По мотивам рассказа Джека Лондона "Бродяга и Фея".
Однажды фея встретилась с бродягой.
Её лицо светилось добротой,
А на траве, раскинувшись, бедняга,
На солнце спал, не ощущая зной.
Как богатырь, огромный он и страшный,
Обросший весь, с лохматой бородой,
Но девочка подсела без опаски,
От солнца зонт ему, раскинув свой.
Одной рукой она держала зонтик,
Другой - пыталась мошек отгонять.
Во сне бормоча, издавал он стоны,
Храпел и мог зубами скрежетать.
Чудовище из чуждого ей мира,
Жестокого, страшнее, чем в аду.
Ушла давно в нём в человечность вера,
Осталось лишь презрение к труду.
Привык давно он к ненависти, злости,
В том мире, где исчезла доброта.
Суметь, чтоб выжить, где ломают кости...
Откуда девочка явилась та?..
В её глазах привычного нет страха,
Который на прохожих нагонял.
Шептались - поджидает его плаха!
И каждый вслед брезгливый взгляд бросал.
В малышке лишь упрек, немного кроткий,
И ласковость, которой не слыхал -
В глазах нечеловечность, запах водки,
И грязный вид - её не испугал.
Волшебная из сказки будто фея -
Самаритянин из далёких снов,
В хорошее учили её верить,
Где дверь не запиралась на засов.
Кристаллики добра, тепла и света,
Соприкоснулись с каторжной душой.
Чего в бродяжьем, скверном мире нету.
В неё прокрался лучик золотой.
Быть каждому немного надо феей.
Неисправимым грешником не быть.
В хорошее всем надобно поверить,
Плохое, чтобы вычеркнуть, забыть.
*Самаритянин - великодушный, человечный житель города Самарии в древней Палистине.