Всё безбожно летит в корзину или стирается.
Она пишет ему, что больше и не старается,
Что надежда как тлеющий уголь под языком,
Разъедает и выжигает во рту клеймо,
От которого в жизни, ни той, ни этой, не отплеваться.
И от этого маяться, злиться, на всех бросаться,
И потом ещё долгое время так оставаться
Остывать от боли, от болевого шока
Опустошённым чёрным пятном.
Или то, как гордость-таблетка с такими гранями,
Что изрежут и рот, и глотку, и пищевод,
Ты глотаешь её и пополняешься ранами,
Не заживающими новый грядущий год.
И о словах брошенных, бритвами, острыми лезвиями,
Пропахавшими тело бороздами от головы до пят,
О тех самых, которые всё ещё говорят,
Задержавшись в клетках измученных, словно яд,
Травят всё, что осталось живо и бедно-целостно.
И о самом главном-о пустоте-том враче в белой шапочке
Зашивающим без обезбола нитками и иголочкой,
Приговаривая что заживёт и что ты поправишься,
Пока ты кричишь на кушетке и извиваешься,
Проклиная последней сволочью
И врача, и себя, и всё, что когда-то мучило,
Было важным, казалось единственно верным случаем.
А потом замолкаешь так резко, как раньше скручивало
Диким смехом болезненных спазмов с какой-то шуточки.
Остываешь и миришься с болью, снова учишься, как дышать.
Убеждая себя, что худшего никогда не придётся ждать,
И больнее уже не будет.
Ты Разбитый Пустой Графин.
Одеваешься.
Идёшь к людям.
Оставаясь совсем один.
2023