Я утром вышла на крыльцо. Лил дождь. Темно и зябко.
И, как на грех, в единственный желанный выходной.
Вздохнула - делать нечего. Со шваброю и тряпкой
Порядок наводить решила в пыльной кладовой.
Чего там только не было: альбом потертых фото
И старые игрушки. Даже школьный мой дневник.
Такое трудно выбросить. Удерживает что-то.
Ты к этой памяти душою прикипел, привык.
Но я-то взрослый человек. Сужу рационально.
Я заключила: хватит. Этот круг пора прервать.
Что нужно и не нужно, разбирая досконально,
Я буду непреклонно с пыльным хламом воевать.
Вот шар разбитый елочный – я так его любила
Вертеть в руках, смотря, как он под лампочкой блестит.
Но было мне лет восемь… Я тогда его разбила,
Расплакалась… Так странно, что он здесь еще лежит.
А вот и гордость папина. В тугом альбоме - марки.
Он с детства их, со школы, оказалось, собирал.
Его отец из рейса привозил с собой подарки -
Так папа всякий раз просил, чтоб марки покупал.
Здесь где-то были письма… Ой, так вот эта коробка.
Их маме папа каждый день из армии писал.
О том, что в роту к ним попал земляк, Ерохин Стёпка,
Что вновь зима, что каждый день от мамы писем ждал.
Конверты в руки взяв, я села в пыльной комнатушке,
Вчиталась в строки выцветших, но не померкших слов,
И, как когда-то в детстве, из-за елочной игрушки,
Заплакала над памятью желтеющих листков.
Безжалостно летят, уносят всех с собою годы,
Но вспять былое повернуть нам время не даёт.
Нетленной памяти родник, его живые воды
Согреют души тех, кто их с любовью бережёт.