повязки и с милиционером ходили по улицам нашего района. В то время на улицах было немало нарушителей дисциплины, иногда можно было увидеть и драки. Много нарушений было связано с большим потреблением алкоголя, пьяниц отправляли в вытрезвитель. Однажды, находясь в штабе на дежурстве вместе с милиционером, мы услышали со стороны детского парка несколько звуков. Эти звуки были похожи на стрельбу и милиционер крикнул: «пистолет!». Он вскочил с места и, позвав нас, побежал в парк. Мы побежали ему вдогонку. У милиционера оружие было, а мы, несколько человек, были безоружны. Я пережил тогда очень тревожные, неприятные минуты, представив картину задержания преступника. К счастью, преступниками оказались мальчишки, развлекавшиеся громкими звуками своих самоделок.
    Каждый день этой жизни был очень похож на предыдущий день, основное время уходило на работу. Но моя малоподвижная работа скоро отразилась на моём здоровье. Я хотя и занимался дома пятикилограммовыми гантелями, но упражнения с ними делал нерегулярно. Всё чаще я стал чувствовать боли в сердце и пошёл на приём к врачу. Врачи обнаружили в сердце какие-то отклонения от нормы и меня положили в больницу. При медикаментозном лечении мне стало лучше, но я чувствовал сильную слабость. Самое главное, у меня не случился инфаркт, но я задумался о том, а что же делать дальше? Я вспомнил, как в восемнадцатилетнем возрасте избавился от инвалидности по сердцу. К счастью, одновременно со мной в больнице лечился молодой человек, встреча с которым сыграла важную роль в моей жизни. Дело в том, что у него тоже были проблемы с сердцем и он их решил устранить оригинальным путём. В то время как раз появилась в продаже книга Гарта Гилмора «Бег ради жизни». Молодой человек прочитал эту книгу и предложил мне познакомиться с её содержанием. Он сказал, что прочитанная книга его убедила в пользе оздоровительного бега и он начнёт им заниматься. Мы вскоре после этого разговора закончили лечение в больнице. Человек, предложивший мне свою книгу, так и не назвал своего имени. Он сказал, что книга будет меня ждать в Детском парке на крыле самолёта.
        Молодой человек своё обещание выполнил. Детский парк рядом с моим домом и место расположения большой стационарной модели самолёта я знал. Отправившись в парк, на крыле самолёта я увидел эту книгу. Придя домой, я сразу же начал читать книгу «Бег ради жизни» и не мог оторваться от неё, пока всю не прочитал. Её автор новозеландский журналист Гарт Гилмор рассказывает об Артуре Лидьярде, сделавшем много открытий, связанных с бегом. Лидьярд практически доказал пользу медленного продолжительного бега сначала на себе, а потом на тренирующихся под его руководством людях. Книга написана настолько убедительно, что у меня не осталось после её прочтения никаких вопросов. Я понял, что такой бег – наилучшее средство оздоровления не только сердца, а и всего организма. Написанное в книге убеждало, что для здоровья главное не сила, а выносливость. А это качество достигается циклическими тренировками, лучшими среди них являются медленные продолжительные пробежки. В книге они называются бегом трусцой. Я настолько сильно поверил автору этой, ставшей потом знаменитой, известной книги, что приобрёл всё необходимое для бега и вышел на первую тренировку. Мне было тогда 27 лет, бегом я никогда не занимался, редкие институтские пробежки не в счёт. Первая моя пробежка была пробная, я пробежал в медленном темпе километра полтора. Я старался максимально использовать все советы и рекомендации, найденные в книге. Пробежка мне понравилась и я начал тренироваться ежедневно.  Беговые тренировки вошли в мою жизнь настолько, что я уже не мог ни дня без них обходиться. Я стал гораздо лучше себя чувствовать, сердечные боли отступили. Пробежки приносили мне радость.   
        В январе 1970 года я прекратил бегать, а в середине февраля этого года произошло ещё одно неприятное для меня событие: мою инженерную должность сократили и предложили другую работу. Меня назначили мастером комбикормового цеха мелькомбината. Мне предстояла трёхсменная работа с бригадой рабочих. В процессе работы на мелькомбинате я уже немного был знаком с оборудованием этого цеха, но теперь нужно было изучить всё производство подробно. Главный корпус комбикормового цеха это девятиэтажная, сорокаметровая башня с большим количеством разнообразного оборудования. Технологический процесс управлялся с пульта по перфокарте. Мы делали комбикорма для разных категорий животных: свиней, кур, коров, цыплят, телят, кроликов. Иногда даже к нам поступали заказы на комбикорма и для других, более редких животных. В состав комбикорма входят дроблёные зерновые культуры, отруби, рыбная мука, мясокостная мука, специальные кормовые дрожжи, жмых, мел, соль, микродобавки или премиксы (витамины и микроэлементы). Все части комбикорма взвешивались автоматически на многокомпонентных весах и подавались на смеситель. Из смесителя выходил готовый комбикорм. Часть готового комбикорма поступала ещё и на два пресса, где делались маленькие цилиндрические гранулы.
               Рыбная мука, мясокостная мука и дрожжи хранились в мешках на складе, а на другом складе хранили насыпанные на полу кучи мела и соли. Эти составные части комбикормов из склада в цех подавались специальным оборудованием, его обслуживали грузчики-завальщики. В состав бригады кроме двоих таких рабочих входило ещё несколько женщин, обслуживающих пульт управления и технологическое оборудование цеха. Моя задача состояла в обеспечении работы цеха без простоя и в выполнении сменой плана. Я быстро освоился на новом месте, изучив все особенности производства. Освоил и рабочую специальность: получил удостоверение водителя электропогрузчика. В цехе работали женщины на своих должностях уже много лет и они хорошо знали своё дело, а сырьё из складов в цех подавали мужчины. Грузчиками-завальщиками становились всегда только малоквалифицированные рабочие, многие из которых были большими любителями спиртного. В нетрезвом состоянии часто такие люди и приступали к работе, а по ночам вместо работы укладывались в раздевалке спать. Чтобы не допустить простоев цеха, мне приходилось выполнять роль этих двоих грузчиков-завальщиков. Я выполнял тяжёлую, грязную работу: на электропогрузчике подвозил штабели мешков с сырьём, снимал мешки и, разрезая их ножом, высыпал содержимое на транспортёр. А из другого склада подавал мел и соль, предварительно насыпая их в бункер электропогрузчика.
                Работа в комбикормовом цехе оплачивалась невысоко: в месяц я зарабатывал всего 99 рублей, из них 9 рублей мне платили за вредные условия труда, за которые ещё ежедневно выдавали пакет молока. Молоко в те годы уже начали расфасовывать в «треугольные» полулитровые пакеты и нам его привозили с Новомосковского молокозавода. Во время работы я выпивал это молоко, добавляя к нему принесённые из дома сыр и белый хлеб. Пульт управления цеха был югославского производства, его обслуживали высококвалифицированные специалисты. Закодированный в зависимости от рецепта технологический процесс осуществлялся автоматически. Но иногда автоматика отказывала, и, чтобы не допустить простоя цеха, приходилось переходить на ручное управление. Для этого на пульте было много разных кнопок. Я изучил работу на пульте и иногда брал ручное управление на себя, подменяя постоянную работницу. Вручную нужно было точно дозировать все ингредиенты, не нарушать рецептуру изготовляемого комбикорма. С этим успешно справлялись во всех сменах, простоев не было, план выполняли. Заместителем начальника нашего цеха был Иван Романович Ольхов. Он долгое время работал слесарем цеха и поэтому хорошо знал цех, его оборудование, практически изучил технологию. Но у Ивана Романовича был один недостаток, который, впрочем, не  мешал ему успешно выполнять порученное дело: он был малограмотен. В его обязанность входило заполнение цехового журнала, там он писал свои распоряжения по цеху. Иной раз читаешь его распоряжение как всегда с кучей грамматических ошибок и думаешь: очень остроумно написано, замечательный материал для «Крокодила». Но Ольхов был мой непосредственный начальник, и я аккуратно выполнял все его задания и распоряжения.
                Я начал работать в комбикормовом цехе сразу после его реконструкции и установки импортного оборудования, внедрения передовой технологии. Такое оборудование установили впервые в нашей стране и к нам для изучения нашего опыта стали приезжать специалисты отрасли из разных районов нашего огромного государства. А однажды приезжала делегация из США. В день приезда американцев некоторых рабочих одели в новую, красивую спецодежду, сделали на территории мелькомбината и в нашем цехе генеральную уборку. В этот день руководители предприятия приказали всем работникам постараться не попадаться на глаза членам иностранной делегации. Так мы и поступили, прячась от американцев, которые смогли увидеть только красиво одетых рабочих. Не знаю, показывали ли гостям из Америки склады сырья нашего цеха. Там всегда был далеко не идеальный порядок, особенно много на полу было россыпей дрожжей, рыбной, мясокостной и травяной муки. Убирать россыпи не успевали и они изо дня в день накапливались и втаптывались в пол. Жмых и шрот поступали на предприятие кусками и для измельчения перед смешиванием с другими ингредиентами комбикормов их пропускали через дробилку. Эта дробилка часто не справлялась с работой и останавливалась, наполненная до отказа сырьём. В этом случае надо было открыть её тяжёлую, чугунную крышку и полностью очистить от сырья внутреннюю часть. Крышка дробилки имела с двух сторон ручки, за которые её можно было вдвоём с большим усилием открыть. Однажды и мне пришлось её открывать вместе с одним из грузчиков-завальщиков. Во время открывания крышки рабочий не смог её удержать, отпустил ручку, крышка сорвалась и вновь стала закрываться. Я пытался один справиться с тяжёлым грузом, но не смог, и крышка, закрываясь, прихлопнула кончик моего пальца. Хирург палец мне зашил, но до сих пор рубец на левом безымянном пальце напоминает мне о случившемся.
                В конце апреля 1970 года исполнился год с тех пор, как я стал кандидатом в члены партии. Этот срок полагался для всех кандидатов, а потом можно было стать уже членом партии. В эти дни вся наша страна широко отмечала 100-летие со дня рождения Ленина. Передовиков производства награждали  юбилейной медалью с ленинским профилем. Такую медаль получил и грузчик-завальщик, по вине которого пострадал мой палец. Этот человек никогда не отказывался от любой порученной работы. Тогда я глубоко верил в светлое будущее и всё, что происходило в стране хорошего отражалось в средствах массовой информации. Идея построить коммунизм в 1980 году не казалась мне неосуществимой. Быть членом партии я очень хотел и верил, что могу сделать что-то полезное, выполняя партийные поручения. С мыслями о моих будущих хороших делах я и подал заявление в партию. Партийное бюро мелькомбината сразу же заявление рассмотрело и единогласно меня приняли в коммунистическую партию. А поручение у меня уже было: я оставался пропагандистом. Но ещё я выполнял и другие небольшие партийные поручения.
        В выходные дни в зимнее время я иногда катался на лыжах. Большая физическая нагрузка у меня была ещё на работе, особенно нелегко мне было в ночные смены: подменял грузчиков-завальщиков, таскал тяжёлые мешки с сырьём, устранял неисправности в работе цеха. Однако мне было тогда всего 30 лет, я был молод и не обделён физической силой. Мой вес тогда превышал норму килограммов на 10 – 15, но я чувствовал себя хорошо. Правда, у меня на голове уже было немало седых волос и женщины из моей бригады предлагали мне волосы покрасить. Красить я, конечно, их не стал и правильно сделал. Сейчас мне 80 лет, а седых волос более чем за 50 лет на моей голове прибавилось немного. Как я этого достиг, расскажу в дальнейших воспоминаниях.
       Я продолжал работать на мелькомбинате, с переездом на новое место расстояние до него от моего дома осталось примерно такое же, что и от прежнего дома. Но работа в комбикормовом цехе, особенно в ночные смены, меня сильно утомляла, а главное, она была бесперспективной, хотя я с ноября 1973 года был старшим мастером цеха. Новомосковский мелькомбинат был единственным предприятием в городе, где я мог работать по своей специальности, но я решил найти инженерную работу в другом месте. За помощью я обратился в производственный отдел Новомосковского горкома партии. Его инструктором, а вскоре и начальником, был Анатолий Григорьевич Сарычев. Выслушав мою просьбу о новом трудоустройстве, Анатолий Григорьевич обещал мне в ближайшее время узнать о возможности моей работы на одном из предприятий. Ждал я недолго: через несколько дней Сарычев мне сообщил, что он договорился с начальником проектно-конструкторского отдела Новомосковского комбината химических товаров, чтобы перевести меня работать конструктором в этот отдел.
        Мне удалось с помощью Сарычева легко уволиться с мелькомбината. Если бы я увольнялся по собственному желанию, то ждал бы решения партийного собрания мелькомбината. А перед собранием должен был беседовать с секретарём партийной организации. Обычно членам партии уволиться было нелегко: их всеми силами пытались удержать. 11 июня 1974 года приказом директора мелькомбината я был уволен по переводу на Новомосковский комбинат химических товаров, а 14 июня 1974 года был принят в проектно-конструкторский отдел этого предприятия на должность инженера-конструктора. Комбинат химических товаров был большим предприятием, его штат составлял 5000 человек, цеха располагались на трёх площадках. Самые крупные цеха находились на площадке «Аэрозоль», там же были здания администрации предприятия и столовой, которые стояли перед проходной в цеха. Наш отдел находился за проходной, в отдельном здании, занимая небольшую его часть. Через проходную работники предприятия проходили, предъявляя пропуск охране. Я хорошо помню свой первый день на новой работе. Проектно-конструкторский отдел находился на третьем этаже длинного четырёхэтажного здания. Отдел занимал три комнаты. В самой большой из них мне и предстояло работать. Мне показали моё рабочее место: кульман для черчения и рядом с ним стол со стулом. Место мне понравилось, оно было у окна, это очень нужно мне при плохом зрении. Но погода в тот день была пасмурной и в комнатах отдела горел свет. Мне показалось, что для работы освещение недостаточное. Услышав, что мне темно, в комнату вошёл седой человек в очках. «Сейчас будет море света», - сказал он и быстро включил дополнительные светильники над моей головой. Действительно, освещение для меня стало хорошим и можно было работать. Этот человек показался мне пожилым, но мне сказали, что ему 49 лет и зовут его Михаил Иванович Воскресенский. Михаил Иванович был начальником строительного сектора нашего отдела.
            Прежде, чем приступить к работе я зашёл в кабинет начальника проектно-конструкторского отдела Юрия Петровича Чернышёва. В кабинете меня встретил высокий улыбающийся человек. В то время Чернышёву было 37лет, но в его тёмных волосах были заметны первые седины. Юрий Петрович говорил со мной очень доброжелательно и предложил сразу же пойти с ним в нашу комнату, где он представит меня всем работникам отдела. Вскоре весь отдел был в сборе и Юрий Петрович сказал, указывая на меня: «По нашей традиции представляю вам нового инженера- конструктора нашего отдела, это Валерий Петрович Вайсфельд, он будет работать в группе механиков». Начальником нашей группы был молодой, очень способный человек, Геннадий Власов. Он имел только средне-техническое образование, но знания по конструированию техники имел большие. Я по образованию инженер- технолог по хранению и переработке зерна и теперь мне надо было стать инженером-конструктором по проектированию оборудования химической промышленности. Конечно, сложное оборудование проектируют целые институты, а мы занимались модернизацией производства и проектировали небольшие приспособления, подавали рационализаторские предложения. Тем не менее, для меня это была совершенно новая отрасль промышленности и надо было мне хорошо изучить технологический процесс нашего предприятия. В то же время я уже в первый день работы получил несложное задание: выполнить несколько чертежей.
             Задание я сделал быстро и качественно. Я всегда любил черчение, но особенно мне нравилось выполнять всё по ГОСТу и писать красиво каждую букву. Чернышёву понравилось качество моих чертежей, но оно снижалось при копировании. В отделе работало несколько копировщиц, они тушью копировали чертежи. После копирования автор чертежа проверял копию, карандашом отмечал замеченные ошибки и отдавал копировщице на исправление. Качество копирования у некоторых копировщиц было очень плохим, а мой красивый текст они писали совсем не по ГОСТу. Для размножения чертежей изображение с кальки переносили на специальную светочувствительную бумагу, получалась так называемая «синька».
              С первых дней работы на новом месте моя жизнь круто изменилась. Теперь я работал только в одну смену и мог приспособиться к более здоровому режиму. Большой радостью для меня стало то, что я возобновил беговые тренировки. Делал я это ежедневно перед работой: просыпался в 4 часа ночи, а в пять часов начинал бегать. Наша площадка «Аэрозоль» находилась в 2 раза дальше от моего дома, чем мелькомбинат, но к новому месту работы мне удобно было добираться. Мой дом находился всего в десяти минутах ходьбы от конечной остановки электрички. Из «тупика», со станции «Московская» до станции «Аэрозоль», поезд ехал всего 15 минут, делая две промежуточные остановки. От станции до своего рабочего места я шёл минут 10 пешком. Рабочий день начинался в 8 часов, а заканчивался в 17 часов с часовым перерывом на обед. Обедал я всегда в столовой предприятия, моё меню состояло из традиционных трёх блюд. Суббота и воскресенье были выходными, нерабочими днями и наша семья получила больше времени для общения друг с другом.
            С появлением у меня произведений Пришвина я каждый вечер находил что-то интересное в книгах и для дочери. Например, ей очень нравился рассказ «Лисичкин хлеб». В этих книгах очень много фотографий, Лена любила их рассматривать, а особенно находить на них «дядю Мишу», как она называла Пришвина. Моя дочь быстро научилась читать, в пятилетнем возрасте она сама уже читала не только детские книги, но даже почему-то и газеты. Между тем я продолжал работать на новом для меня предприятии, всё более окунаясь в его производственную и партийную жизнь. Партийная организация предприятия, состоящая из пятисот коммунистов, имела освобождённого секретаря. Партком возглавлял, его секретарём был Старков. Наряду с директором партком руководил работой предприятия и решал основные производственные вопросы. Все цеха и отделы предприятия, за исключением одного, возглавляли члены партии. Начальником производственного отдела была беспартийная женщина. Меня пригласили на собрание парткома и его секретарь предложил мне стать членом методического совета пропагандистов. Видимо, в моём личном партийном деле было написано много хороших слов о моей работе в качестве пропагандиста. Это предложение мне понравилось, все партийные поручения я выполнял с чувством ответственности. Имея некоторый опыт как пропагандист, я мог давать советы другим, работающим в этой сфере. Я присутствовал постоянно на занятиях, проводимых разными пропагандистами, что-то советовал им и учился у них, пополняя свои методические знания. О своих впечатлениях, связанных с работой пропагандистов, я рассказывал на страницах многотиражной газеты нашего предприятия «Рабочая трибуна». Начальник нашего отдела Юрий Петрович Чернышёв был секретарём партийной организации заводоуправления. В конструкторском отделе была группа коммунистов, возглавить которую поручили мне. Признаюсь, что мне было приятно услышать от Юрия Петровича слова одобрения выполнения мной партийных поручений. Об этом он не раз говорил на партийных собраниях заводоуправления. Как конструктор я вполне устраивал Чернышёва, все его задания я выполнял без задержки и качественно.
    Отработав всего 4 месяца на комбинате, я получил повышение: стал старшим инженером отдела, правда, оплата моего труда увеличилась незначительно. Мне нравилось изучать всё новое для меня на производстве. Я выполнял сборочные чертежи узлов нестандартного оборудования и чертежи деталей каждого узла. Если нужно было срочно изготовить чертежи, то мне давали помощников для деталировки, т.е. выполнения чертежей некоторых деталей. Уже в первый год работы в отделе я увидел свою фотографию на стене нашей комнаты, меня отметили как победителя соцсоревнования. Иногда в осенние дни работников заводоуправления посылали на сельскохозяйственные работы, на уборку урожая овощей. Чаще всего приходилось иметь дело с капустой, морковью и свёклой. Помню, как однажды капусту убирали тогда, когда уже выпал снег. Её срубали топорами, которые мы привозили из своих домов. Михаил Иванович Воскресенский всегда ездил с нами, но в уборке овощей не участвовал, а кипятил на костре воду для чая: тяжёлую физическую работу он не выполнял из-за болезни сердца. Раньше он много курил и много употреблял спиртного, а теперь только нюхал табак, а спиртное заменил на чай.
                В электричке по дороге на работу я всегда читал «Литературную газету», особенно мне нравилась вторая её половина. Газета сильно отличалась от всех издававшихся в то время газет в нашей стране. В ней много было статей на разные темы, в их числе печатались критические и сатирические материалы, судебные очерки. В поезде со мной на работу ездили и мои новые друзья из нашего отдела и других отделов заводоуправления. Моим чтением как-то заинтересовался один молодой человек. Мы разговорились. Оказывается, что он тоже любит читать «Литературную газету». С тех пор, сойдя с электрички, шагая по дороге на работу, мы живо обсуждали с ним интересные статьи из этой газеты. Так я познакомился со своим будущим другом Сашей Фалиным. Саша работал инженером в строительном отделе заводоуправления. Я стал часто заходить к нему в отдел, но производственная дисциплина не позволяла нам долго общаться. Мы встречались с ним больше всего в выходные дни. Узнав, что я бегаю по утрам, Саша иногда ко мне присоединялся. Мы бегали вместе по парку по кругу. Но это продолжалось недолго: Саша получил какую-то травму ноги, после чего бегать он не мог. Но наши спортивные встречи продолжались: мы купили ракетки и воланы и в тёплые дни играли на улице в бадминтон. А как-то раз зимой мы задумали с ним пойти в поход на лыжах. Нам нужно было преодолеть километров двадцать по снежному бездорожью. Наш маршрут от Новомосковска до Бобрик- Донского пролегал по полю, где не было лыжни. Мы шли попеременным шагом довольно быстро. Пройдя половину пути, мы остановились около маленького кафе города Донского. Саша предложил немного нам отдохнуть и перекусить. Я не сторонник питания во время физической нагрузки, но предложение друга принял. Однако ассортимент кафе был настолько беден, что кроме пива там почти ничего не было. Пришлось взять нам по кружке пива и сразу же отправиться в обратный путь. Обратная дорога показалась нам очень тяжёлой, пиво сыграло свою роковую роль. Кое-как мы добрались до своих домов и решили больше лыжные походы не устраивать.
               Мы встречались с Сашей и его женой Таней семьями. Обычно они приходили в гости к нам, детей у них пока не было. Правда, и мы не раз побывали у них в гостях.  Дядя Саши Фалина был Героем Советского Союза. Это звание он получил на войне с фашистами, уничтожив в воздушных боях много вражеских самолётов. Отважный лётчик был представлен к награждению второй золотой звездой, но неожиданно погиб и дважды героем он не стал. В центре Новомосковска, на стене Мемориала победы висела фотография героя Фалина. Но племянник героя, мой друг Саша, гордился своим дядей и часто о нём говорил. А ещё мой друг обладал большим талантом: он очень хорошо пел. Посещая друг друга, за обеденным столом мы вместе пели, Саша играл на гитаре. У Саши был сильный, красивый голос. Ему предлагали учиться, чтобы стать профессиональным оперным певцом, но он выбрал инженерную специальность. Я слушал его чудесное пение в Новомосковске на концерте во Дворце культуры химиков. Одна из песен, которую исполнял Саша, начиналась словами: «Есть на Волге утёс…», а другая начиналась со слов: «Гори, гори моя звезда…». Забегая вперёд скажу, что через несколько лет после нашего знакомства мой друг Саша Фалин получил квартиру в соседнем городе Северо-Задонске и с семьёй поселился там. Он устроился работать на единственном крупном предприятии этого города и я больше с ним не встречался. В октябре 1975 Новомосковский комбинат химических товаров был переименован в завод бытовой химии.
         В ноябре 1976 года за достигнутые успехи на работе я был награждён государственным знаком «Победитель социалистического соревнования 1976 года».  Весной 1977 года на работе мне предложили поехать повышать свои инженерные и конструкторские знания на курсах повышения квалификации. В то время такие курсы для инженеров в разных отраслях промышленности работали успешно в нашей стране. Мне предстояло поехать в узбекский город Чирчик. Занятия начинались в мае, я не раздумывая, собрался и купил билет на самолёт. Предстоял рейс Москва – Ташкент на авиалайнере Ил- 62. Я на таком комфортабельном самолёте полетел впервые. Всё было хорошо до момента, когда я зашёл в его просторный салон. Ещё было много свободных мест в салоне самолёта, я быстро отыскал № своего кресла, но сесть мне не удалось. За своей спиной я услышал голос: «Пересядьте вон на то место, а на это место садиться нельзя». Это говорил мужчина в чёрной одежде и я, не задавая ему вопросов, пересел на указанное место. Мужчина показался мне подозрительным, он занимал место в самолёте напротив меня и я стал беспокойно поглядывать в его сторону. Самолёт благополучно взлетел и быстро набрал нужную высоту. До Ташкента лайнер летит более трёх часов, я попытался успокоиться и любоваться увиденным в окно иллюминатора. Но тревога оставалась и я всё равно наблюдал за мужчиной. Он почему-то иногда покидал своё место и ходил по салону. И вдруг я подумал: «Может это террорист и он хочет заставить пилота лететь в нужном ему направлении, а пассажиров, оказавших ему сопротивление, убить?». Я вспомнил тогда, как в 1970 году была убита бортпроводница Надя Курченко. Тогдашнее событие потрясло меня своей жестокостью. Мужчина в очередной раз прохаживался по салону, я стал более внимательно наблюдать за ним и вдруг я увидел под полой его пиджака жёлтую кобуру пистолета. Увидев оружие, я всерьёз подумал, что это террорист и нам грозит большая опасность. В голове у меня проносились многочисленные мысли, как спастись, но ничего придумать не удавалось. Я себя успокаивал, поглядывая в окно на медленно проплывающие земные пейзажи. Вот и Аральское море перед моим взором, оно точь-в-точь такое, каким я его запомнил по карте школьного учебника. Мне показалось оно очень красивым, а размером всего с чайное блюдце. Я немного успокоился, неожиданно подумав: «А может это не террорист, а, наоборот, охранник, который оберегает нас от бандитов-угонщиков?». Я подумал тогда, что после гибели Нади Курченко, все пассажирские авиарейсы сопровождались охраной. Эта мысль мне понравилась, с ней я благополучно приземлился в аэропорту Ташкента.
             На автобусе добрался сначала до Ташкента, а оттуда доехал до конечной цели – города Чирчика. Чирчик – молодой город, он ровесник Новомосковску, по числу жителей он примерно такой же и тоже город химиков. Находится он в тридцати километрах от Ташкента, немного ближе, чем от Новомосковска до Тулы. Правда, состав населения Чирчика отличается от состава населения города, из которого я приехал. В Новомосковске русские жители составляли значительное большинство, а в Чирчике русских было очень много, но немало было и узбеков и людей других национальностей. Всех приехавших на курсы поселили в общежитии. В нашей комнате проживали несколько человек из разных городов страны. Я подружился с одним из них: инженером-конструктором из города Кировска. Он работал на крупнейшем химическом предприятии этого города. Мы приехали в мае, была тёплая, солнечная погода, и были свидетелями праздника урожая: это был первый урожай, а второй в Узбекистане собирают осенью.  Прямо с полей грузовые машины привозили овощи и сразу же они поступали в продажу. Так что с питанием у нас было очень хорошо. В городе было много маленьких столовых, где очень дёшево можно было пообедать и везде главным блюдом была огромная порция плова. Майская жара в городе давала о себе знать: дожди были редки и кратковременны, нещадно палило солнце, воздух днём нагревался до сорока и более градусов. По улицам города проложены узкие, длинные каналы, текущая вода немного смягчает жару. В такую погоду очень хотелось пить и хорошо, что в городе в разных местах в цистернах был охлаждённый морс, который я с удовольствием пил. Его вкус был превосходный, как мне показалось, морс был вкуснее нашего кваса и хорошо утолял жажду.
            Занятия с группой конструкторов-химиков вели квалифицированные преподаватели ВУЗов, многие из них имели учёные степени. Я каждую лекцию тщательно конспектировал. В выходные дни я совершил поездки на экскурсии в Ташкент и Самарканд. До Ташкента доехал быстро, но за день невозможно посмотреть все основные достопримечательности огромного города. Помню, что на меня большое впечатление произвели огромные ташкентские фонтаны. А в Самарканд из Ташкента ехал в поезде ночью в общем вагоне лёжа 8 часов на деревянной лавке без постели. В Самарканде я впервые увидел мечети, но многие из них были закрыты и стены их разрушались. На экскурсии я ездил вместе с моим новым другом из Кировска. Дома у меня сохранились некоторые фотографии этих поездок.
            Большое впечатление на меня произвели горы, окружающие Чирчик. Вблизи города расположены отроги Западного Тянь-Шаня. Это среднегорье высотой 2000 – 2500 метров. Мне повезло, наш преподаватель курсов был большим любителем горного туризма и пригласил в один из выходных дней нас, своих учеников, совершить горное путешествие. Собралась небольшая группа «покорителей горных вершин» и мы рано утром отправились в путь. С собой я взял минимум одежды и пищи. Уже с утра было жарко, яркое солнце палило нещадно. Надо отдать должное нашему руководителю похода: это был человек высокой культуры,  каждому из нас уделял внимание и учитывал его физические возможности. Мы шли не спеша, медленно поднимаясь всё выше и выше по узким, извилистым тропинкам. Горная растительность, встречавшаяся на нашем пути, была скудной, это была невысокая трава или низкорослый кустарник. Некоторые сорта травы и кустарника наш руководитель предлагал обходить и не касаться их: на открытых частях тела они оставляли ожоги. С гор стекали многочисленные ручейки с прозрачной водой. Мы нашли небольшое ровное место и устроили там привал, чтобы отдохнуть и перекусить. Еда у меня была простая: рыбные консервы и кусок чёрного хлеба. Воду с собой я не брал, а пил её, набирая в кружку из текущих ручейков. Так делали и мои спутники, узнав от руководителя о чистоте и безопасности этой воды.
            Привал был недолгим и мы двинулись дальше, любуясь открывавшейся перед нами чудесной панорамой горной гряды на фоне голубого неба. Я брал с собой фотоаппарат и кое-что заснял. Мы поднимались постепенно и были уже довольно высоко, когда я начал чувствовать слабое затруднение с дыханием: сказывалось атмосферное разрежение. Но я быстро приспособился к «нехватке воздуха» и шагал довольно бодро, наш руководитель был жизнерадостным человеком и подбадривал шедших за ним шутками. Наша команда преодолевала и крутые подъёмы и спуски в горные ущелья. Увидев в одной из горных расщелин водопад, мы осторожно спустились к нему. У водопада мы сделали небольшой привал, полюбовались на мощный, пенящийся поток воды, а желающие смогли даже искупаться в падающих прохладных водных струях. Я тоже окунулся в эти чудесные струи, а кто-то из нашей команды меня сфотографировал у водопада. Между тем время шло и нам надо было возвращаться домой. Спуск предстоял долгий, хотя он всё же полегче подъёма, даже учитывая усталость. Поход в горы занял у нас целый день, но зарядил нас физически и эмоционально до конца занятий на курсах. Этот поход не входил в программу курсов, но благодаря энтузиазму замечательного преподавателя мы его совершили, а у меня об этом событии остались приятные воспоминания.
           На курсы приехали из разных городов страны инженеры-конструкторы, работающие в химической промышленности. Наше общежитие находилось рядом со зданием, где проводились занятия. В программу занятий входило изучение новых химических технологий, достижений химической науки. Большое внимание было обращено на повышение качества выполняемых чертежей, соответствия их новым требованиям конструкторской документации. Лекции мы слушали ежедневно с утра до вечера в течение месяца, я не пропустил ни одну из них. После окончания лекций нам предстояли ещё экзамены. Экзаменов было несколько по разным темам лекций, на каждом из них я получил оценку «отлично». Времени для занятий бегом в Чирчике я не находил, но моё физическое состояние было хорошим. Помню, как я на одной из улиц этого города увидел мужчину с приборами, измеряющими физические данные человека.  Я подошёл к нему и попросил у него эспандер – устройство из нескольких мощных пружин. К эспандеру был прикреплён датчик, при растягивании пружин он показывал, с какой силой происходило это растягивание. Когда я растянул пружины, то стрелка прибора показала цифру более 100 килограммов, что сильно удивило хозяина этого устройства. Он назвал меня богатырём.
            Сдав экзамены и получив свидетельство об окончании курсов, я купил билет на самолёт Ил-62 на рейс Ташкент – Москва и без приключений вернулся домой. Меня ждала моя семья и ставшая уже любимой работа. Те знания, которые я получил на курсах, пригодились мне для более подробного знакомства с новыми конструкторскими ГОСТами и правилами выполнения чертежей, хотя прежние правила изменились мало и я их прекрасно знал. Я вернулся на своё рабочее место: мой стол, стул и кульман «ждали меня с нетерпением». Работа моя в отделе продолжалась, зарплату после курсов мне не увеличили и должность моя осталась прежней.  На нашем предприятии сменился директор, им стал мой знакомый Анатолий Григорьевич Сарычев, который помог  мне устроиться на работу. Однажды он зашёл в наш отдел, посмотрел на моё рабочее место и в присутствии работников отдела произнёс в мой адрес тёплые слова. Я продолжал выполнять партийные поручения, которые получил в первые годы работы на предприятии, но мне ещё добавили одно дело: избрали в народный контроль. И более того, я стал ответственным за сектор энергетики, хотя полномочия мои были широкими и я проверял работу всех производственных цехов предприятия. По результатам проверок я писал предписания для начальников цехов, намечал сроки исправления недостатков. Если всё же часть недостатков продолжала существовать в каком-то цехе, то приходилось мне публиковать критический материал с фотографиями в многотиражной газете предприятия.
             Много времени мы тратили на покупку продуктов, а магазинов было мало и их полки были пусты или заполнены какими-то старыми консервами. Мясо в магазинах не продавали, был огромный дефицит всех других продуктов, даже хлеб производился с минимальным ассортиментом и часто в продажу поступали только буханки чёрного хлеба и белые батоны. Не помню, были ли тогда в Новомосковском районе у жителей садовые участки, но у нас его не было. Овощи покупали летом и осенью на рынке, зимой он не работал. Фрукты мы почти никогда не ели, они были дорогие и продавали их редко. Под нашим домом в подвале у каждой семьи был свой кирпичный сарай. Сараи строили сами жители. Там мы хранили заготовленные на зиму герметично закрытые жестяными крышками трёхлитровые стеклянные банки с припасами, а за мясом, колбасой, сыром, другими молочными продуктам, рыбой и даже крупой приходилось нередко ездить в Москву. Туда можно было доехать по железной дороге двумя поездами: обычным, с плацкартными и купейными вагонами, он шёл всю ночь, 7 часов. Второй поезд, который отправлялся по утрам, был дизельным, он ехал 4 часа. Обычно на этих поездах большинство пассажиров ездило в Москву за продуктами. Хорошо помню одну из таких моих поездок. Мне надо было купить мясо. Даже в Москве купить мясо в магазине было непросто, да и мясных магазинов в ней было немного. Я решил попытать счастье и встретить мясо в продаже в магазине на улице Кирова. Мне повезло: мясо было в продаже, мясник большим, острым топором отрубал куски от говяжьей туши. За мясом стояла огромная очередь. Я спросил стоящего в её хвосте человека: «вы последний?». Он мне показал  на человека и сказал: «последний вот этот мужчина». Я переспросил у мужчины так ли это и вдруг он, обернувшись ко мне, превратился в моего отца. Я оцепенел от изумления, оказывается я занял очередь за своим отцом. Он часто ездил в Москву за продуктами из Ногинска и наши пути неожиданно пересеклись в это самое мгновение в мясном магазине. Мясник отрубал куски говядины, из которых можно было выбрать наиболее тебе подходящие. Без мяса в этот раз мы не остались. 
              В эти дни в городе создалась атмосфера приближавшегося большого события: 60-летия Великого Октября. Все предприятия, учреждения, организации усиленно готовились достойно отметить этот большой праздник, а все центральные и местные газеты были заполнены материалами на эту тему. На предприятиях подводились итоги соцсоревнований бригад и ударников коммунистического труда. Высокое звание ударника мог получить человек, добившийся высоких показателей в труде, это звание было присвоено и мне. А в октябре 1977 года в честь 60-летия Великого Октября я был награждён знаком «Победитель соцсоревнования 1977 года». Наше предприятие, имевшее название Новомосковский комбинат химических товаров, в 1975 году было переименовано в Новомосковский завод бытовой химии.У главной проходной нашего завода появилась доска почёта с огромными портретами – фотографиями  отличившихся работников предприятия, среди которых было и моё изображение.
                В проектно- конструкторском отделе появился новый начальник сектора Игорь Александрович Дулевский. Он был моим непосредственным начальником. Это был опытный конструктор, который хорошо знал устройство химического оборудования. С первых дней совместной работы с Дулевским у меня с ним сложились хорошие взаимоотношения и я часто соглашался с его замечаниями, поправками и дополнениями, которые он иногда делал в моих чертежах. К тому времени я как конструктор уже «набил руку» и мне поручали разрабатывать довольно сложные чертежи узлов машин. Чертежи  деталей этих узлов выполняли менее опытные конструкторы, потом я их работу проверял и, как правило, находил в них немало ошибок. Все выполненные чертежи переносились на кальку: в отделе работало несколько копировщиц. Кальки с чертежами приходилось проверять, на многих из них я находил мелкие недочёты, а иногда и грубые ошибки. В отделе была светокопировальная машина, чертежи с кальки переносились на специальную бумагу, получались так называемые «синьки». В нашей группе появился ещё один конструктор: Саша Кондратьев. До этого он работал в цехе. Саша заканчивал учёбу в заочном институте, конструктором он ещё не работал. А у нас такую работу ему пришлось выполнять. В первых чертежах деталей, которые я проверял у него было немало ошибок. Но характер у Саши был такой, что он вникал в суть и изучал все премудрости конструирования с большим усердием. Вскоре он вполне освоил новую для него работу. Мы подружились с Сашей. Он был на 4 года моложе меня и в свободные минуты мы с ним говорили не только о работе. Саше очень нравилось моё занятие бегом и он, видимо, хотел оздоравливаться таким способом. Ещё он в рабочих перерывах делал в коридоре силовые упражнения. Саша мне рассказывал, что часто в  выходные дни он вместе с женой посещал театр или совершал туристическое путешествие. Такой отдых он считал полноценным, противопоставляя его домашней суете.
         В те годы я ещё не был приобщён к классической музыке, да и услышать её «живьём» в Новомосковске было сложно. Однако иногда по радио такая музыка звучала и когда мне удавалось настроить приёмник на её волну, меня окружали её волшебные звуки и очаровывали мою душу. Как-то я попытался сходить на концерт рок-музыки с моим другом из нашего отдела Евгением Филипповичем Пичужкиным. Это был глубоко эрудированный человек, который не только много знал как инженер, но и был не чужд различным сферам искусства. Такой концерт состоялся в одном из новомосковских залов. Зал был небольшой, но мы в нём едва нашли свободные места. Выдержать грохот музыкальных инструментов я смог только несколько минут, вместо музыки это был чудовищный рёв и свист. Публика в зале сидела спокойно, видимо испытывала «кайф». Мой друг тоже, как и я, сидел будто на иголках. Больше терпеть эту пытку было невозможно и мы ушли домой обещая по дороге друг другу, что больше никогда не будем слушать эту разрушающую человека «музыку». Однажды в наш отдел зашёл незнакомый мне человек, это был хормейстер, он репетировал с хором заводоуправления нашего предприятия, в котором не хватало мужских голосов. Многих мужчин нашего отдела, в том числе и меня, уговорили ходить на репетиции. Я не обладал вокальными способностями и думаю, что мои товарищи в этом сильно не отличались от меня. Тем не менее мы аккуратно посещали репетиции, а вскоре мы уже выступали на сцене перед зрителями. Мы пели без музыкального сопровождения, хормейстер дирижировал. Разучивали патриотические песни, главными из них были песни о Ленине и ленинской партии. Однажды даже выступали на концерте в большом, переполненном зале Новомосковского дворца культуры химиков.   
      Я продолжал работать на своём месте, расширял свои знания, изучал технологические регламенты производства химических товаров. Дело в том, что на нашем предприятии постоянно устанавливали новое оборудование и требовались монтажные чертежи. Меня перевели в технологическую группу нашего отдела, где я стал заниматься разработкой установочных чертежей оборудования. По моим чертежам работали инженеры нашего отдела: строители, сантехники, электрики, другие специалисты. Получил я и ещё одну награду, теперь уже третий знак, который назывался «Победитель соцсоревнования 1978 года». Важной вехой в моей жизни стало ещё одно событие 1978 года: в один из июньских дней я заключил сам с собой договор, что больше никогда не буду употреблять спиртное (за исключением капель некоторых лекарств по необходимости). Этот договор уже более 40 лет я строго соблюдаю, более того, с первых же дней никакого желания выпить в любой компании не только не было, но и появилось отвращение к спиртному. Правда, любителем выпить до этого дня я никогда не был, но иногда приходилось в гостях принимать небольшую порцию вина или водки, а в деревне ещё и самогона. Тогда я понял, внутренне почувствовал, что дружба с «зелёным змием» может укрепиться и принести моему организму непоправимый вред.
          Я с утра до вечера продолжал работать на своём предприятии, а дома после работы находил время и для чтения книг. В те годы большими тиражами выходили подписные издания русских и зарубежных классиков, но на почте подписку оформить можно было только по знакомству. Помог нам это сделать дядя моей жены, который был директором Московского почтамта. Мы покупали эти подписные книги подряд всех авторов и вскоре мы ими заполнили книжный шкаф. Я продолжал перед работой бегать в парке, постепенно увеличивал длину дистанции. По выходным дням утром в парке мне встречался бегун моего возраста, который преодолевал более длинную дистанцию, чем я. Встретившись с ним на бегу однажды, я спросил о длине его дистанции. Он ответил, что пробегает 30 – 35 километров за тренировку. Я в то время на такие дистанции ещё не бегал, по выходным дням преодолевал километров 20. Мы договорились с ним провести совместную тренировку, я решил испытать себя на тридцатке. Тридцать километров я бежал с моим знакомым, иногда на бегу обменивался с ним короткими фразами. Бежали мы довольно быстро и я вначале сомневался, выдержу ли такой темп до конца дистанции. Но, видимо, чувствуя рядом локоть этого целеустремлённого человека, я получал энергетическую подпитку и продолжал бежать. Мы промокли от пота, но конец дистанции приближался, я радостно улыбался, а перед финишем мы хором закричали  «ура!». Это видели проходившие мимо люди, а мы им эмоционально объяснили, что пробежали 30 километров. Мой товарищ поздравил меня с преодолением такой длинной дистанции и сказал, что один раз в неделю тридцатку надо обязательно пробегать.
           Я продолжал увеличивать количество пробегаемых километров, уже тогда стал мечтать о марафоне, но преодолеть бегом 42 километра 195 метров мне казалось пока преждевременным. Тем более, иногда я стал чувствовать неприятные ощущения в области сердца, доходящие до кратковременных болей, их я снимал с помощью таблеток валидола. Появились проблемы и с желудочно-кишечным трактом, с желчным пузырём. В Новомосковске был врачебно-физкультурный диспансер и я, будучи активным бегуном, там обследовался. Ходил я и к врачам, принимавшим в поликлинике. Если ничего плохого с  сердцем у меня не обнаружили, то органы желудочно- кишечного тракта надо было серьёзно лечить. Тогда я стал вспоминать, как в восемнадцатилетнем возрасте мне удалось укрепить своё сердце, снять третью группу инвалидности. В этот раз мне предстояло справиться другим одолевавшим меня недугом. Я прислушался к советам врачей, стал есть значительно больше сырых овощей, делать дыхательную гимнастику Стрельниковой. Значительно больше стал читать статей и книг по укреплению здоровья, переписывал себе в тетрадь рекомендации народной медицины и фитотерапии. Состояние моё стало постепенно улучшаться, но интерес к здоровому образу жизни у меня возрос.
            Я выписывал тогда много газет и журналов, среди них были газета «Советский спорт» и журнал «Физкультура и спорт», в которых писали много о здоровье. Одна статья особенно меня заинтересовала. В ней рассказывалось о семидесятипятилетнем человеке, который десять лет назад вырвал себя из когтей смерти. Это был Михаил Михайлович Котляров. Он всю жизнь работал в шахте, добывал уголь, очень много курил, во всём вёл нездоровый образ жизни. Прокопчённые, почерневшие лёгкие ему отказывали, весь организм был поражён тяжёлыми болезнями, лечение в больницах ему не помогало. И тогда ему удалось найти единственный выход: Котляров разработал свою программу оздоровления. Он опирался на опыт полководца Суворова, у которого в детстве было слабое здоровье, но физкультура, бег и закаливание помогли ему настолько укрепить здоровье, что в шестидесятидевятилетнем возрасте со своими войсками он совершил переход через Альпы и одержал победу над врагом. Прошло не много времени, когда Котляров стал самостоятельно ходить, а потом и понемногу бегать. Здоровье его пошло на улучшение, он стал есть много сырых овощей и фруктов, отказался от мяса. Но важнейшим фактором здоровья стал для Котлярова продолжительный закал-бег. Он бегал даже зимой по улице в сильные морозы в трусах и майке. Котляров стал участвовать во многих крупных соревнованиях по бегу на длинные дистанции и выигрывать первые места в своей возрастной группе. А когда ему было 69 лет, он как и Суворов в этом возрасте, совершил подвиг: преодолел марафон. А за 4 года до этого Котляров был на грани жизни и смерти.   
         Вероятно, это было летом 1981 года, когда наше предприятие посетил бывший тогда Председателем Комитета государственной безопасности СССР Юрий Владимирович Андропов. Он осматривал цеха площадки «Аэрозоль», на территории которой находилось здание, где на третьем этаже размещался наш проектно-конструкторский отдел. В наш отдел Андропов не зашёл, но побывал во всех цехах. К приезду высокого начальства тщательно готовились и везде был наведён образцовый порядок. Очевидцы встречи с Андроповым рассказывали, что наше предприятие приятно удивило Юрия Владимировича, по его словам это не предприятие, а конфетка. Во время визита Андропова нам не разрешали из здания выходить на улицу, но многие из нас, в том числе и я, время от времени поглядывали в окна, около которых стояли наши рабочие столы и кульманы. Нам повезло, почти вплотную к стене нашего здания проходил Андропов. Он был один, без сопровождающих лиц и без охраны, что меня очень удивило. До сих пор отчётливо помню как он выглядел. Андропов был высокого роста, на нём был серый костюм, он шёл лёгкой походкой, нисколько не сгибая спину. На будущий год Андропов стал главой государства, Генеральным секретарём ЦК КПСС.
          На нашем предприятии мы постоянно осваивали выпуск новых химических товаров, мне было интересно работать и я вносил свой посильный вклад в его успехи. С первого апреля 1982 года мне была установлена должность инженера-конструктора первой категории с повышением оклада, а 26 апреля того года мне исполнилось 40 лет. К тому времени начальник нашего отдела Юрий Петрович Чернышёв уже не работал на нашем предприятии. Он стал главным инженером крупного новомосковского химического предприятия «Полимерконтейнер». Теперь нашим начальником был его заместитель Николай Иванович Федутинов. С ним у меня давно сложились хорошие отношения, но на душе у меня не было спокойно. Часто в сорокалетнем возрасте человек начинает задумываться о прожитом периоде жизни и думать о будущем. Я понимал, что на этом новомосковском предприятии я достиг своего максимума и здесь дальнейшей перспективы у меня нет. Эти мысли стали преследовать меня постоянно, я всё чаще вспоминал о моей работе сразу после окончания института, моя специальность инженера по хранению и переработке зерна опять ярко возбуждала моё сознание. Мне стало казаться, что я сделал ошибку и ушёл из своей специальности.
       Получив отпуск, я отправился в романтическое путешествие по России по поиску работы: повезёт, не повезёт. Побывав на нескольких предприятиях системы хлебопродуктов, я пытался узнать о возможности найти там инженерную работу и жилплощадь. Но поиски мои были напрасны: ни работы, ни жилья я не нашёл. Вернувшись в Новомосковск, я продолжал работать на прежнем месте. Вскоре с работниками нашего предприятия попрощался директор Анатолий Григорьевич Сарычев. Он пошёл на повышение, был назначен начальником химического отдела ЦК КПСС. Сарычев получил большую квартиру в Москве на Кутузовском проспекте и перевёз туда свою семью.
           Я продолжал изучать литературу по здоровому образу жизни, иногда даже конспектировал подробно книги. Здоровье моё улучшилось, каждый день у меня продолжались беговые тренировки. Мысль о марафоне теперь уже серьёзно у меня время от времени возникала. В июле 1982 года, находясь в отпуске в Ногинске, мне каким-то чудом по телефону удалось договориться о встрече с Котляровым. Мы встретились 19 июля в Москве недалеко от его дома. Когда я подошёл, Михаил Михайлович уже меня ждал. Он сидел на скамейке в небольшом сквере. Это была первая встреча с ним, я увидел сильно загоревшего человека с шевелюрой седеющих волос, с большими усами, выглядел он как бравый, лихой казак. Разговор с Котляровым получился интересным для меня, от него я узнал много личных приёмов оздоровления, получил советы по питанию. Самыми главными факторами здоровья он считал продолжительный бег и закаливание. Свою систему он назвал закал-бег: он круглый год бегал в тренировках и на соревнованиях  в трусах и майке с портретом своего кумира – полководца Александра Васильевича Суворова. Часа два продолжалось наше общение, я сфотографировал Котлярова, взял у него автограф, а в моей записной книжке он написал мне пожелание заниматься закал-бегом. Вернувшись в Новомосковск, я воспользовался рекомендациями Котлярова по питанию, но закал-бег для моих занятий пока психологически был неосуществим. Объём тренировок я увеличивал, мечтал об участии в соревнованиях.
          И вскоре мои мечты начали сбываться. После нашей встречи с Котляровым я продолжал общаться с ним по телефону. На одном из таких разговоров Михаил Михайлович предложил мне поехать на соревнование по бегу. Он сказал, что в подмосковном Калининграде  (теперь город Королёв) будет большой праздник, впервые в нашей стране повсюду состоится Всесоюзный день бегуна 12 сентября 1982 года. В Калининграде будут самые массовые соревнования на трёх дистанциях: на марафоне (42 километра 195 метров), на 20 и 10 километров. Котляров предполагал бежать 20 километров. Я решил тоже принять участие в этом соревновании и преодолеть 20 километров.
          Моя память хорошо зафиксировала события этого замечательного, счастливого для меня дня. День 12 сентября был нерабочим и я поехал в Москву ночным поездом. Он отправлялся в 12 часов ночи, а прибывал в 7 часов утра. Со мной в одном купе ехали ещё двое мужчин, которые всю ночь пили спиртное и громко разговаривали. Спать они не собирались, но и мне они мешали спать. Всё же к утру я ненадолго заснул, но я чувствовал себя утомлённым, фактически проведя бессонную ночь. А мне предстояло в этот день участвовать в соревновательном беге на 20 километров. До старта оставалось 5 часов и я решил успеть заехать к моему двоюродному брату Володе Романову, за час можно было к нему доехать. Легко позавтракав у Володи (главным блюдом была тёртая морковь), я поехал на электричке в Калининград. У меня не было медицинской справки о допуске к старту. Мне с трудом удалось всё же получить такое разрешение у врачей на месте старта. В соревновании участвовало более 14000 человек, вместе с любителями бега, бежали и настоящие профессионалы, мастера спорта и разрядники. К моему удивлению, я довольно легко и быстро преодолел 20 километров, обогнал немало более молодых бегунов, а перед стартом чувствовал большую усталость от недосыпания. Мы бежали по асфальту по улицам города. Калининграда. Соревнование организовал местный Клуб любителей бега «Муравей» и оно традиционно посвящалось памяти академика С.П.Королёва.
           Пробег на 20 километров в Калининграде был первым моим соревновательным пробегом на длинную дистанцию. В следующем году, тринадцатого августа, я уже преодолел свой первый соревновательный марафон,42 километра 195 метров,
 на Московском международном марафоне мира. С тех пор марафонские пробеги прочно вошли в мою жизнь, в течение 25 лет я постоянно к ним готовился дома, пробегая большие расстояния. Я за все годы преодолел 33 соревновательных марафонов. Последний из них – 27 апреля 2008 года, когда мне было 66 лет. Каждый год участвовал 1 – 3 раза в марафоне, во многих полумарафонах и в многочисленных пробегах на 30, 20, 10, 6 километров и даже в «Кремлёвской миле» в Москве.
          Но возвращаюсь к моей жизни в Новомосковске. В конце 1982 года моя нервная система, испытывала особенно большое напряжение, у меня рушились все планы будущей жизни, врачи- невропатологи выписывали мне рецепты на лекарства, которые не всегда помогали.      
          Мои родители сочувствовали мне, пытаясь помочь в создавшейся моей ситуации. Я решил развестись с женой и переехать к родителям. Развод оформили быстро и без больших затруднений. Я уволился с работы, собрал все необходимые мне вещи и уехал в Ногинск. Устроиться на работу без прописки было нельзя и я всё это сделал быстро. В феврале 1983 года я переехал в Ногинск, а в марте того года я уже работал инженером- конструктором на самом большом предприятии города – Глуховском хлопчатобумажном комбинате. Так закончился семнадцатилетний период моего трудового взросления, я приобрёл большой опыт работы прежде всего как инженер-конструктор.
           Жизнь в Новомосковске оставила глубокий след в моей душе. Там у меня появилась своя семья, там я значительно вырос как инженер, а особенно как инженер-конструктор и, наконец, там я стал бегуном-стайером, что позволило вскоре мне стать марафонцем. В Новомосковске я по-настоящему полюбил свою конструкторскую работу, её я всегда выполнял с удовольствием. Конструирование это нелёгкий труд, требует большого напряжения творческих сил, но это интересно! Я старался выполнять все свои чертежи очень чётко, а надписи на них, шрифт, делал строго по ГОСТу. Прежде чем отдать мой чертёж на листе ватмана на копирование я ещё долго им любовался, разглядывал его как чудесную картину большого художника. Копия на кальке будет не столь красива.
            На этом я заканчиваю четвёртую часть своих воспоминаний, идёт февраль2023года, мне идёт восемьдесят первый год. Мы живём уже давно не в советской стране, в новом столетии и в новом тысячелетии. Я продолжаю жить в Ногинске тридцать пять лет в браке с моей женой Ольгой Евгеньевной Ивановой. Дочери мои Лена и Таня получили высшее образование, у них свои семьи. У меня два внука и одна внучка. В Ногинске живу после возвращения уже сорок лет. Много за эти годы произошло событий ярких, интересных в моей жизни, да и в нашем городе их случилось немало. До ухода на пенсию около двадцати лет я работал как инженер- конструктор на разных предприятиях Ногинска и Ногинского района, в разных отраслях промышленности и значительно расширил свой инженерный кругозор. Находясь на пенсии, продолжал работать ещё год на Ногинском заводе топливной аппаратуры, где за годы работы там с руководителем моим и сотрудниками сложились особо тёплые отношения. И в предыдущих коллективах отношения у меня складывались хорошие.
            Ногинск моя вторая родина, он мне так же дорог, как и Талдом, где я родился. В Ногинске я жил с пяти лет, здесь я ходил в детский сад, учился в школе, сюда я часто приезжал во время учёбы в московском институте и после его окончания снова и снова возвращался сюда. Уехав из Новомосковска, я окончательно вернулся в мой Ногинск. Этот город мне дорог прежде всего какой-то таинственной романтической атмосферой моего детства, которая сохранилась в моей душе. В первый же год, через несколько месяцев после моего возвращения в Ногинск, пробежал свой первый соревновательный марафон: 42 километра 195 метров преодолел с хорошим результатом на Московском международном марафоне мира. Я стал марафонцем, мне был 41 год. А всего за 25 лет я преодолел 30 соревновательных марафонов и ещё очень много длинных дистанций: 30, 20, 15, 10, 6 километров, пробежал много полумарафонов, много раз принимал участие в Кремлёвской миле. Бег я полюбил настолько, что он стал для меня жизненной потребностью, такой как регулярное питание и ежедневный сон.
            В Ногинске я создал два клуба: клуб здоровья «Движение» и клуб любителей классической музыки и поэзии «Звучание». Первый из них появился в феврале 1997 года, второй – в марте 2014 года. В оба клуба принимаются все желающие, они бесплатны. Встречи в клубах проходят регулярно, я их провожу после тщательной подготовки. Эта работа творческая, она приносит мне много радости, делаю её с удовольствием. В мае 2013 года я создал отделение клуба здоровья «Движение»: клуб скандинавской ходьбы, куда пригласил профессионального инструктора. С тех пор занятия проводятся регулярно в Городском, а потом и в Глуховском парке. Я создал в клубе «Движение» и отделение физических упражнений, люди там занимаются под руководством инструкторов, часть из них занимается в спортивном зале Ногинского бассейна «Дельфин», другая часть – в зале дома культуры Радиоцентра.
         С 28 декабря 2019 года в Ногинском городском парке по моей инициативе, после большой подготовительной работы и при поддержке большого количества людей стал каждую субботу в любую погоду круглый год проводиться пятикилометровый любительский легкоатлетический пробег под названием паркран. Во время эпидемии коронавируса пробег ненадолго приостанавливался и проводился потом до марта 2022 года, когда зарубежные учредители паркрана закрыли его в России. С тех пор в России создавалось своё беговое движение. С июня 2023 года российский субботний бег в парке стал называться «5 вёрст». Результаты всех пробегов можно найти в интернете на сайте «5 вёрст», а в Ногинске – 5 вёрст Ногинск. Городской парк.
        У меня есть ещё одно постоянное занятие, второго июля этого года исполнится 55 лет после написания моей статьи в районной газете. С тех пор написание статей в газетах и журналах не прекращал, много лет писал статьи для ногинских газет «Богородские вести» и «Волхонка». В 2019 году провёл большую работу по изучению биографии малоизвестного в Ногинске нашего земляка, поэта, инвалида, создателя, редактора и издателя журнала «Белые снегири» Александра Васильевича Панкратова. Он родился и жил в посёлке Вербилки, в Талдомском районе Московской области. В Ногинск он приехал в восьмидесятые годы прошлого века и жил здесь в собственной квартире до конца жизни в 2005 году. Журнал «Белые снегири» постоянно выпускался с 1994 по 2005 год. После написания моей статьи «Белые снегири» с Журавлиной родины» выпуск журнала продолжился. В этом большая заслуга редактора журнала, поэта и писателя из Нефтекумска Владимира Викторовича Острикова. Я сотрудничаю с редактором, решаю некоторые организационные вопросы, нахожу новых авторов журнала и пишу для журнала статьи.
                Валерий Иванов.    Г. Ногинск.     8.02. 2023.         

6. ВЕСЕННИЕ МОТИВЫ

Владимир ИЗТЛЯЕВ
( п. Теренсай, Оренбургской области)
Член Союза Российских писателей

ПРИХОД ВЕСНЫ

Приход Весны услышишь от капели,
От пересвиста шустрых воробьев.
И от кота, который на неделе,
Мяукнув у порога, -- был таков...

Приход Весны увидишь на сугробе,
Который почернел и вдруг осел.
А смелый грач на вашем огороде
Уже наметил план весенних дел...

Приход Весны узнаешь по цветенью
Сирени. И по песне соловья!
Когда вдруг по сердечному веленью
Закружится от счастья голова!..


МУЗЫКАЛЬНАЯ ВЕСНА

Какой прекрасный нынче день!
Вот солнце смотрится в витрины,
Звенит на весь округ капель:
Всем Валентинам и Полинам.

Гульнарам, Лилиям спешит
Сказать, что Солнце светит ярче
Зима сбегает за отшиб
На самой "истощенной кляче"...

Сугроб под солнышком потёк
И побежал водою талой,
Как музыкальный ручеёк
Спешит чтоб встретиться с Уралом!



Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
( г. Талдом, Московской обл.)
Член Союза писателей России



ТЮЛЬПАНЫ

КАК ПРЕКРАСНЫ ВЫ, ТЮЛЬПАНЫ!
МЫ ОТ ВАШИХ ЧАШ И ПЬЯНЫ!
ИЛИ, МОЖЕТ БЫТЬ, ПЬЯНЫ?
В ОКРУЖЕНИИ ЛУНЫ...

СВЕТИТ НАМ ТЮЛЬПАНОВ СОЛНЦЕ
И ВЕСНА СТУЧИТ В ОКОНЦЕ!
МАРТ ЕЩЁ, АПРЕЛЬ И МАЙ
ДАРЯТ НАМ ТЮЛЬПАНОВ РАЙ!!

КРАСНЫХ, ЖЁЛТЫХ, ГОЛУБЫХ...
А ЕЩЁ - ЛЮБОВЬ И СТИХ!!



БУКЕТ ЗДОРОВЬЯ

БУКЕТ ЗДОРОВЬЯ
ЭТО КРУТО!
ЕГО НЕ СЪЕШЬ ТЫ ЗА МИНУТУ!

ЛИМОН, МОРКОВКА И РЕДИСКА -
ВСЕ ВИТАМИНЫ!
СЧАСТЬЕ БЛИЗКО!

ЕЩЁ И ЗЕЛЕНЬ! ПЕРЕЦ И ...
ЧТО Я ЗАБЫЛА?..
ИЗВИНИ!

И ПОМИДОР, И БАКЛАЖАН
ЯВИЛИСЬ К НАМ ИЗ ЖАРКИХ СТРАН!


Лена АТЛАЦ
(пос. Вебилки, Талдомского г.о., Московской обл.)
Атлац Елена Ивановна, родилась в 1962 году в небольшой деревеньке М.О.
По специальности живописец. Стихи начала писать с 12 лет.
Имеет два сборника стихов.

РОДНИКОВАЯ ВОДА

У ручья в глуши лесной
Стоит домик расписной.
В домике водица,
Чтоб я смог напиться.
Родниковая вода,
Ты душой была всегда:
И вкусна, и холодна,
Чистотой своей ценна.
Золотые родники
Родины любимой –
Клад бесценный, вековой,
Господом хранимый.


7. ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ "ЛИРА" ( г. Ногинск)

 
МАРЬЯНОВ Валерий Юрьевич в 1988 г. окончил Московский тек-
стильный институт. Писать стихи начал в студенческие годы.
Описывал студенческую жизнь: жизнь в общежитии, дни рожде-
ния, разные праздничные мероприятия.
Стихи посвящены: природе, любви, деревне; многие о человече-
ских слабостях и силе духа человека, попавшего в разные жизнен-
ные ситуации, темы войны.
В начале 90-х играл в американский футбол. Побывал во многих
западных странах, что дало повод сравнить жизнь там и в России.
Член литературного объединения «Лира».


ДАВАЙТЕ СЛУШАТЬ ТИШИНУ

Давайте слушать тишину
И звёзд мигающих молчанье,
Вселенной тихое дыханье,
Давайте слушать тишину.
Давайте верить в чистоту
Любви наивной, юной девы.
Приятных дум её посевы,
Давайте верить в чистоту.
Давайте не винить стезю,
Над горизонтом дым печальный,
И навсегда гудок прощальный,
Давайте не винить стезю.
Давайте не корить слезу,
Упавшей птенчиком с ресницы,
И превратившей душу в птицу,
Давайте не корить слезу.
Давайте принимать судьбу
Как она есть, пускай с печалью,
И навсегда гудок прощальный
Пусть потревожит тишину.


 РУСЬ ТЫ МАТУШКА

Русь ты матушка, ты наша родная
Как люблю я тебя, моя гордая.
Ты лесами зелёными свитая
И врагом ни одним не разбитая,
То шумишь ты своими берёзами,
То трещишь на крещенье морозами.
Я люблю твои реки бегущие,
На пути их пороги ревущие.
И твои голубые озёра,
Запах хвои соснового бора.
Я люблю твои степи просторные,
Где ветра разгулялися вольные.
И поля, где хлеба колосистые,
Соловьиную трель голосистую.
И люблю я гармонь на завалинке
И колодец, от времени старенький.
И весёлые вкусные ярмарки,
Колокольные звоны на праздники.
Я люблю твою зиму морозную,
И стогов запах сена колхозного.
После баньки купание в проруби,
Мне места твои любы и дороги.
Ты красива равниной, горами,
Ты держала триумф над врагами.
Твои земли дожди пропитали,
Кровь солдат, что тебя защищали.
Орошали тебя слёзы матери,
Слёзы горя от зверства карателей.
Как горжусь я своими дедами,
Что Россию в обиду не дали.
Труд народа, духовные силы,
Из разрухи тебя воскресили.
Посчастливилось здесь мне родиться,
Быть твоею навеки частицей.


РОЗА И ЛАНДЫШ

В траве нежный ландыш звенел бубенцами,
К нему рядом роза тянулась ветвями.
И все говорили, что он ей не пара,
Что ростом он мал и не нужен ей даром.
Но к милому роза склонила головку,
А он ей стихами звенел очень ловко.
Откуда любовь у них? Вряд ли кто скажет,
Наверно цветы полюбить могут так же.
Под ласковым солнцем не зная печали,
Цветы ароматами благоухали.


ЗВЕЗДОЧКА

Как люблю я тебя, ангел мой,
Передать это чувство нет слов.
Ты сошла ко мне точно с небес,
Ты пришла ко мне будто из снов.
Милой звёздочкой, ласковым сном,
Ты упала в ладони мои,
И сияешь небесным теплом,
Согревая все нити души.
Своё счастье в ладонях храню
И хожу, как безумный, любя,
Видно, звёздочкой падая вниз,
Ты навеки мне богом дана.
Я хочу тоже плыть в небесах,
Чтобы ты зажигала мне кровь,
Вечным спутником быть у звезды,
И дарить тебе только любовь.
Души наши от бога слились
И любовь не угаснет моя,
Я люблю тебя так, как никто
До меня не любил никогда.


ГОДЫ НЕ БЕДА

Когда к подножию горы
Года, как будто камни, скачут,
То для души пора любви
Ещё важнее в жизни значит.
И так хотелось бы искрой
Зажечься от прикосновенья,
И чтобы с музыкой живой
Сливались дивные мгновенья.
Пришла, нахлынула любовь,
И в сердце слышен стук сильнее,
А чувства обретают вновь
Тот мир, что для души роднее.
Последней вспышкою она,
Закатным лучиком согреет.
И воспарившая душа
В тебе опять помолодеет.


МИЛЕНКОВА Наталья Анатольевна родилась на Кубани в 1966 году.
Росла и  воспитывалась в  казачьей семье. Писать начала рано,
свой первый стих написала в три года.
В 1998 году выпустила сборник стихов «Где-то есть мой дом».
Член литературного объединения «Лира».


 * * *
Раскалённым июльская луна
В пол неба.
На костре печеная одна
Корка хлеба.
Шум травы
И пение перепелок.
Дружный хор цикад
Мне так дорог.
В небо я смотрю
И жду Бога.
Млечная готова
Дорога.
Но никак идти
Он не хочет.
Видно, спит Господь
Этой ночью.
Видно, он устал
За день жаркий.
Да и мне б вздремнуть,
Мхом укрыться.
Пусть во сне Господь
Мне приснится.


***
Ах, жизнь моя,
Как ты скоропостижная!
Не знаю, как успеть
Тебя прожить.
Так, чтобы явь
Не стала сном бессытжим
И путь какой-нибудь
Куда-то проложить.
Живу травой,
Не зная в чем есть чудо.
Не ведаю откуда,
Льется дождь.
И снег, не знаю,
Падает откуда.
И где берет начало сердца дрожь.
А жизнь летит,
Легко и безвозвратно.
И сколько ж Бог
Отмерял жизни мне?
И по ночам
Рассматриваю пятна
На голой и безнравственной
Луне.
Да, я живу.
И не найду ответа.
Дышу, и сердце
Бьётся в попыхах,
И если даст Господь
Дожить до лета,
Я утону в некошенных
Лугах.
И птицы  будут петь
В пределах ближних
И муравей мне
Спину покорит.
Да, я живу
Но жаль – скоропостижно.
Там в небесах
Звезда моя горит...


 * * *
Маленький домик –
Избушка.
Фонарик герани
В окне.
А во дворе старушка
Устало во след
Смотрит мне.
Ведь и она молодою
Когда-то, конечно, была.
Век догорит свечою,
Останется мудрость – зола.
Я обернусь и представляю
Себя через много лет.
Не знаю, смогу ли
Оставить
На этой земле
Добрый след.
Годы текут бепокойно,
Радость ждёт
Или беда?
Пусть догорит
Достойно
Жизни моей
Звезда!


* * *
Я источником быть хочу,
Не целебным, а просто так.
Меж камней водой чистой
Журчать, всех любить,
Остальное – пустяк.
Быть простой,
Словно дважды два
И загадочной, как вселенная.
Сколько б душ я от
Жажды спасла.
Не сочтешь – миллион,
Наверное.
Объехала б всю
Землю вокруг.
С юга жаркого
До крайнего Севера.
И вот я уже не родник,
Я уже сияние северное!
Просияю с небес,
Словно «Бог».
И к своим истокам
Спущусь.
Да источником дробовиком,
Вокруг света
Обратно пущусь.


* * *
Кто я?
Я небо и земля.
Я облако и море –
Я.
Я – жизнь и прах,
Я – стая птах,
Летящих в тёплые
Края.
Покой, задор,
Веселье – я.
Былинка в мире,
А во мне огромная
Вселенная.
Я плач и смех,
Я рай и грех,
Пыль серая
И белый снег.
Я только миг
И целый век.
А в общем
Просто – человек!

Людмила Николаевна МИСЮРЕВА начала писать стихи в тридцать
лет. Является членом литературных объединений «Лира» и «Лите-
ра-Н» в г. Ногинске. Стихи Л.Н. Мисюревой публикуются в газетах
«Волхонка», «Богородские вести». В 2017 году завоевала 1-е место
в  номинации «Проза» в  литературном конкурсе ко  Дню города,
проводимом газетой «Волхонка». Стала победителем 2-го город-
ского конкурса им. В.Н. Гордеева в номинации «Проза». Регулярно
участвует в праздничных концертах, проводимых в районном Доме
культуры и ЦК им. Калиниченко, где читает свои стихи.
Участница альманаха «Голоса Богородского края. В  2014  году
участвовала в конкурсе «Наше Подмосковье» на премию губернато-
ра Московской области, удостоена диплома участника.
Участница проекта «Родники Подмосковья» в  серии «Золотое
перо Московии». Награждена дипломом управления культуры Но-
гинского муниципального района.


БОРОВОЕ

Боровое моё, Боровое,
Я душой неразрывно с тобою –
Вновь сюда я приехать стремлюсь,
С головой в красоту окунусь.
Меня встретят берёзы – подружки
И дубы на лесной на опушке,
Сосны дружески хвоей взмахнут,
Здесь черники, малины приют.
Разнотравье: кипрей и ромашки,
Светлячки бело-розовой кашки.
Воздух здесь – им не дышишь, а пьёшь,
Как нектар, он душист и хорош.
Припаду к чистым водам губами,
Обниму твои воды руками.
Здравствуй, озеро, верный мой друг!
Ничего нет прекрасней вокруг.
Всё здесь дышит покоем и лаской,
Все овеяно тайной и сказкой.
Сам господь это чудо создал,
Чтоб душой здесь народ отдыхал.
Боровое моё, Боровое,
Синеглазое диво лесное.
Расцветай, заповедный мой край,
Запустенья, забвенья не знай!


ПАХНЕТ ЛАДАНОМ В ХРАМЕ

Пахнет ладаном в храме,
У икон горят свечи,
Богородица в раме,
Солнца луч лег на плечи.
Припадаю к иконе,
Как к рукам моей мамы,
И склоняюсь в поклоне,
До земли – низком самом.
Помолюсь я о внуках,
Чтоб здоровыми были,
Чтобы отчий свой дом
Никогда не забыли.
Помолюсь о здоровье,
И своем, и всех близких,
Чтоб прошли стороною
Все напасти и риски.
А ещё помолюсь я,
Чтобы Русь процветала,
Чтобы наша земля
Никогда войн не знала.


ПРОЩАЛЬНАЯ МЕТЕЛЬ

Кружит прощальная метель,
Снежинки оседают в луже,
По сути, этот снег – не нужен,
Ведь в полдень зазвенит капель.
Уже сравнялись день и ночь,
Чем дальше – каждый день длиннее,
Сугробы на глазах худеют,
Зима не в силах им помочь.
Март принял от зимы ключи,
Проснулась спящая природа,
Ещё изменчива погода,
Но скоро прилетят грачи.
Наряд зеленый для весны
Почти дошит портным – апрелем,
Пока же сосны, пихты, ели
В лесах под снегом зелены.
Не унимается метель,
Но звонко тренькают синицы,
«Весна пришла!» – глаголят птицы,
Пусть крутит снег, как карусель.

КРАЙ БОГОРОДСКИЙ

Край Богородский, России частица,
Реки, озёра, поля.
Пусть наш Ногинск много меньше столицы,
Но в нём есть прелесть своя.
Смотрятся в Клязьму церквей колокольни,
Заросли кленов, рябин.
Катер катает по речке влюблённых,
Здесь он такой не один.
Вместо гранита трава украшает
Клязьминские берега,
С удочками рыбаки отдыхают,
Их привлекает река.
Древний Ногинск год от года моложе,
Тянутся вверх этажи,
А ведь когда-то селом был Рогожи,
Пункт в подмосковной глуши.
Новых и старых проездов сплетенье,
Струи фонтанов звенят,
Для детворы во дворах развлеченья,
Мячики звонко стучат.
Здесь по весне соловьи распевают,
В кронах черёмух больших,
Лучше ногинских садов мест не знают,
Все благодатно для них.

Синее небо и солнце сияет
Над Богородском родным,
Пусть никогда край разрухи не знает,
Матерью Божьей храним!


КИПР

Золото пляжей песчаных,
Моря и неба лазурь,
Чудо закатов багряных,
Берег затиший и бурь.
Жрица любви Афродита,
В пене родившись морской,
На берег, морем умытый,
Утром ступила с зарёй.
Кипр – это дивная сказка,
Любящим душам приют.
Здесь, кто влюблён, без подсказки,
Верности клятву дают.
Брак, заключённый на Кипре,
Крепок, не знает невзгод,
Ведь им сама Афродита
Благословенье даёт.


Татьяна Александровна ЕГОРОВА (БОЛТЯНСКАЯ) родилась в городе
Свердловске. Потом семья переехала в Орловский край– на родину
матери. Окончила Воронежский университет. Преподавала. Была
членом литературного объединения «Орловское полесье». Публи-
ковалась в альманахе «Под парусом спасения».
С 2007 года проживает в городе Ногинске. Автор четырех сборни-
ков стихов: «Любви ушедшей листопад», «Философия души», «Толь-
ко лунная вода», «Возвращение». Член литературного объединения
«Лира» города Ногинска. Печаталась в журналах «Поэзия», «Анто-
логия одного стихотворения». Награждена медалью имени Ивана
Бунина, медалью «100 лет Великой Войны», дипломом «Волхонка»
за 1-е место в литературном конкурсе «Край родной Богородский»,
благодарственным письмом управления культуры администрации
Ногинского муниципального района. Номинант Всероссийского
конкурса поэзии «Заблудившийся трамвай» им. Н. Гумилева. Член
Союза писателей России.


СЛОВА-ШАГИ

Неприметной шаг до красоты –
Расцветёт от ласкового слова,
Но бывает, что от взгляда злого
Вянут лица, души и цветы.
Не испачкай речи чистоты.
Разговоры – векторы движенья.
Часто мы несём свои кресты
Из-за слов, рождённых раздраженьем.
Часто разум с сердцем на ножах.
Трудная известна мне дорога –
До любви от неприязни – шаг
Сделай, сохранив частицу Бога.
Остаётся музыка жива,
Хоть, как птицы, улетают звуки.
Нас сближают тёплые слова,
Исцеляют, берегут в разлуке.


ВНУКУ

Учить детей, учиться у детей.
Спасибо и за ту, и эту школы.
Ты – лучик солнца, лучший из людей,
Живёшь красиво юный и весёлый.
Сияет на лице души добро.
Ты весь – открытость милая, но тайна.
И слов твоих звенящих серебро
Мне дорого, и золото молчанья.
И молодость уже стучится в дверь.
Любовь случится, сбудутся проекты.
В мечту из детства неустанно верь,
Движенья не меняя верный вектор.
Колдует нежно август-чародей,
И осень золотая пасть готова.
Ты – лучик солнца, лучший из людей.
И нежность, нежность сердца просит слова.


СЕРДЦА МОНОЛОГ

Завечерело, выйду в сад,
Там звёзды, как ночные птицы.
Уходит август в листопад,
Успеть бы с ним наговориться,
О том, что было и ушло.
И он, вернувшись бабьим летом,
Ещё отдаст души тепло,
Ещё подарит праздник света.
Кленовый лист слетел и лёг
В прохладе лунного дрожанья
У ног звенящим хрусталём.
Я отпускаю ожиданье.
Я слышу сердца монолог.
О, август мой неповторимый –
Он сбывшейся любви пролог,
Где так тревожно быть любимой.


АНАТОЛИЮ АЛЕЙЧИКУ

Вооружён галантностью, опасен
Для юных дев и искушённых дам.
Он – офицер и у него в запасе
Есть мужество – наперекор годам
Всё оставаться молодым и ярким.
Испить живой воды в беседе с ним.
Тома стихов неизданных в запасе,
Разбросанных по книжкам записным,
И в сердце поэтическом и жарком.
Он Честь не уронил на поле брани.
Идёт по жизни Воин и Поэт.
И наших поэтических собраний
Он – предводитель уж немало лет.
Играя в бисер, не бежит от быта,
Благое дело подопрёт плечом.
Поэт отменный – фраза не избита,
И лирика, и мысли бьют ключом…


В ТИШИНЕ ВСЕЛЕННОЙ

Осыпаются ранние сны.
Отсыпаются зимние птицы.
Влажный ветер как вестник весны
Тихо в тёмные окна стучится.
Кротких мучает чувство вины.
Правдой собственной тешится Эго.
Светлый Ангел с небес крутизны
Подсыпает жемчужного снега.
Ты свободой богат, так владей
Жизнью вольной, душою нетленной
В оглушающем мире идей,
В тишине запредельной Вселенной.
На ветрах, что тепло унесли,
Возвратятся весёлые птицы…
Ищут умные Бога частицу,
А счастливые Бога нашли.


8. РОМАН В ЖУРНАЛЕ

Теяра ВЕЛИМЕТОВА
(г. Видное, Московской обл.)
Член Союза писателей России

ДОЛГАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ
( Продолжение. Начало в номере 42-52)

ЭПИЛОГ

ИСПОВЕДЬ ПРЕДАННОЙ ПОКЛОННИЦЫ

          По популярности он превзошел всех.
          Страсти по Магомаеву можно было
          сравнить только с безумием из-за
          "Битлз". Думаю, он был даже больше
          популярен, чем они.
          Подобного успеха никто не знал в мире.

          Из воспоминаний народного артиста СССР
                И. Кобзона.


    Представьте себе, дорогие читатели: март 1977 года, Волгоград, Дворец спорта. Три дня, как даёт свои гастроли Муслим Магомаев. В день он успевает провести два полноценных концерта. Но этого оказывается мало: билеты распроданы задолго до начала гастролей. Лучшие места закупили парткомы и профсоюзы. А я... Я всего лишь студентка, живу на частной квартире и мечтаю "вживую" услышать великого Магомаева.
    Как сегодня, помню тот день. Мой брат, будучи председателем профсоюза Волгоградского пединститута (кстати, женатый на русской девушке Наташе: они вырастили троих детей и до сих пор живут душа в душу), накануне Международного женского дня подарил мне два билета на концерт моего кумира. Я визжала от радости. Ещё бы! С 12 лет, а быть может и раньше, я увлекалась творчеством Муслима Магомаева. Он был старше меня на 17 лет. Но разве возраст -- изъян для кумира? Кто не был на концертах Магомаева, тот никогда не поймет, какое это было уникальное явление на советской эстраде. Иногда бывает так обидно, что молодые мало знают о нём...
    Перед входом в зал продавали значки и открытки с изображением Муслима. Увы, открытку я потеряла. А значок до сих пор храню.
    Мы сидели в первом ряду. А во Дворце -- аншлаг, ни одного свободного места... После первой же песни, я побежала на сцену с цветами, прижалась к нему и сказала:
    -- Я ваша землячка!
    -- Очень приятно! -- он легко, по-братски, приобнял меня. Эти мгновения мне не забыть никогда! Высокий, элегантно одетый, с золотым перстнем, он был неподражаем. А тонкий аромат дорогого парфюма?! Как он отличался от одеколона, которым душился мой брат...
    После подобного начала вы, дорогие читатели, скорее всего уже поняли, что я -- поклонница Муслима Магомаева. Преданная и вечная. Мне хотелось знать все, что касается моего кумира. Я собираю материалы о его жизни, его семье. Это и воспоминания живых свидетелей, и значок, и книги Магомаева "Любовь моя -- мелодия", "Живут во мне воспоминания", "Великий Ланца", и просторы интернета, где можно почерпнуть любую информацию. Я просмотрела все ролики его выступлений, которые удалось раздобыть, радовалась, когда он женился на известной оперной певице Тамаре Синявской. Тогда, в советское время, разница национальностей супругов только укрепляла семью...
    Вот здесь мне хочется сделать небольшое отступление, которое, наверное, объясняет, почему эта тема так близка мне. В нашей семье часто вспоминают историю любви русской женщины Марии и моего деда, каторжанина Исмаила. Это было более века назад, -- в 1916 году, в селении Пирал, что находилось в 18-ти километрах от города Кусары в Закавказье -- некогда здесь стоял гусарский полк, в котором останавливался М. Ю. Лермонтов. Сейчас это село Пирал Кусарского района Азербайджанской республики.
    ... Народ собрался около мечети, чтобы встретиться с бывшим каторжанином Исмаилом. Он не был в родном селе уже 25 лет. От родного дома остались одни руины, никого из близких не было в живых. На встречу Исмаил пришел не один. С ним была русская жена невероятной красоты, одетая в дорогую одежду, в кожаных туфлях, с длинной косой. Все любовались ею и ждали Эфенди (священнослужителя). Какое решение он примет? Ведь у Исмаила не было дома.
    Вот так вспоминает это время моя тетя Шамсият, которой тогда было 15 лет: "Я прибежала домой, сказала маме, что вернулся ее дальний родственник с богатой и красивой женщиной. Они около мечети ждут Эфенди. Мы тогда жили втроём: нас две сестры, и мать. Отец умер. Наш дом был хороший, просторный по тем временам. Мама была большой мастерицей: из дерева делала посуду. Мы никогда не были голодными. Мы с мамой побежали к мечети. Она, рыдая, обняла Исмаила: их покойные родители были родственниками. Исмаил вспомнил, как они в детстве играли вдвоем, и объяснил Марии, что это их единственная дальняя родственница, которая осталась в живых.
    Пришел Эфенди, по-мусульмански благословил Исмаила с возвращением на родную землю. Мама, недолго думая, попросила разрешения Эфенди, чтобы Исмаил и Мария жили у неё.
    Два года пролетели, как одно мгновение. Мы лучше всех в селе одевались. Дядя Исмаил продал свои золотые часы и купил на эти деньги 100 метров ситца и швейную машинку, что было невиданной роскошью в те времена. Мария обшивала нас и легко научилась говорить на лезгинском. А как она красиво пела! Голос её лился плавно, мелодично... Увы, у неё была чахотка. Со слов Марии, я поняла, что она была родом из очень богатой офицерской семьи, а полюбила... каторжанина, к тому же человека другой веры. Кажется, Исмаил служил у этого офицера. Там, в Сибири, у них родился сын. Когда мальчику исполнилось 15 лет, он умер. Исмаил решил вернуться на родину. Они продали свой дом, Мария последовала за мужем...
    Благодаря поддержке Исмаила и Марии, а они были довольно состоятельными людьми, мы с сестрой быстро вышли замуж с хорошим приданым. Но болезнь не желала оставлять Марию. Перед смертью она позвала меня к себе и сказала:
    -- Шамсият, похороните меня с этими кольцами (на пальцах у неё было много драгоценных колец, в ушах -- дорогие сережки, а на груди -- крест с цепочкой). Это -- память моих родителей. У Исмаила тоже есть драгоценности. И ему, и вам хватит, чтобы жить безбедно. И ещё... Уговори мать, чтобы она вышла замуж за Исмаила. У них должны быть дети... Все село рыдало, когда она умерла. Помню, как сейчас: она взяла руки мамы и своего мужа, соединила, как бы благословляя их".
    Похоронили Марию на старом кладбище, там, где яблоневый сад.
    Через два года у Исмаила и Збейды родилась моя мама Мафият...
    Когда моей маме Мафият было 10 лет, умирают друг за другом её родители. Она стала жить у родственников. Дом был пустой. В нем стали жить переселенцы. Внезапно они уехали... Позже выяснилось, что они нашли клад с драгоценностями Марии...
    У моей мамы была подруга Александра Матвеевна Исаева, или тётя Шура, как мы её называли. Она вышла замуж за нашего односельчанина Ису, родила и воспитала шестерых детей. Тетя Шура настолько восприняла менталитет чужого народа, что он стал ей родным. Моя мама любила хвалиться: "Мы с Шурой -- самые авторитетные и образцовые женщины в селе. Все наши дети получили высшее образование. Где бы мы ни оказались -- на свадьбе или поминках, нас сразу сажают на почётное место". Дружбу родителей продолжают их дети. Дружат, как одна семья.

    ... Пять лет назад, когда меня пригласили на первый канал телевидения, на передачу, посвященную Муслиму Магомаеву. Как вечная поклонница, я рассказала всем о моей первой встрече с Муслимом Магометовичем. На этой передаче я познакомилась с Тамарой Ильиничной Синявской. Она выглядела великолепно, всем улыбалась. Но в глазах её жила такая тоска... Тогда я подумала: "Как же ты любила его!". Мне уже тогда хотелось изложить свои мысли и чувства, которые вызывала эта прекрасная пара, но в тот момент они уже сложились в достаточно определенный замысел: мне хотелось рассказать историю их Любви. И посвятить её всем женщинам, которые вышли замуж за мужчин другой национальности, вероисповедания, менталитета и сумели сохранить свою любовь и пронести её до конца жизни, преодолевая все невзгоды.
    ... Вспоминая прожитые годы, я ловила себя на том, что, казалось бы, случайные события моей биографии выстраивались, переплетались и складывались в причудливые картинки калейдоскопа таким образом, что вели меня по пути моего кумира, его друзей, близких, любимых.
    Это и детство в Сумгаите, и учеба в Волгограде. С 1980 года я живу в подмосковном городе Видное, и в этот период мне посчастливилось узнать немало интересного о героях моего романа. Моя родственница Ольга Ивановна в 1970-е годы работала в научно-исследовательском институте защиты растений научным руководителем. Она рассказывала, что была знакома с пожарным из Большого театра, который лично знал Тамару Синявскую. У неё была безупречная репутация до встречи с Магомаевым. Понятно, какие разговоры, сплетни, пересуды пошли вокруг романа, когда встретились две известные на всю страну личности, да при этом дама состояла в законном браке...
    Где-то в 1994 году мне довелось беседовать с Верой Н., которая пела в хоре им. Пятницкого в Дни декады культуры и искусства России в Азербайджане в 1972 году, когда роман Магомаева и Синявской только зарождался. От нее я узнала некоторые подробности их взаимоотношений.
    Года три назад я взяла такси от рынка "Садовод". Водитель оказался азербайджанцем. Мы разговорились (по профессии и натуре я большая говорунья и легко нахожу контакт с незнакомыми людьми). Водитель поведал мне о том, что его приятель -- племянник бывшего шофера Муслима Магометовича. Имени человека я не запомнила, но получила много интересной информации, которую использую в этой книге.
    Два года назад, когда я была в Баку на могиле Муслима Магомаева, что на Аллее Почетного захоронения героев и заслуженных деятелей Азербайджана, то познакомилась с интересным человеком, гражданином США. Мы сидели на скамейке, и он долго рассказывал про Муслима Магометовича. Сам рассказчик родился в Баку. Детство его прошло в этом городе. Мужчина поведал мне о том, что его отец хорошо знал Муслима. В лихие 90-е годы певец благодаря своим связям помог их семье перебраться в Америку. Отец рассказчика умер буквально за два года до того, как ушел из жизни Магомаев. Сын счёл необходимым приехать в Азербайджан, чтобы посетить могилу великого друга отца. В моей книге его отец стал прототипом делового бакинского парня Абрама.
    Недавно я поехала на бывшую улицу Мархлевского -- теперь это Милютинский переулок, где жила Тамара Ильинична, отыскала её дом, ждала, пока кто-нибудь из жильцов откроет дверь, зашла... Перед глазами замелькали события 40-летней давности. Здесь моя героиня поднималась по мраморной лестнице... Что при этом она чувствовала?
    Кстати, ещё долго после свадьбы Муслим Магометович скитался между гостиницей, квартирой супруги и отлучками в Баку. По его словам, он срывался и улетал в Баку после размолвок, а потом опять возвращался с цветами, пылкими чувствами и повинными словами к своей Тамаре, которая любила и ждала его, сохраняя свою женскую верность.
    Когда Тамара вышла замуж за Муслима, она узнала, что Сергею буквально негде жить. Она принимает решение, свойственное только ей. Оставляет однокомнатную квартиру в центре Москвы бывшему мужу, а сама переезжает к новому супругу в гостиницу. Мои комментарии тут неуместны. Пусть каждый, кто читает эту книгу, сам делает свои выводы, почему коренная москвичка, к тому же солистка прославленного Большого театра поступает именно так.
    Только в 1981 году Магомаеву выделяют в Москве квартиру, конечно же, не без участия Алиева. Я тщательно изучила все публикации, статьи, отзывы, которые касаются Магомаева и Синявской, и пришла к выводу, что, как только они переехали жить в собственную квартиру, размолвки между супругами прекратились. Наступила гармония!
    Ещё одну любопытную информацию я почерпнула из недавно опубликованных воспоминаний Людмилой Фиготиной. Не секрет, что Муслим Магометович был самым высокооплачиваемым певцом своего времени. Но к деньгам он относился легко -- они быстро расходились, и только женская мудрость Тамары Синявской помогла им впоследствии обустроить свой быт. Фиготина, хотя я не испытываю к ней положительных чувств, но ведь она несколько лет была не только подругой, но и концертным директором певца и знала немало деталей его жизни, в своих мемуарах вспоминает такой случай. Однажды Магомаев получил большой гонорар за концерты. В Останкино он повесил своё пальто, пошёл на съёмки, а когда спохватился -- не было ни кошелька, ни денег. Как бы поступили наши современные артисты, я могу только догадываться... Но мой герой не сказал о случившемся никому ни слова.
    И всё-таки, несмотря на обилие информации и горячее желание рассказать о своём кумире, я никак не могла взяться за давно задуманную книгу. Подтолкнул к этому концерт, что состоялся 21 сентября 2017 года в Крокус Сити Холле имени Муслима Магомаева.
    Я заранее поехала на концерт "Нет солнца без тебя", посвященный памяти певца. В фойе продавали брошюры, магнитики, кружки, диски, а на них -- изображение великого маэстро. На третьем этаже -- музей Муслима Магомаева, где хранятся его личные вещи, фотографии и картины, нарисованные самим Муслимом. Муслим Магометович до последнего дня дружил с самыми известными художниками А. Шиловым и Т. Салаховым. Магомаев сам великолепно лепил и рисовал.
    ... Концерт начинается. В зале ни одного свободного места. На сцене -- оркестр Крокус Сити Холла, а с огромного экрана на нас смотрит Муслим Магомаев. Концерт открывают Эмин и муза Магомаева -- народная артистка СССР Тамара Синявская.
    Тамара Ильинична, как к живому, обращается к своему великому супругу и поздравляет его с днём рождения. Благодарит всех нас, сидящих в зале, за то, что мы помним и любим его.
    -- У каждого из вас есть своя история любви к Муслиму, -- с блеском в глазах, обращаясь к залу, волнуясь, говорит Синявская.
    Я подумала, как точны эти слова. Моя книга тоже отражает историю любви нас, поклонников и поклонниц, к самому знаменитому Орфею ХХ века.
    Тамара Синявская спускается со сцены и садится рядом с Аразом Агаларовым. А Эмин приглашает друга Магомаева, легендарного Иосифа Кобзона, который исполняет песню "Памяти Муслима Магомаева" на слова и музыку Людмилы Артемьевой.
    ... Концерт длится три часа, а кажется, -- всего миг. Завершается он выступлением Эмина с маститыми певцами нашей эстрады -- Николаем Басковым и Григорием Лепсом. Они поют песню Магомаева "Синяя вечность", и все мы, зрители, встаём и начинаем подпевать. Эмин не может скрыть слёз, глаза у всех влажные. Вот она -- всенародная любовь к настоящему Таланту!
    После концерта зрители только и вспоминали великого маэстро. Я посмотрела на звёздное небо. Где-то очень-очень далеко светила та малая планета Солнечной системы под кодовым названием 1974 SPI -- планета, которая названа в честь Магомаева. Хочется верить, что в эту минуту с нами рядом была его бессмертная душа. Он, наверное, там, на небесах, думал, что не зря жил на этой грешной земле и бесконечно благодарен своей Тамаре... В этот момент я дала себе слово: чего бы мне это ни стоило, я должна написать давно задуманную книгу, донести до моего читателя, "каким он парнем был" и как его народ любил. Как любила его Тамара.
    Кстати, у Магомаева тоже был свой кумир -- Марио Ланца. Он несколько раз летал в Америку вместе с супругой, чтобы собрать материал для своей книги -- это встречи с его родственниками и друзьями, участие в вечерах, посвященных великому Ланца. Очередной раз поражаешься диапазону и масштабу творческих проявлений Муслима Магомаева. Каким понятным и в то же время лаконичным языком написана эта книга. Я думаю, что она могла бы стать душераздирающим сценарием для Голливуда. Но, увы! Даже дети Марио Ланца не смогли прочитать эту книгу. По самой простой причине: нет перевода с русского языка...
    Мне хочется немного рассказать о героях книги, об их дальнейшей судьбе, которая не могла войти в рамки моего повествования.
    В прошлом году я была в Баку с внучкой Алисой и сочла нужным вместе с ней посетить Аллею Почетного захоронения, возложить цветы на могилу Муслима Магометовича. Потом мы подошли к могиле Зарифы Азизовны Алиевой, которая преждевременно ушла из жизни в 1985 году, и к могиле Гейдара Алиевича Алиева, который пережил её на 18 лет...


Из книги М. Магомаева "Живут во мне воспоминания":
    "На церемонии прощания с Зарифой Азизовной я впервые увидел у Гейдара Алиевича слёзы. Я знал его как человека сильного, мужественного, сдержанного, а тут... Когда мы подошли к нему, то увидели его совершенно другим -- это словно большой ребёнок, которого бросили. Сердце защемило от этого... Он поднялся, поцеловал меня и Тамару, сказал: "Вы не представляете, как она вас любила. Как своих детей. Зарифе Азизовне я посвятил свою песню "Эллегия", написанную на стихи Николая Добронравова. Помню, когда Гейдар Алиевич впервые услышал, как я исполнил её по телевидению, он позвонил мне: "Какую ты песню спел! Я плакал, когда её слушал..."
          Нет солнца без тебя,
          Нет песни без тебя.
          В мире огромном нет без тебя тепла.
          Свет юности моей.
          Свет нежности моей --
          Только лишь отзвук давних дней.
          В целом мире я один.
          Я самим собой судим...
          Я от тяжких снов проснусь,
          Я вернусь, к тебе вернусь,
          Сквозь огни и грозы,
          Сквозь тепло и слезы...

    За годы без Зарифы Гейдар Алиевич прошел "огонь и воду, и медные трубы"и ни разу, наверное, не подумал, как скрасить старость присутствием какой-нибудь женщины...
    В 1985 году умирает Зарифа Азизовна. А уже в 1987-ом член Политбюро ЦК КПСС Алиев попадает в Кремлёвскую больницу с инсультом. Горбачев предлагает ему написать заявление об уходе на пенсию. Дважды Герой Социалистического труда, не задумываясь, делает это. А через три дня "по собственному желанию" увольняют одного из ведущих преподавателей МГИМО Ильхама Гейдаровича Алиева. Попытки студентов вернуть преподавателя не увенчались успехом.
    Муслим и Тамара часто навещают Гейдара, ведь он в своём роде их отец родной. Гейдар Алиевич как московский пенсионер живёт у дочери Севиль четыре года. Когда Муслим и Тамара приходят к ним в гости, Магомаев молча садится за рояль и исполняет любимый романс Алиева "Без тебя" на слова Низами Гянджеви:
          Нет глаз, чтобы видеть мне твой лик,
          Мне радости нет под луной.
          Нет ног поспеть к тебе, нет рук,
          Чтоб с жаркой сложить их мольбой.

    Слова эти стали пророческими в судьбе Гейдара Алиевича...
    Алиев часто навещает Новодевичье кладбище, где похоронена его Зарифа. А в 1994 году её останки перевезут в Баку на Аллею Почетного захоронения. Она была не только супругой своего великого мужа, но и учёным -- профессором-медиком, автором многих работ по глазным болезням.
    В годы перестройки Муслим Магометович помогает через свои связи таким, как Абрам (друг, чайханщик, спекулянт и, конечно, талантливый музыкант), и многим другим своим друзьям перебраться из Баку -- кому в Москву, кому в Израиль, кому в Америку...
    Из советских артистов в эпоху распада СССР первым в США приглашают на гастроли Магомаева и Синявскую. В Америке, в Израиле и в других странах образовались маленькие диаспоры бакинских парней. И куда бы их судьба ни забросила, в душе они -- бакинские ребята, дети бакинских дворов, где национальность не играла никакой роли. Потом, наверное, дьявол спустился на землю, и в одночасье разрушил все без шпаги и пистолета...
    Араз Агаларов женится на однокласснице Ирине, переберется в Москву, где у них родится сын Эмин, ставший известным певцом, и дочь Шейла. Агаларовы многое сделали, чтобы увековечить память певца. Памятник из белого мрамора на могиле Маэстро, памятник в Леонтьевском переулке в Москве, где Магомаев жил в последние годы, самый современный и большой концертный зал в Москве "Крокус Сити Холл" имени Муслима Магомаева, ежегодные конкурсы имени Муслима Магомаева -- все это заслуга Араза Агаларова, его дань уважения своему великому другу.
    Араз Искандерович! От лица миллионов почитателей таланта Магомаева низкий вам поклон! Это не пафосные слова, а зов моей души. Когда Эмин открывает каждый свой сольный концерт, он напоминает всем, что его кумир -- это великий Магомаев, которого он знал с рождения.
    Тамара Ильинична приняла правильное решение, подарив перстень мужа Эмину. Он не стал носить его, а передал в музей Магомаева. Пусть этот перстень будет напоминанием современному человеку (будь он простым рабочим или олигархом, или шахом), что не все в этой жизни покупается и продается. Надо только обязательно верить в чудеса. А может, эти чудеса мы делаем сами, своим трудом? Я хочу ещё раз вспомнить слова из песни:
          Надежда -- мой компас земной,
          А удача -- награда за смелость...
          Надо только выучиться ждать,
          Надо быть спокойным и упрямым...

    А как наша героиня? Так не хочется писать что-то лишнее, чтобы не затрагивать тонкие душевные струны Тамары Ильиничны... Я думаю, она меня поймёт, хотя порой поклонницы позволяют себе лишнее по отношению к своему кумиру, но это так искренне, от чистого сердца. Александра Николаевна Пахмутова вспоминает, что поклонницы ее Муслимчика (она так нежно называла Муслима Магометовича) писали ему огромное количество писем, объяснялись в любви. Конечно, девушки знали, что никакого ответа не получат, но они писали и писали... Все мы тогда просто были влюблены в него, многие со вздохом говорили, что везёт Синявской -- замужем за таким парнем!
    Я лично радовалась, что наконец Магомаев женился и обрёл своё счастье. Долго рассматривала фотографии Синявской: как она была одета, как держалась, чтобы полнее представить образ моей героини. Всегда в разных нарядах, изящно подобранная бижутерия, которую персонаж моего произведения, миллионер Франческо, презрительно назвал "стекляшки". Народная артистка СССР могла позволить себе настоящие камни. Но не такова моя героиня: она элегантна, хорошо -- со вкусом одета, лёгкий макияж ей к лицу. Она выглядит так, как должна выглядеть настоящая оперная певица, и как русская красавица.
    Кстати, по поводу "стекляшек". В одном из интервью Муслим Магометович говорил, что Чарли (это собачка) постоянно грызёт украшения Тамары Ильиничны. Нельзя не сказать несколько слов об этом песике. Однажды, холодным осенним днём, Муслим Магометович пришёл домой с маленькой собачкой. Тамара Ильинична возмутилась. Но через пару дней она полюбила её, и Чарли стал полноправным членом семьи. Он спал в одной постели с хозяевами. Когда Чарли стал стареть, у хозяина тоже начались проблемы со здоровьем. Однажды, когда Муслим Магометович в очередной раз лежал в больнице, Чарли перестал есть и пить, а через пару дней -- Тамара Ильинична забыла убрать сигареты мужа в трюмо -- умер, уткнувшись мордой в эту недокуренную пачку своего любимого хозяина.
    ... 25 октября 2008 года. Утро. Мне позвонила моя дочь из института: "Мамочка, Магомаев сегодня утром скончался". Через три дня в концертном зале имени Чайковского Москва прощалась с великим баритоном ХХ века Муслимом Магомаевым. Я купила 11 роз, вопреки обычаю, и поехала в Москву попрощаться с моим кумиром. На станции Маяковского звучат песни Магомаева. Я стою в очереди, чтобы попасть в зал. Не могу сдержать слёзы. Ощущение было такое, что у меня вырвали кусок моей молодости, и его уже невозможно вернуть. Я никого не стеснялась и плакала. Вдруг корреспондент 1-го канала подошла ко мне и начала спрашивать, что значит для меня Магомаев. Я дала интервью.
    И вот сам зал: посредине сцены стоял гроб. Около него много стульев, где сидят родные и друзья Муслима Магометовича. Рядом - Тамара Ильинична в темных очках. Далее -- Александра Пахмутова, Николай Добронравов, Иосиф Кобзон, Заур Тутов... -- всех не перечислишь! Они пришли отдать дань памяти своему другу. Тяжёлые, горькие минуты...
    Алла Пугачева вопреки регламенту подошла к великому товарищу по вокалу и поцеловала его со слезами на глазах. Что тут можно добавить...
    И снова Тамара Ильинична принимает верное решение: она соглашается, чтобы супруга предали земле в родном Баку. Моя сестра рассказывала, когда в столице Азербайджана хоронили любимого Муслима, вопреки всем правилам торговли, все торговцы цветами раздали свой товар бесплатно, чтобы бакинцы могли почтить память своего великого земляка. От филармонии имени Муслима Магомаева -- знаменитого деда прославленного певца до Аллеи Почетного захоронения люди образовали живой коридор с цветами, и все плакали...

      Тамара Ильинична! Простите меня, если эти
    воспоминания тревожат Вас. Я думаю: со  мной согласятся мои читатели, что эти строки я не могла не написать...

    Потом меня пригласили на 1-й канал в передачу "Пусть говорят". Я сказала: "Аллах ему рахмет" -- так говорят на востоке, когда вспоминают о покойнике, я думаю, перевода этих слов не надо. И сейчас повторю: "Аллах вам рахмет, дорогой Муслим Магометович".
    Ровно на три года Тамара Ильинична "ушла в себя", не давала интервью, ни с кем не хотела общаться.
    А как же её второй дом, Большой театр?
    ... 2004 год. Октябрь. На сцене Большого театра идёт "Царская невеста", Синявская последний раз исполняет свою любимую партию Любаши. После окончания спектакля ей преподносят огромную корзину роз от любимого мужа. А муж дома один. Он болеет. Тамара решает покинуть сцену и посвятить супругу все время. После бурного успеха оперы вся труппа прощается с Тамарой. Вряд ли надо описывать эту сцену расставания Т. И. Синявской со своими товарищами и со сценой Большого, где она выступала 42 года. Это её решение, все в Большом восхищены её очередным поступком: ради любимого она готова на всё. Можно было, конечно, нанять сиделку, но моя героиня не такова.
    Муслим Магометович тяжело переживал смерть Алиева.
    "Мало кому было известно о том, что, когда дорогого мне человека не стало, со мной случился нервный срыв, и ... я впал в долгую депрессию. Именно по этой причине я не мог полететь в Баку на похороны Гейдара Алиевича... Я долго не хотел выходить на улицу -- мне казалось, что за воротами какая-то не просто другая жизнь, другие люди, а другая планета... Тамара всеми силами пыталась вывести меня из депрессивного состояния... Постепенно дни невеселых раздумий стали посещать меня реже. Но желание петь ушло... (Из книги М. Магомаева "Живут во мне воспоминания")
    После смерти Муслима Магометовича Сергей, первый муж Синявской, посылает ей СМС - сообщение с вопросом, нужна ли ей какая-нибудь помощь? Она отвечает, что ей ничего не надо. В августе она живёт в Баку -- городе, ставшим для неё второй родиной, где каждый камень, каждый переулок напоминает о Муслиме. Она бесконечно благодарна этой земле, этим людям, которые так искренне любили и любят своего великого земляка и её.
    Ильхам Гейдарович и Мехрибан-ханум часто приглашают её в свою семейную резиденцию, чтобы Тамара Ильинична не чувствовала себя так одиноко. Эльдар Кулиев навещает её, и тёплыми бакинскими вечерами они вспоминают о Мусике.
    Тамара Ильинична в Баку живёт в квартире, которую выделил Муслиму Магомаеву Гейдар Алиевич после коммуналки. Бакинцы часто видят высокую красивую русскую женщину в тёмных очках на Приморском бульваре, в сквере около филармонии имени Муслима Магомаева. Она сидит одна на скамейке или стоит у той гранитной плиты на набережной, где она впервые поцеловалась с будущим мужем много лет назад. Где-то далеко плывёт корабль "Муслим Магомаев"...
    Ильхам Гейдарович закрепляет за Синявской охранника и шофёра. Тамара Ильинична почти каждый день идёт на Аллею Почетного захоронения. Военные у входа отдают честь этой великой русской женщине. Она идёт к последнему пристанищу своего супруга. Вот он стоит в белом мраморе, как журавль с раскрытыми крыльями в небе, как чайка над волной. А это миг, когда он поёт "Чёртово колесо" в плаще-размахайке.
          Я лечу -- Эй!
          И одно слово кричу.
          Кричу: "Люблю!", -
          И лечу я к звёздам,
          Кричу и вновь лечу.

    Тамара Ильинична подходит и гладит мраморные колени мужа и шепчет:
    -- Ну что, милый, больше не болят ноги?.. (В последнее время Муслим Магометович не мог ходить, ноги отекали из-за сердечной недостаточности.). Тамара Ильинична также посещает могилы Гейдара Алиевича и Зарифы Азизовны и как бы ведёт с ними неслышный диалог, чувствуя, что они где-то рядом и по-прежнему любят её, русскую красавицу, всемирно известную оперную певицу, которая без остатка отдала себя мужу, "великому басурманину".
    ... Только через три года она приходит в себя, даёт интервью, говорит, что все эти три года она ходила как замороженная, стала только-только оттаивать и охотно рассказывает о своём муже...
          Между мною и тобою гул небытия,
          Звёздные моря, тайные моря.
          Как тебе сейчас живётся, вешняя моя.
          Нежная моя, странная моя?
          Если хочешь, если можешь -- вспомни обо мне,
          Вспомни обо мне, вспомни обо мне.
          Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
          Долгая любовь моя.
          А между мною и тобой -- века,
          Мгновенья и года, сны и облака.
          Я им к тебе сейчас лететь велю,
          Ведь я тебя ещё сильней люблю...
          Только ты останься прежней -- трепетно живи,
          Солнечно живи, радостно живи!
          Чтобы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
          Счастливо живи всегда.

    Эти слова, возможно, из самой проникновенной песни, которую исполнял Магомаев, словно написаны о ней, верной подруге Муслима Магометовича.
    Тамара Ильинична стала бессменным председателем жюри конкурса имени Муслима Магомаева. Профессор Синявская преподает в ГИТИСе. Она участник многих телевизионных передач. Несмотря на потерю мужа, она -- счастливый человек. Да, это счастье для нее было трудным. Но оно было -- и счастье, и слёзы, и любовь!
    Ещё немного о себе: моя жизнь была похожа на "американские горки" -- беззаботное советское детство, учёба, работа секретарём комсомольской организации крупного совхоза, лихие 1990 годы... 30 лет педагогической деятельности в подмосковном городе Видное. Сейчас я пенсионерка, у меня прекрасная семья, даю частные уроки, в свободное время занимаюсь общественной деятельностью. Избрана секретарем Межнациональной культурной автономии азербайджанцев Ленинского района Московской области.
    В сентябре 2017 года мы присутствовали на открытии мемориальной доски "Орфею ХХ века" в Леонтьевском переулке на доме, где супруги Магомаев и Синявская прожили три десятка лет. Наша организация возложила корзину с 75 алыми розами, перевитыми памятной ленточкой.
    Члены нашей организации почтили память нашего великого земляка, также состоялась дружеская беседа с Аразом и Эмином Агаларовыми. Особенно тепло мы вспоминали о нашем Муслиме с его музой Тамарой Ильиничной, которая в свою очередь поблагодарила всех присутствующих за то, что в эти волнующие моменты мы были с ней.
    А 4 ноября, в День народного единства, мы организовали выставку, посвященную 75-летию одного из выдающихся баритонов мира Муслиму Магомаеву, за что я награждена Благодарственным письмом от администрации нашего города. Выставку открыл глава города Видное и мой друг Моисей Исаакович Шамаилов, который тоже был парнем из бакинского двора и лично знал Муслима Магометовича.
    А через год, 17 августа, я поехала с букетом роз в Москву, в Леонтьевский переулок. Что тут было! У подножия памятника Магомаеву стояли огромные корзины с живыми цветами. Артист Николай Рябуха исполнял репертуар песен маэстро. Поклонницы плясали. Я к ним тоже присоединилась. Потом мы вместе направились в кафе "Му-му" отметить день рождения нашего любимца.
    Тамару Ильиничну, правда, в Москве мы не увидели -- в этот день она была в другом городе -- Баку, на Аллее Почетного захоронения, у могилы своего супруга. Туда она прилетает каждый год в августе.
    В кафе я близко познакомилась с такими же поклонницами, как и я. Я и не знала, что, оказывается, уже более 10 лет существует группа обожательниц творчества великого певца. Старшая этой группы -- Ирина Любимова. По её воспоминаниям, она познакомилась с Магомаевым в 1968 году в Ростове-на-Дону, когда там проходили его гастроли. Тогда она работала помощником организатора концерта.
    Вот что рассказывала Ирина: "У Мусика -- так нежно называет она певца, -- в тот приезд оказались грязными шесть рубашек: женщина, которая стирала ему бельё, заболела. И "восточный соловей" был расстроен. Тогда я собрала все рубашки и отослала своей маме. Вскоре, через пару часов, Мусик из моих рук получил шесть выстиранных, выглаженных, накрахмаленных, но ещё не до конца высохших рубашек".
    Ирина Любимова с поклонницами отмечает не только день рождения Магомаева, но и другие праздники: Рождество, Женский день, День Победы... Вот и 9 мая прошлого года Ирина шагала в "Бессмертном полку" с портретом Магомета Муслимовича -- отца Муслима, участника Великой Отечественной войны, который погиб смертью храбрых в Польше.
    Несколько лет назад Любимова работала у известного бизнесмена Валерия Калашникова. В канун юбилея Ирины он спросил, что лучше всего ей подарить -- норковую шубу, драгоценности или "всё, что ты пожелаешь". И тогда Ирина, сохраняя своё самое сокровенное чувство, попросила... изобразить на его личном самолёте портрет Муслима Магомаева. И что же? Вскоре самолёт прилетал на аэродромы с портретом великого Орфея.
    Сотрудники, которые обслуживают Аллею Почетного захоронения в Баку, называют московскую Ирину -- Иринэ-ханум. Там все её знают в лицо, начиная от военнослужащих караула до директора. Каждый год Любимова летает в Баку с поклонницами из Москвы и целый день проводит около могилы маэстро. Вот так! Я восхищена тобой, Ирина!
    Галина Голованова из Череповца -- одна из составителей его дискографии. Приезжая в столицу, она разыскивает в газетном фонде РНГБ сведения о творчестве великого Орфея, затем всю найденную информацию размещает в Интернете. Она также собрала огромное количество записей, которые оцифровал большой поклонник Муслима Магомаева -- Сергей Томеник.
    Галина постоянно участвует в конкурсах и других мероприятиях общества почитателей таланта певца, которое возглавляют Ирина Любимова и Ольга Штыкова.
    В течение 10 лет Ирина следит за чистотой и порядком у памятных мест: сначала у уголка, а в последние годы -- и у памятника Магомаеву на Леонтьевском переулке. И в том, что здесь почти всегда стоят корзины с живыми цветами и лежат букеты, прежде всего её заслуга. Кроме того, дважды в год -- в День Победы и день Памяти Орфея, она принимает участие в праздничном оформлении памятника. В эти дни она приобретает баннеры с фотографией певца, покупает для людей, приходящих к памятнику, значки и магнитики с его изображением. Ежегодно 9 мая она с группой поклонников приходит на Поклонную гору, чтобы поздравить с праздником Победы оставшихся в живых и пришедших сюда участников Великой Отечественной войны.
    Великого Певца не забывают и поклонницы из Большого театра, которые при жизни знали Магомаева. Это Светлана Усолкина с подругами -- Еленой, Ириной, Татьяной. В памятные дни они постоянно бывают не только на Леонтьевском переулке, но и летают в Баку.
    Встречи в памятные дни не проходят бесследно: через некоторое время фотографии и диски, созданные после состоявшихся встреч-поминовений, можно получить у ещё одной поклонницы Магомаева -- Марты Вирской.
    ... Да, в памятные дни даже через годы после смерти Певца очень много его поклонников приезжают в Москву и Баку, чтобы пообщаться с ним, послушать его песни. У каждого из приезжающих -- свой путь к знакомству с Певцом и песни, ставшие любимыми.
    В Баку самые преданные поклонники -- Евгения и Рамиз Ашурли, их подруга Лейла-ханум, которая недавно ушла из жизни. (Они много сделали для сохранения памяти певца: организовывали выставки, принимали гостей-поклонников из-за границы, ухаживали за могилой).
    Чем объяснить, что певец Дружбы народов из Узбекистана Хурсанд Шаров в дань памяти великому брату по вокалу в год его юбилея проехал на велосипеде 3 тысячи километров из Ташкента в Москву?!
    Муслим Магометович сам очень трепетно и уважительно относился к поклонницам, ценил их. Одной из таких поклонниц была член Союза художников РФ Ирина Заговорчева, которая сделала для певца невозможное. Она поехала в Польшу, где в братской могиле захоронен отец Магомаева, и добилась от властей страны поставить Магомету Магомаеву отдельную мемориальную доску. Автором этой доски стала она сама.
    Муслим Магометович очень ценил Ирину и называл её "моей девочкой". Смерть великого певца глубоко потрясла Ирину, как и других поклонниц, и почти всё свободное время она посвящает его творчеству.
    В моём окружении немало поклонниц Орфея ХХ века. Чтобы перечислить всех, не хватит и страницы. Назову самых активных: Зою Ибакову, Ирину Голубеву, Мариам Кузнецову, Татьяну Курникову, Софию Лютову, Ольгу Штыкову, певцов Вазгена Оганесяна и Николая Рябуху. Так, к примеру, Вазген Оганесян, певший под аккомпанемент Муслима Магомаева, в память о великом маэстро теперь каждый год даёт бесплатный концерт.
    А вот ещё одна поклонница -- депутат Мособлсовета трёх созывов Татьяна Курникова. Она пела в Детском и Молодежном хоре Всесоюзного радио и телевидения под руководством В. С. Попова... И с нежностью и теплотой вспоминает, как пели вместе с Магомаевым на концертах в Кремле. Когда они пели "Бухенвальдский набат", то у Брежнева, Андропова и других партийных боссов на глазах выступали слёзы... А после концерта знаменитый певец раздавал всем детям по шоколадке.
    А совсем недавно, 13 февраля, когда молодежь готовилась отметить День Святого Валентина, в квартире Ирины Любимовой раздался звонок Галины Головановой из Череповца: она попросила отнести алые розы к памятнику Великому Орфею. И на следующий день, прямо с утра, Ирина поехала к Леонтьевскому переулку. Подойдя к пьедесталу памятника Магомаеву, она возложила букет к ногам самого дорогого "Валентина" миллионов девушек Советского Союза.
    А внизу, на снегу лежали ещё розы... алые, розовые, бордовые. Цветы словно исполняли вечную песню неувядающей любви к Великому Маэстро ХХ века. Да и вся жизнь певца -- как розы на снегу, как символ его гениального таланта, отданного благодарным зрителям и почитателям.
    Девочки, дорогие поклонницы! Простите, что в своей исповеди не упомянула всех: нас много, а Он один. Главное: мы его любим и помним! И доказательством нашей любви пусть будет этот роман.
    ... Через несколько лет после Муслима Магомаева ушли из жизни другие великие личности -- его близкий друг Иосиф Кобзон, Елена Образцова (дружившая с Тамарой Синявской), Юрий Григорьев. Вечная им память!
    И отдельные слова хочется сказать о народном артисте России, друге Муслима Магометовича Зауре Тутове. Когда-то Заур попросил его разрешения взять в свой репертуар знаменитую "Элегию", написанную Магомаевым на стихи Н. Добронравова. Маэстро собственноручно записал эту песню в исполнении Заура на своей домашней студии.
    А после смерти Орфея Заур в память о друге написал песню на стихи Аллы Гольцевой, которую исполняет во всех своих сольных программах и на концертах памяти Магомаева. Он неизменно приходит к памятнику Муслима в день рождения и день памяти друга, возлагая к пьедесталу свежайшие букеты роз.

                ПАМЯТИ ОРФЕЯ

          Впервые не за автографом
          Поклонников очередь длинная.
          Губы навеки сомкнуты,
          И опустела Гостиная.
          Холод тоски и отчаянья,
          Застыли слова сокровенные.
          Лица в немой печали,
          Наполнена скорбью Вселенная.

          А он, уходя, закрыть не успел
          Заветной Гостиной дверь.
          Он пел, словно жил, а жил, словно пел -
          Ты песне его поверь!
          Лишь ей до конца он верность хранил,
          Любовью её храним!
          Он жил, словно пел, а пел, словно жил
          Великий Орфей -- Муслим!

          Длинны, словно годы, мгновения,
          И жизнь на земле продолжается.
          Другие грядут поколения,
          Но песня его не кончается!
          Голос Орфея неистовый
          Снова волнует и радует.
          Слёзы Вселенной чистые
          На землю дождями падают.

    ... И ещё у меня просьба к читателям: пожалуйста, зайдите на сайт Т. И. Синявской и напишите ей несколько добрых слов -- внимание никогда не бывает лишним. И сообщите, удалось ли мне донести до вас самое главное: каким он парнем был и почему его так любили.
                Теяра Велиметова,
           вечная поклонница Муслима Магомаева.
                E- mail: velimetova1959@mail.ru

                ПОСТСКРИПТУМ
    Когда книга уже готовилась к печати, мне позвонила одна из самых ярых поклонниц Маэстро Ирина Любимова и слёзно попросила включить в издание стихи известного поэта-песенника Аллы Гольцевой, посвященные ею Муслиму. Я отыскала в Интернете страничку Аллы, прочла её стихи и поняла, что просто обязана опубликовать их. Это станет достойным завершением романа о Любви.

Алла ГОЛЬЦЕВА
    ( 1946 - 2020 )

              УГОЛОК ПАМЯТИ МУСЛИМА

          В стихах и в песнях, в бронзе и в граните
          Тебя, Муслим, увековечат в срок.
          Но памяти невидимые нити
          Опять ведут в заветный Уголок.
          Тот Уголок под окнами твоими
          Сам по себе возник в прощальный час.
          Как кровь, в висках Твоё стучало имя,
          Утраты боль объединала нас.
          Струится ль дождь холодными слезами
          Метель ли завывает над Москвой,
          Но искорки свечей, зажженных нами,
          Бессонно озаряют облик твой.
          С портретов смотришь Ты знакомым взглядом,
          Всегда согрет теплом живых цветов.
          О том, что мы с Тобой навеки рядом,
          Цветы расскажут лучше всяких слов.
          Как будто нет и не было разлуки:
          Ты здесь, Ты с нами, дорогой Муслим!
          И тянутся к Тебе сердца и руки
          Всех тех, кем беззаветно Ты любим.
                10 августа 2011 года

                МОНУМЕНТ
К открытию монумента Великому Муслиму в Москве

          Вот-вот послышатся аккорды,
          И Мир услышит Голос Твой:
          Прямой, стремительный и гордый
          Ты вновь вознёсся над Москвой!
          Навстречу пламенному взгляду
          Взметнулись миллионы глаз:
          Ты здесь, Муслим, Ты снова рядом!
          Ты видишь нас, Ты слышишь нас!
          Ни времена, ни расстоянья
          Не властны над Твоей судьбой!
          Ты породнил очарованьем
          Баку с красавицей Москвой!
          Нам навсегда прощаться рано,
          Хоть время, как река бежит.
          Навек земле Азербайджана
          Твой Прах Святой принадлежит...
          Хранимый в памяти народа,
          Увековечен образ Твой.
          Теперь в любое время года
          Ты не расстанешься с Москвой!
                15 августа 2011 года

                МАЭСТРО МУСЛИМ

          Маэстро Муслим...
          Как из пены прибоя
          Возник этот Голос,
          Рассвет пробудив.
          И парусом алым
          Поплыл над землёю
          Чарующий, светлый,
          Прекрасный мотив.

          Божественный Голос,
          Исполненный страсти,
          Исполненный света,
          Тепла и любви,
          Милан и Неаполь,
          И солнечный Каспий,
          Союз и Россия
          Своим нарекли!

          Не властны над ним
          Ни пространство, ни время!
          И жизни стихии
          Не властны над ним!
          Бессмертен Ваш Голос!
          Бессмертен Ваш Гений!
          Вы - символ эпохи,
          Маэстро Муслим!
                17 августа 2007 года


                ЗВЕЗДА МУСЛИМА

          Печалью светлой догорает лето.
          Любимая мелодия слышна...
          Земля Рожденьем Гения согрета,
          Огнём Его души озарена!

          Святой любви огонь неугасимый
          С достоинством пронёс Он сквозь года!
          Горит звезда Великого Муслима,
          Горит и не погаснет никогда!
                17 августа 2011 года


                ТАМАРЕ СИНЯВСКОЙ

          Любовь, прекрасную, как песня,
          В награду ей судьба дала.
          Она с достоинством и честью
          Её по жизни пронесла.

          Когда все оперные сцены
          Гордились именем её.
          Она сменила сокровенным
          Предназначение своё.

          И нежной страстью опаленный,
          Отдав навеки сердце ей,
          Назвал её Орфей влюбленный
          Любовью долгою своей.
                12 марта 2019 года


            Я БЕСКОНЕЧНО БЛАГОДАРНА ВСЕМ,
       КТО ПОМОГАЛ МНЕ В ИЗДАНИИ ЭТОЙ КНИГИ:
    Тамаре Ильиничне Синявской -- за выбор названия для этого романа, за то, что дала добро на его издание.
    Моему другу Моисею Исааковичу Шамаилову, главе города Видное, "парню из бакинского двора", лично знавшему Великого Маэстро -- за то, что несмотря на свой плотный рабочий график, сделал всё возможное для того, чтобы книга увидела свет.
    Моей подруге и коллеге Лидии Геннадьевне Леоновой, преподавателю словесности, которая ушла из жизни в прошлом (2019) году -- за первую оценку моего труда и за бесценные советы. Светлая ей память.
    Моим редакторам Алексею Васильевичу Плотникову и Татьяне Михайловне Соловьевой -- за терпение и безупречный результат.
    Редакции газеты "Видновские вести", поклонникам Великого Маэстро Ирине Любимовой, Евгении и Рамизу Ашурли, моему племяннику Станиславу Агаметову и племяннице Ульвие Шалбузовой -- за предоставленные фотоматериалы.
    Помощнице Зарифы Азизовны Алиевой Галине -- за её воспоминания об этой уникальной женщине.
    Поэту-песеннику Алле Гольцевой -- за предоставленные стихи.
    Азербайджанскому писателю Везиру Касумову -- за бесценные консультации по советскому периоду.
    Художнице Ксении Мироновой -- за оформление обложки и графику "Миражи".
    Моей подруге Вере Сметанской и племяннице Ларисе Гурбановой -- за уроки компьютерной грамотности.
    Моему любимому брату Юсуфу Агаметову -- за моральную поддержку.
    Моей сестре Чичек Агаметовой -- за энциклопедические знания истории Азербайджана и мусульманских обычаев.
    Моей дочери Гюлнаре Голтвянице -- за фотоматериалы из музея М. Магомаева и диалоге на английском языке, использованные в тексте.
    И всей моей дружной семье: зятю Александру, сыну Альберту, внукам Мише и Алисе -- за поддержку и вдохновение.