- Как только в дом ворвутся уроды, - убейте их! - простучала губами Клалотта - Я повторяю, - шипя по змеиному, нагнетала она демонизма - как только ворвутся в дом, хранилище святости! - срываясь на визг, закончила (а-аа) она.
Пусть попробуют! - громыхнул Нганга - огромный и лиловый, как конский глаз, негр-абиссинец, слуга Яйцереза.
И тут, как-то все сразу, заметались по каменным плитам большие, чёрные тараканы, маленькие белые мыши и обыкновенные, полосатые кроты. Опрокидывая лавки и - со слепу - натыкаясь на людей, они издавали пронзительный, вибрирующий в животе, предсмертный вопль.
За дубовой, обитой кованым железом, дверью загромыхали шаги. Потом всё стихло. Яйцерез судорожно сглотнул. И тут долбануло так, что он подавился своими сусалами. Без всякого сопротивления дверь
разлетелась на куски, противно скрежетнув ржавыми петлями и
впустив внутрь клубы замороженного ужаса.
- Монстры !! - неистово завопила Клалотта и стала рвать на себе одежду в поисках святого распятия. Негр заржал, запрокинув голову и прыгнул в горящий камин. Огонь взметнулся до потолка, слизав со стен вековую паутину. Яйцерез, ополоумев, залез под фалды Клалотте и начал лихорадочно пожирать содержимое заветной баночки.
- Подлец! Извращенец! Оборотень! - Клалотта с дикой злобой зажала голову Яйцереза судорожными ногами, пытаясь вывернуть ему шею, но, не удержав равновесия, грузно рухнула на пол, напоровшись на, запутавшийся в подвязках, серебряный крест.
Когда внутрь - нескончаемым потоком - стали просачиваться уроды, в живых они нашли только одного, насмерть перепуганного и перемазанного маслом крота. Он сжимал трясущимися лапками помятую пластиковую баночку, в которой подпрыгивали чёрные бусинки мышинего помёта.
Забрав его с собой, уроды понуро спускались по разбитым ступеням в подземелье, в предчувствии жестокой экзекуции за такую жалкую добычу. Лишь только голова последнего безобразия скрылась во тьме, как сверху - огненным дождём - рухнули прогоревшие балки перекрытия.
= Изыди бес, изыди нечисть...
Приди скорее та, которую люблю! =
* * *
Мотался вурдалак по рухнувшему склепу,
Ни рвать, ни пить – заклинило тиски,
Червь безысходности залез под кожу репы,
Ослаб, затих и засопел с тоски.
Беда влетела как вода в каньон,
Осиновым пудовым колуном
Размолотила камни, жилы, кости;
Сырая осень - стылый холод в дом -
Усугубила повод выть от злости.
– Я ненавижу тех, кого не смог убить!
Вспорол бы им кишки,
Клыками б вырвал вены.
Противный мерзкий смех
Сквозь мех застрял в груди.
Эй, ведьмы, упыри,
Я слепну, суки, слепну.
Суть нежити – не жить.
Проклятая нора.
Вой смерти заглушает снежный ветер.
Глаза не видят тьму,
Я чую только страх,
И с каждою минутой ярче светит.
Вонь перебила жуть -
Нахаркал скунс в хорька.
Заблёванная муть
Разъела гробу петли.
Из сердца вырван прут –
Истлевшая дыра,
Где по краям зола, искрошенная в пепел,
Ссыпалась в пустоту...
......................................
Снег заметёт уступ.
Застынет ужас стен.
Кровь выльется из вен,
И я вас недоем…