Я был в том состоянии греха,
И ты была в несочинённом краешке стиха,
Я долго сочинял тебя, страдал и ныл,
Пока не понял-я с тобой не жил.
Твоя интимная подробность жеста,
Была допущена до возбуждённого зрачка,
Ты довела меня до стольного ареста,
Где я искался рифмой твоего шута.
Но иногда такая неожиданная прелесть
Выходила из заброшенного карандаша,
И ты писалась в непризнанную ересь,
Меня любила, как страничная душа.