ИГОРЬ ФЕДОРИН
(род. в 1935 г.)
И мне приснился серый сон:
Поля, деревья…
И низкий серый небосклон
В седом логу — деревня.
И наяву, и наяву
Тот сон, как эхо :
В полупустом селе живу, —
Тот помер,
Тот уехал.
А были прежде друг, родня.
У них гостил бывало.
Был добрый дядька у меня, —
Лет десять, как ни стало.
Был добрый друг, почти что брат,
Шофер, душою рыцарь.
С дороги сбился в снегопад —
Взяла к себе землица.
Повыжжен зноем травостой
И, как прошлось зубило,
Сеть трещин в палец толщиной —
Так землю раскроило.
Пригорки серы, как в золе,
Ни травки за селом нет.
Лишь два-три старца на селе,
Что деда с бабкой помнят.
Я им чужой, заезжий гость,
Никто меня не знает.
И болью в сердце пронеслось:
Земля
Лицо теряет!
ИЗ ВОЕННОГО ДЕТСТВА
Нас вихрь войны от игр отвадил.
Тут не до игр: забавы – прочь!
Что у тебя, малец, в тетради?
Одно и то ж: зима и ночь.
Не пушки-танки – снег, дорога,
Да под луною злющий волк.
И выводил он подпись строго,
Как мастер, знавший в деле толк.
Глухая ночь. Страна от стужи
Дрожит. Война в любой судьбе
Творит, что хочет, сеет ужас.
И… волк привиделся тебе.
Ты как шифровки гнал без толка
Рисунки в глушь. Ответа нет.
И твой отец – добыча волка?
Его затерян где-то след.
Тревогой детской неуёмной
Меня война не обошла.
И о поре той – долгой, тёмной –
Замет осталось – нет числа.
…Вновь вижу волка на дороге,
Пейзаж плачевен и горюч.
Один лишь месяц тонкорогий
На землю смотрит из-за туч.
НЕТ ДАЛЕЙ ДЛЯ ВОЙНЫ
Не воевавший, но хлебавший
Баланду тех военных лет,
Голодовавший, холодавший,
В пугач реальный порох клавший:
Глубок на детстве, горек след.
Щелей, траншей, бомбоубежищ
Сполна познал я бытиё.
Шальной осколок так же режущ,
Как пули шалой остриё.
Бывало, с мамой к «Маяковке»
Бежим и ждём в ночи отбой
На рельсах-шпалах, в бестолковке,
Но веря в щит над головой.
Затем скитанья по России
В товарняках – где приютят.
Уральцы щедрые пустили,
Хоть сами с выводком ребят.
Но эхо битв и здесь сказаться
Смогло: нет далей для войны.
В горах учили новобранцев:
Далёко выстрелы слышны.
Мы подбирали гильзы следом
И мастерили пугачи.
Покой в семье нам был неведом:
Не время греться на печи!
Куда бы детство ни бросало –
За ним война шла по пятам.
То вестью с фронта огорчала,
То свет надежд дарила нам.
Навек в душе рубцы остались,
Нам те года – как в горле кость.
И семьи всюду распадались,
И без отцов расти пришлось.
Но живо наше поколенье
Не добычным – «купи-продай»,
Осталось к светлому стремленье,
И состраданье, и терпенье,
И в мыслях – вовсе не раздрай.
***
Как выдирать свои же корни
Из горькой, гибельной земли?
Смелее надо бы, проворней,
Ан, не выходит, черт возьми.
В удушье от дымов и газов,
В тупой тщете очередей,
Скудеет дух, тупеет разум —
Не до спасительных идей.
Но что влечет сквозь гарь и копоть,
И в лапах дьявольской игры,
По улицам разбитым топать,
В дома заглядывать, дворы?
Как там они, что с их жильцами,
Кто уцелел, кого уж нет?
И кто за горькими дымами
От пепелищ подался вслед?
Боль застарелую приемля,
Поймешь, что горше нет стыда :
Бросать в беде родную землю,
И ты не бросишь никогда.