Сашка погиб подо Ржевом, холодной весной
В самом начале клятого сорок третьего
Только туман, да дождь свинцовый стеной
И не уйти, не скрыться, только терпеть его
Да и терпели, за малый клочок земли
Каждый за сутки сто раз попрощался с близкими
Лучшие люди. Сделали, что смогли
Там и остались в поле, под обелисками
Там и остались, пеплом сороковых
Припорошило их по лесам да околицам
Взвод, рассчитаться на мёртвых и на живых!
Мёртвым покой, а живым заряжать, готовиться…
Сашка погиб, прижимая конверт к груди
Только прочёл перед боем, справляясь с нервами
Лучшие люди всегда идут впереди
Ну и уходят поэтому тоже первыми
Как же уйти, когда только лишь двадцать пять
Знать бы, что там, впереди, за туманом кроется…
Знать бы наверняка, только точно знать….
Да не судьба. По местам. Заряжать. Готовиться.
Знать бы, хотя бы, как долго продержится взвод
Но, не надеясь на волю слепого случая
Лучшие люди делают шаг вперёд
И умирают. Но остаются лучшими
Сашка погиб подо Ржевом. Ещё вчера
Сын на руках… Подмосковное небо чистое
Сыну четыре. А Сашке уже пора
Он не услышит того последнего выстрела
Он не увидит, как будут одна за одной
Падать ракеты, давая сигнал к наступлению
Он не узнает, что станется со страной
Через всего каких-то два поколения
Кто-то сотрёт Победу с календаря
Память меняя на деньги и территории
Кто-то посмеет сказать, что всё было зря
Кто-то позволит другую писать историю
Он не узнает. А если бы мог узнать
Мог бы увидеть, как перед боем строятся
Те, кому двадцать. И тридцать. И сорок пять
Те, кто готовы ждать. Заряжать. Готовиться
Прадед погиб подо Ржевом. Холодной весной
В памяти только письма, да старый портрет его
А Сашка остался в поле. Под Кременной
В самом начале нового. Двадцать третьего
Сашкино фото рядом стоит на столе
С прадедом… Это не воля слепого случая
Лучшие люди бьются на нашей земле.
И умирают. И остаются лучшими