Мне чужого не надо
и попасть не желаю
в коллективное стадо
или в хищную стаю,
где инстинкты и голод
подменяют законы.
Помню, был серп и молот,
а теперь вновь «иконы»,
на которых молиться –
это высшая кара,
потому что их лица
у матрёшек с базара.
И не им говорить мне,
где стоять, где по коням.
Я живу в своём ритме
по извечным законам
нужных дел и морали,
и по личной программе.
А законам, что дали,
подчинялись бы сами.