Под землей
Где пахнет черною карболкой
И провонявшею землей,
Стоит, склоняя профиль колкий
Пред изразцовою стеной.
Не отойдет, не обернется,
Лишь весь качается слегка,
Да как-то судорожно бьется
Потертый локоть сюртука.
Заходит школьники, солдаты,
Рабочий в блузе голубой, —
Он всё стоит, к стене прижатый
Своею дикою мечтой.
Здесь создает и разрушает
Он сладострастные миры,
И из соседней конуры
За ним старуха наблюдает.
Потом в открывшуюся дверь
Видны подушки, стулья, склянки.
Вошла — и слышатся теперь
Обрывки злобной перебранки.
Потом вонючая метла
Безумца гонит из угла.
И вот, из полутьмы глубокой
Старик сутулый, но высокий,
В таком почтенном сюртуке,
В каком-то модном котелке,
Идет по лестнице широкой,
Как тень Аида — в белый свет,
В берлинский день, в блестящий бред.
А солнце ясно, небо сине,
А сверху синяя пустыня…
И злость, и скорбь моя кипит,
И трость моя в чужой гранит
Неумолкаемо стучит.
(21 сентября 1923)
Wladyslaw Felicjanowicz Chodasiewicz (1886 - 1939)
Im Untergrund
Im Duft von schwarzen Kohlensaeuren,
In dem Gestank vom Untergrund
Merkt man ihn stehen: hinter Saeulen,
Vor Kachel-Mauern, kitschig-bunt.
Er geht nicht weg, scharf-ungebogen
Nur wankelt vor sich hin und her,
Und kramphaft schnellt ein Ellenbogen
Aus abgerissnem Rock des Herrn.
Es kommen Schueler und Soldaten,
Ein Arbeiter mit blauem Saum,
Und er: steht in dem eignen Schatten,
Gefesselt durch den wuesten Traum.
Hier schafft er, und danacht vernichtet
Die neue, wollustvolle Welt,--
Und aus der Bude in der Dichte
Schaut alte Frau: Ihr`s nicht gefaellt.
Dann oeffnet sich die schwarze Tuer
(Man sieht die Kissen, Stuehle, Faecher),--
Sie kommt: Es hoeren sich hierfuer
Die Fetzen boesen Wortgefechtes.
Mit dem Stinkbesen wird gefegt
Der Irre aus der Ecke weg.
Und nun: aus tiefem Untergrunde,
Im Hut nach altem Masz, geschunden,
Im ehemals ehrenwertem Kleid,
Hinauf die Treppe (hell und breit)
Steigt alter Mann -- grosz, doch gebunden,
Wie Hades Schatten,-- ins Irrlicht
Berliner Alltags, grell und dicht.
Und Sonne scheint darauf illuster
Aus ihrer himmelblauen Wueste...
Und all mein Aerger, Trauer, Pein
Kocht ueber, und mein Stock klopft ein
Auf fremden, fremden Pflasterstein.
.
.
.