Осыпался орех, весь двор покрыл листвою,
и не слышны теперь ко мне твои шаги,
но в этой тишине я просто дверь открою,
и для тебя не будет уже дверей других.
Туманным хмурым днём, когда дожди устанут,
и ветер голых веток проверит камертон,
сомнения, как сон, в бездонность неба канут
и в колокольный плавно вольются перезвон.
И упадёт в ладонь тебе листок ореха,
последний, но на нём знакомые стихи,
они о нас с тобой, они для нас, как вехи,
на пройденном пути дней праведно-лихих.
И каждый новый лист, как желтая страница
в единой книге наших разъединённых душ,
ты успеваешь только прочесть и помолиться,
и сделать новый шаг среди осенних луж.
Но с каждым шагом мы становимся все ближе,
поэзии же суть и женственность твоя
дыханием одним неразделимо дышат,
и языком единым молчат и говорят.
Поскольку и стихи, и женственность от Бога
и в мире быстротечном, как Божья благодать:
немало тех, кто избран, но мало тех, кто могут,
кому ниспослан дар любить и отдавать.