Горел наш танк, и так лицо пекло мне,
что мат не помогал, ну никакой.
Добро, зимой, когда в "стране огромной"
не чуешь ни педали под ногой,
ни веры будто в пекле даже жарче,
чем на "бессменном боевом посту".
Да хер бы с ней, с войной, а только жальче,
что брови мои больше не растут,
как больше не растут уже ресницы,
ни век, ни глаз, ни губы невидны
на черепе, который маме снится
со всем, что там смеялось до войны.