Маме, ленинградской блокаднице, посвящается
Не верится, что снова надо в бой,
Что рано так оплакано былое,
Сирены ленинградской вой
Не предвещает горькое и злое.
Ужель забыли маминых подруг,
Зарыли в землю память?
И разве не лежат ещё вокруг
Под Ленинградом те, что пали?
Зима. На санках трупики везут.
Не суждено тем детям повзрослеть.
И мамина любовь, и хлеб, и труд,
И вечное желанье всех жалеть –
Куда всё это? Выкинуть в Неву?
Стереть, забыть, залить заморским пивом?
Но помню я – и значит, я живу
И не могу речам поверить лживым
О Родине, о маме, о войне,
О том, что мы захватчиками были.
А потому спокоен я вполне,
Ведь мы всегда с мечом пришедших били.
Ты смертью смерть попрал, блокадный Ленинград,
Здесь в крошках хлебных жизнь хранилась мамы.
И не придумает страшнее враг блокад –
Господь создал из душ детей погибших храмы.