(Из цикла «Тара»)
Жизнь проходила в основном вверх дном ... Иногда, правда, во время служения человечеству, и даже довольно часто, то было наоборот – дном вниз … Мало того, её протекание, за последние сезоны, незнамо от какого вести отсчёт и сколько их было в сумме в Его жизни, что тоже незнамо, было без изменений … Если быть точнее, то вся она целиком и полностью, проходила прямо в кустах. Правда, что радовало, эти заросли росли между железнодорожной станцией и продуктовым магазином, а не где-то вне цивилизации.
Он – это Его величие – был умственным плодом, а потом уже и продуктом от «мухинской» высококультурной затеи. А, именно, типовым штампованным изделием из простого прозрачного стекала, именуемое, согласно торгового артикула при Его продаже – гранёным стаканом. За беспредельную популярность и распространённость в народной среде ему была придумана не обидная, а очень даже уважаемая добавка – «губастый».
Это не от того, что к нему надо было прикасаться губами, когда Его величие использовалось по назначению, а за конструктивный ободок поверх граней.
Такая конструктивная деталь – ободок, давал ему полноценную, требуемую потребителями ёмкость, в объёме 250 мл, а также гладкую поверхность для касания нежными и не очень, губами ... В основном теми, которые относятся к мужскому полу.
Несомненно, были у него и женские нежности, но они были, как правило, в озорной компании и, как бы, для иного и случайного аромата …
Он висел на ветке неизвестного дендрария. Ветка упиралась в прозрачное дно, а остальная незанятая горловина обеспечивала ему свежее дыхание. Наружная же поверхность Его величая была заляпана рабочими страждущими пальцами, а иногда они были от инженерного, интеллигентного люда … «Заляпость» наружной поверхности была до нельзя …
Даже Солнце в его пик активности не смогло бы пробить этот замутнённый грязевой налёт … Она, замутнённость, больше всего напоминала собой приспособление для наблюдения за Солнечным затмением. Не опасаясь получить повреждения для зрения, через него можно было наблюдать за подобными астрономическими явлениями любой интенсивности.
Правда, до такого применения пользователям Его величия в их пользовательскую голову не приходило … Не за тем как бы его брали «в люди» … И не для научных познаний и опытов Его снимали с ветки собравшиеся вокруг.
Хотя, внутри всех Его граней скрывалась изумрудно-брильянтово-хрустальная душа. Но, это так казалось Ему, а не Его употребителям.
Если же вспомнить теорию о микролептонных полях и применить её непосредственно к этому «мухинскому» изделию, то можно сказать, что он впитал в себя столько всего из жизни людей … Что ни пером описать, ни в сказке сказать … Разве, если, только в каком рассказе …
Сколько Он впитал в себя горя, радости, смыслов жизни, бестолковости, умного, никчёмного, нужного и не очень, безалаберного, достойного, научного, дурацкого, культурного, матерного, литературного, театрального, инженерного, начальственного, социологического, мирного, военного … Всего и не сосчитать …
Можно долго перечислять всего того, что набрался «губастый». А, также привести здесь и всех тех, которые набрались от него. Это, как в диалоге – оба обогащаются тем нужным, которое им нужно, если они сошлись на этой стезе! Один молчаливо внимал, другой же получая свою порцию, молчаливо отдавал свои сказанные слова и мысли!
Но оставим эту статистическую данность … Роли в дальнейшем повествовании она не играет никакой … Впрочем, как и в людской жизни.
Свою работу – быть нужным людям – Он любил. «Губастый» по сути своей был «алкотрудоголиком»! Вся Его нужность была выражена в одной формуле – «Принимай, да выливай!».
Работа Его, дающая эйфорию страждущим, работалась с некоторых пор и на всё оставшееся время на свежем воздухе. Это не в буфете каком-то стоять и пылиться. Слава Богу «неграфья». Ждать когда на праздник тебя вынут, оботрут от пыли и … Поставят туда где стоял. Нет, это было не для Него. Он в буфетах не стоял, потому, что в ход на потребу из буфетов всё более идёт хрустальная родня.
Его величие был почти всегда в окружении людей! Всегда нужный им в том месте и в нужное время, где они хотели его видеть! Не многие многочисленные творения могут похвастаться такими преимуществами перед другими, что созданы человеком.
Тут же, живя в кустах, на дню раз десять пригодишься, а иногда и больше.
А начинал Он своё служение, конечно же, не в этих кустах. В молодости определили Его служить в одну из многочисленных на то время существовавших чайных. Кроме табачного дыма Ему из окружающей среды и вспомнить было нечего. Сквозь дым пробивались какие-то частушки … В основном ничем не отзывающиеся в его теле, но веселящие Его пользователей.
Но и в этом чаду для Него был один плюс … Нравилось одно летающее в смоге четверостишье.
Ждал Он весь день, когда в среде посетителей дойдет до этакого откровения:
«Едет поезд из Тамбова,
На путях стоит медведь,
Помогите пассажиры,
На ногу (или в стоящем гуле и не разобравши, может на какой другой орган) валенок надеть!».
Где есть этот самый Тамбов Он и знать не знал. Но упоминание этого слова в его прозрачной душе вызывало какой-то особый трепет и вибрацию, отзывающуюся резонансом на того неведомого и невидимого поющего! Медведь, валенок, поезд и прочие звуки ему вообще ни о чём не говорили ... В то время ... И это только пока …
Но, ничего нет вечного … В жизни стакана! ... Его спёрли в карман и унесли в эти вот прижелезнодорожные кусты. Воспользовались им грубо по своей нужде, затем бросили в траву. По началу «губастый» чуть было не задохнулся от свежего воздуха, потом чуть было не захлебнулся под струями дождя. Да деваться Ему было некуда.
Природа, правда, была милостива к Нему. Солнышко Его обсушило, а чьи-то заботливые руки подняли из травы, для того, чтобы повесить на ветку. Здесь, на верху – между небом и землей, Он и остался … Как показала дальнейшая жизнь – на всё оставшееся постоянное проживание.
Здесь, в кустах, Он выучил много новых слов, о человеческих органах, их функционировании. Ещё много было лекций о том, как трудно жить и, как преодолеть эти препоны, с помощью всё тех же органов. А, какие же были прослушаны восхитительные лекции по искусству. Ему пришлось внимать о накопленных достижениях человечества в виде самых изящных творений и при этом во всех проявлениях … Всё это было, как о самом человеке … От самого человека … Так и выливающееся из него здесь … На природе …
Особенно услышанное от человеков касалось такого, как например, часто и ярко обсуждаемое и выраженное в модных течениях такое явление, как перформансы или страстного рубенсовского участия в создании женского образа. А народное творчество в виде фольклора, мистерий, игры актеров в одной и той же роли, но с разным текстом …
В душе со временем зрело большое непередаваемое чувство благодарности к тем, кто Его спёр и поместил сюда … В этот мир, сотканный из пересекающихся судеб, которые крутились вокруг да около Его тела!
Он даже про медвежий орган, с надетым на него валенком, тамбовскими пассажирами по просьбе самого косолапого, забыл … Напрочь! Эти метафорические изыски стали казаться Ему из разряда «примитивного», хотя оно было долгое время для Него – «из высокого».
Теперь Он ждал когда из кустов нет нет, да и да, после употребления солнечного напитка, донесётся высококультурное:
«Ке белла коза на юрната э солее
Н ариа серена доппо на темпеста!
Пе ль ариа фреска паре джа на феста…
Ке бела коза на юрната э солее».
Все грани Его от такого тогда же встрепенутся и разом резонируют во всю горловину:
«М ан ату соле
Ккью бело, ой не
О солее мио
Ста нфронте а те!
О солее, о солее мио
Ста нфронте а те!
Ста нфронте а те!»*
*музыка Эдуардо ди Капуа, слова Джованни Капуро
И, как говорится, жизнь Его облагородилась … Это тебе не в табачном дыму прозябать!
Между работой, а точнее в образовывающиеся технические перерывы, Он начал вести свои собственные самостоятельные размышления. Вот, что делает с простым гранёным стаканом, полученный им полноценный набор лексики и логики под культурный отдых! Спрашивается, а где же в стакане могли вестись размышления? А вот есть простой ответ – в гранях, а их, помните, у «мухинского» аж числом есть 16.
«Может от нашего брата взяло начало, а потом пошло дальше по миру, смелое выражение – Многогранность мыслей!» – таким вот тщеславием возомнили о себе составные части губастого ... Это и был первоначальный размышлизм …
Но, как бы там не было, а стали грани рассуждать во всё стаканье горло.
«Гранёные» размышлизмы»
Учитывая то, что кроме, как сами с собой, граням обмениваться мыслями было не с кем, то и размышлизмы в себе носят характер формулы – «Сам себе вопрос и сам себе ответ!». Номер грани спрашивающей или отвечающей, роли не играет … Сами понимаете, что они все едины в своем порыве, что обуславливается единой конструкцией.
Есть, конечно, ещё донная часть, но достижениями дна никто никогда не интересовался. Гладкий ободок считал для себя за низость участвовать в рубленных граненых мыслях, генерирующие ниже его достоинства ... В прямом и лучшем смысле этого понятия!
«– Братцы, а мы ведь стали свидетелями какой большой эпохи! … Конечно, не мы лично, а начало было положено с наших сродственников – сначала первопроизведенные деды-стаканы, почившие в осколках на войне и восстановлении экономики, потом отцы-стаканы, может где ещё живущие в глубинке в провинции … Но, нам же передана генетическая память от них. Она о делах конечно … Не о налитом! – начала вещать грань № …
– И до нас дошла очередь быть не разбитыми попусту, а стать свидетелями великих свершений во всём окружающем мире … – так выразилась грань № …
– А нам-то можно так же, как и Вы? – спросили с самого дна и из самого верха тела «губастого».
– И Вам тоже можно и нужно быть участниками всего того, в чём участвуем мы! – сказала грань № … – Мало того, вы можете внести некий свой дополняющий взгляд на то, что мы не в силах видеть и ощущать. Без мнения дна и верха не будет полноты объективной картины происходящего!
– А, что может быть сейчас иное, нежели видели наши прозрачные предки? – спросила грань № …
– Принципиально новое сейчас то, что если раньше в нас разливали в основном отечественную продукцию … Правда ограниченного ассортимента … То сейчас мы ощущаем на себе влияние западного импорта, и даже довольно часто … Я не хочу сказать, что это плохо для наших потребителей, а тем более нам, стеклянным составным частям, устойчивым ко всякому воздействию, как от отечественного, так и привозного … Даже можно с откровением сказать, что иногда импортное очень даже ничего когда полощется внутри … Но, надо помнить о патриотизме … Не для удовлетворения диссидентского или либерального аппетита мы служим … Помним историю! … Без прошлого, у нас нет будущего! – сказала грань № …
– Особенно это касается меня, так как я ограничиваю весь объём наливаемого … И на мне заканчивается сам процесс выливания, когда на меня стекают остатки … Которые потом ритуально стряхиваются вниз – добавило дно.
– И ко мне тоже это относиться … Ведь, оторвав свои губы от меня, потребитель завершает сам весь процесс одним кряком … Как принято у наших потребителей – «Всяк выпьет, да не всяк крякнет!» … А от импортного почти перестали крякать! … Видать не дает оно нужного послевкусия … Не кряковое оно это питие – добавил ободок.
– О! Это очень существенные добавки к нашему значению в непростом деле удовлетворения жажды у страждущих! – сказала грань № …
– А я хочу всё-таки помянуть добрым словом наших сродственников! Не будь их, не было бы и нас! Давайте молчаливо звякнем о бывшей «гвардии», стоящей когда-то на «боевом» посту! – предложила грань № …».
И весь стакан звякнул на ветру при ударе об ветку, под образовавшимся порывом ветра. Когда звон успокоился, размышлизмы продолжились.
«– А я вот, что скажу … Обратите внимание на то, что мало, что меняется из окружающей обстановки вокруг … Как была станция, так она и есть … Как был магазин, так и есть … Это свидетельствует о стабильности экономики в придорожном радиусе … И это радует … Помните прошлые годы … Люди искали где, как и что достать … Сейчас же заходи любой магаз, бери то, что хочешь и есть в ассортименте … А мы всегда на посту, всегда готовы … Это прямо про нас говорят – «Будь готов, всегда готов!» – начала и закончила грань № …
– Хочется отметить такое … Стали к нам приходить с аудио техникой … Как бы с культурой люди стали тянуться … Если в то, далёкое время, жаждущие придут, выпьют, рукавом «закусят» … И потом, в основном, без песен разойдутся … Сейчас же мы даже выучили на основе импортных звукосочетаниях очень красивые звучания … Например, как звучит – «Ста нфронте а те! О солее, о солее мио! Ста нфронте а те! Ста нфронте а те!». Эх, побывать бы там, где так сочиняют звуки музыки … Правда, и наши не хуже звучат! … Но, одно если вкупе с другим, очень обогащает общий уровень восприятия … Особенно после нашего «гранёного» применения! … Мы здесь стали, как центр культуры у населения … – выразилась грань № …».
После этих мыслей образовалась молчащая пустота внутри «губастого». Она была прервана одиноким посетителем кустов. Достав из брюк нужное для такого посещения, он осторожно, оттопырив мизинчик, снял «мухинский» с ветки и наполнил его … Тем самым, он как бы заткнул всем мысли ... И потом это происходило ещё два раза …
По окончанию процесса «губастый» занял своё место и привычное для него положение.
Как только проветрилось внутреннее пространство в Его величии, размышлизмы попытались продолжиться.
«– У меня вот какие мысли … О прошлом вспоминали … А не подумать ли нам о будущем? … Ведь немаловажное дело! … Кто после нас останется? … Кто по достоинству займёт наше место и с честью продолжит наше «душевное» дело? – начала было размышлизм грань № …
– Мы не знаем, что сказать по такому поводу и, что спросить, по такому вопросу – подключились к размышлению все те грани №№ …, которые до этого ничем себя не проявили в таком тонком деле.
– То, что Вы не против всего, уже хорошо – сказала грань № …
– И всё же, я опять вернусь к проблеме будущего … Ведь мы, как бы не были скреплены и прочны, но стекло есть стекло … Ведь мы не из хрусталя … А, в хрустальной родне свинца внутри … Ой ей … Малой и не очень немалой дозой … От него родня звонче, празднечнее, крепче удар держит … Но сюда вряд ли она захочет … Да и как? … П… – этот размышлизм грани № … оборвался на полумысли.».
К кустам подошли два на общий вид культурных индивида. Оба с первого взгляда, а затем и с полуслова, оказались интеллигентного толка. На лицах надеты очки, на макушках лежали шляпы. В движениях была некая стеснительность … Особенно она проявилась возле кустов. Его величие начал было думать уже, что они, наверное, не по его «душу» … Судя по неловкости движений. Ан и нет. Оказалось, что по Его величие. С некоей брезгливостью тонкие пальцы сняли «губастого» … Также с брезгливостью Его величие продули …
Затем они вынули из-под надетых плащей «шампаньское» или «шампенуаза» для разгона своей крови. Так они на разные лады называли «принесённое» и сам процесс. Громкие звуки, вызванные вылетом толстых пробок, срезонировали в нутре «губастого», а затем наложились друг на друга, и отразились через стеклянное тело во все воздушные стороны.
Тут и почалось …
Пришёл конец и этому «почалось». Нетвёрдой, уже не очень культурной рукой, «губастого» попытались повесить на ветку, но … Вышла промашка и страдалец упал … В аккурат на камушек …
«– Как накаркала про будущее эта грань № … Погибаем! – гуляло в осколках.
– Будь со свинцом в груди, так может быть и выдержали бы удар – это была то последнее, что унеслось к небесам и в землю».
Будущее у «натоптанного» места сложилось. На ветру болталось детище современных технологий – дешёвый пластиковый собрат.
Кому свинец в теле смерть, а кому и жизнь. Такая вот метаморфоза.
А. Коро, апрель, 2023 г.