Почему ты мне снишься ночами?
Мы с тобою едва ли знакомы:
не общались на кухне за чаем,
даже в шутку не думали, кто мы
друг для друга в беззвёздную темень
и в полуденный зной нещадящий;
мы не пробыли вместе неделю,
как и дня — чтобы по-настоящему.
Мы не видели в паре рассветы,
до заката вдвоём не гуляли,
не писали о чувствах куплеты,
укрывая за рифмой детали,
не пытались сражаться за правду
и сквозь ложь не пытались пробиться.
Я — не твой обезумевший Амбург,
ну а ты не коварная львица.
Почему ты мне снишься счастливой,
если счастлива ты не со мною?
Отчего загораюсь камином,
когда гибну в друзей твоих зоне?
По какой же причине я таю,
безразличье к себе ощущая?
Я слыхал, ты скучаешь по маю —
но и мы познакомились в мае...
Почему ты мне снишься в кошмарах?
Ведь кошмар для меня — это время,
проведенное в виденьях рваных,
что я вижу в холодной постели,
и наутро проснувшийся разум,
осознавший, что сны — это бредни
и мне точно не быть с тобой рядом
пусть хотя бы на долю мгновенья.
Ты засела среди моих мыслей,
но я слишком пугливый для действий.
Все слова, что тебе — бескорыстны
и, похоже, ещё безвозмездны,
ведь иначе же как объяснить мне
все резоны твоей хладнокровности.
Почему ты мне снишься доселе
и зачем помню сны эти полностью?
Почему ты мне снишься, родная? —
назову тебя так по-приятельски.
Мне не нужно ни ада, ни рая —
лицезреть только облик твой ангельский.
Мы не пробыли вместе и часа,
да и вряд ли пробудем когда-либо.
Я — как твой обезумевший Чацкий,
что ни капли не знает Молчалина.