Вот она вошла в его двери лаской снов.
Вот на постели последние-мысли-пятна.
Вот между делом нехватка ползучих слов.
А между телами сладкие звуки внятно.
Вот еще спазмом ру́ки сплелись узлом.
И будто ветер между порывами слуха.
Шепот — углями души, вспоротый гром.
И нагло жужжит и кусает довольная муха.
Медленно гаснет очаг, притухают глаза.
И вновь разгораются от обнаженного крика.
Ядом любви запеклась непорочно слеза.
Страсти душа необъятна, постыдна, безлика.
Вещи ума заползают в хранилище дней:
Там на свету будет все содержаться в порядке.
Ну а сейчас меж телами скольженье сильней:
Трение мук в коих сладко напористой пытке.
Мир просто рухнул и канул в небытие.
Он никогда не вернется на круг постоянства.
Просто тела. Растворенны в бессильном чутье.
В их скрупулезной игре места нету пространствам.
Их теснота дана свыше интригой громов.
Что меж собою терзают аккорды не звука.
Чувства не знают сейчас самомнительных слов.
Но ползает будто под кожей кусачая мука.
Время провалено в бездну меж скалами дней;
Эти объятия как в этих скалах прореха.
Чувство плотнее. И даже трепещет твердыней.
И легким шлепком знаменует-победу-рука.
А следом за страстью приходит томление духа.
Дух будто гостем в прихожей стоит, маячит.
Ветер по шторе, вспучило, стихло, снова. И муха.
Лапки потерла. Встряхнул головою. Глючит.
Она потянулась руками, хочет еще, волнует.
Между ногами тепло, но это так надо, вообще-то.
И вот он ее запостелит телом, придавит, целует.
И у соседей об пол бьют посуду где-то...