Воскресают в раковине звуки
В глубине подслушанные ею.
Но она в мои попала руки
И поёт свою мне Одиссею.
Как росла, как стала чьим-то домом,
А потом, как стала одинокой.
В глубине никто не застрахован
От молчанья многовекового.
А теперь поёт, раскрыла губы,
Про водой сокрытые святыни,
Как исчез нептуновский трезубец,
Потонув в неведомой пучине.
В раковине слышен голос вещий
В дали неизвестные зовущий.
И как будто перламутр трепещет,
Шёпотом вещая о грядущем.