По-варварски ломишься в окна мои
непрошенным гостем, Борей, неустанно,
должно быть, желая стать членом семьи,
главою диаспоры, лидером клана, –
затем ли, внося пресловутую стыдь
в покои, решительно, словно хозяин,
пытаешься тщетно того разбудить,
кто сильно своим дорожит прозябаньем?
Ох, это некстати, поскольку скривив
ухмылку, в кроватку намылюсь обратно.
Замечу, Бориска, что здесь ты – Сизиф,
покуда забвенье – моя Ариадна.
Согласный всю жизнь пустоту баловать,
знай, не пропишу данной фифе леща я…
Напрасно мою ты качаешь кровать,
в лодчонку сим актом её превращая.
Здесь жили. Здесь ели. Здесь пили вино.
Тёк свет по стене, да стекал на кого-то.
Стакана блестело помытое дно.
Шагали слова по Сахаре блокнота.
Она танцевала, да так, что весь мир
казался винилом для венского вальса…
жаль, это всё Хронос – часов командир –
нещадно пожрал… только призрак остался.
Борей, вижу то, что ты спятил совсем,
раз нос о стекло свой белёсый расквасил:
здесь нет ничего, кроме выцветших стен,
паучьих тенёт, обескровленных капсул,
поэтому вору моей пустоты,
который, должно быть, покамест не в теме,
скажу так: «дружбан, коль заявишься ты,
две данность получит бесплотные тени».