Я не стану любовь придумывать —
уже сумрак моей обители.
Эонийское небо угрюмое
почитаю, как все правители
и похож на античную статую:
отдает моя кожа мрамором
в белизну, и одежды мятые
покрываются чем-то матовым.
Я, конечно, живу как хочется,
в лебединую песню веруя.
Даже если уходит творчество —
остается движение серое,
голубое пространство водное,
да любое пространство. Лезвие
рассекает запястье. Звездное
будет небо и тело трезвое.