Визуально
это напоминало
сон, где пространство
то расширяется, то сужается,
а видения
о детях и ведьмах
замещают реальность.
В привычном понимании
напряжённо-пугающего
тут довольно мало:
повторяется фокус, уже два раза
удавшийся:
невыносимо-медленным повествованием
меня загоняли
в череду сюрреалистичных кошмаров,
изобретая
психологическиЙ комплекс протагониста.
С неподдельной искренностью
мне говорили о человеческих страстях и страхах,
но тут же круто меняли правила
игры на недоступный язык художника,
где царил особый,
неповторимый взгляд, от которого
вряд ли можно
избавиться, как от той Прелести, что обитала в доме
Великикого и Ужасного Оза.