Сказка
Жила-была девочка, книжки любила,
И имя у девочки было Алина.
Планшеты и игры её не прельщали,
Того, что ей надо, они не давали,
Кино, сериалы – от них одна скука,
Смотреть вечерами – ей сущая мука,
Лишь книги любила – там было всё явью,
А так только видеть игру обезьянью,
Где всё искажённо, и всё некрасиво,
Но книжка – иное, от слова в ней зримо
Слова превращаются в образы, сцены,
И мысли героев идут откровенны,
И ты вслед за автором тоже уходишь
В историю эту. И там верховодишь.
Но более всех для Алины историй,
Ей сказка давала гулять на просторе.
Ведь сказка – как друг, с ней она вырастала,
С ней в игры волшебные вместе играла.
Всё в сказках: тепло, доброта и придумки,
И вольность любая, любые задумки.
А магии сколько, волшебников чудных,
Историй прекрасных, счастливы и мудрых.
Стать в сказке героем, в него воплотиться,
Что даже во сне никогда не приснится,
И верила девочка: сказка вот-вот
К ней явью из книжки чудесной придёт.
Одиннадцать лет уже было девчонке,
А сказки любила всё больше. Спросонку
Уже у ней книжка в руках, и читает –
Весь день она в сказке живёт, и играет.
И часто являлась к ней сказка реалью,
Но девочка думала, то зазеркалье,
Подобье экрану, всего лишь кино,
А строить свой мир ей никак не дано.
Жила эта девочка в хуторе малом,
С десяток домов там стояло саманных,
Родители, старшие братья и сёстры,
Весь день на полях, в неусыпной работе.
Алина весь день то читать, то на речку,
Ходила. Глядишь, вечерок недалече.
А место красивое, вольное было,
Здесь речка текла с белых гор торопливо,
На заводях ивы росли, камыши.
А главное, тихо вокруг, ни души.
То парочка резвых фазанов играет –
На солнце их перья палитрой блистают.
То рыба всплеснёт, то взлетит пара уток,
То выйдет кабан – но Алине не жутко.
Свободной и смелой росла на природе,
И в сказках училась отважной быть в слове.
Любила Алина свой маленький хутор,
О мире большом порой думала смутно,
Жила она в сказке своей наяву,
Но изредка видеть другую страну
Подобную этой, как сказка, желала,
О сказочных царствах, бывало, мечтала.
И всё не решалась творить своё царство,
В себе сомневалась, хотя и напрасно.
Однажды сидела она и смотрела,
Как речка играла, вода её пела,
Вдруг в заводи бурной вода завихрилась,
Где рыба порой всё плескалась-резвилась.
И вынырнул кто-то с ближайшей стремнины,
И прямо по речке помчался к Алине.
Как будто бы вихорь с водой там поднялся,
И к девочке вихорь тот с гулом помчался,
И в гуле том смех ей послышался чудный,
И вмиг налетело таинственной бурей,
И тут же схватили её чьи-то руки,
И солнце померкло, казалось ей муки
Готовятся страшные в этом явленье,
А может попала она в представленье
Каких-то волшебников, духов, иль магов,
Не ведала, сколько изведать ей страхов,
И вместе со смехом и дьявольским гулом,
Девчонку нёс кто-то. Она с перепугу
Не знала, кого ей придёться бояться,
А может настала пора ей сражаться.
Не долго, не близко несло её вихрем,
Но духом она не успела поникнуть,
Как твердь ощутила ногою – и тут же,
Вокруг стало тихо, а девочке лучше.
И видит Алина, что остров под нею,
Вокруг пустота, ветер воет и веет.
Внизу лишь туман, и земли там не видно
Везде облака и пространство не зримо.
И остров тот в воздухе, явно летучий,
И где-то по курсу тяжёлые тучи,
И молнии рядом повсюду сверкают,
Невиданным грохотом мир сотрясают.
Хоть остров дрожит, но ничто не колеблет
Его каменистую плоть, не приемлет,
Он молний и ветра – все буйства стихии,
Как будто боятся коснуться Алины.
«Что это за мир? – удивилась девчонка, –
Как будто я слово своё слишком громко
Сказала. И слово моё сотворило,
Ужели в том слове волшебная сила?»
И вдруг объявилось из облака чудо –
Змея исполинская вышла оттуда.
Однако, змея без главы оказалась –
Одна только пасть, а сама извивалась.
И пасть эта жадная всё поглощала,
В неё, как в бездонную бочку влетало,
И в общем потоке тот остров скалистый,
Влетел в эту пасть неожиданно быстро.
Недолго блуждал он по странному телу,
И в камни вцепившись, Алина летела.
И вдруг оказалась в какой-то пустыне,
И свод там был точно гигантской картиной
Столь яркие звёзды там были на небе,
Казалось, их свет исходил в откровенье,
И белая сфера в пустыне стояла,
И сфера как будто к Алине взывала,
Там музыка слышалась песней манящей,
И видит она: возле сферы стоящий,
Как статуя был человек неподвижный,
Сам белый и в белом, и рост исполинный,
В три роста людей. Вдруг гигант шевельнулся,
К Алине лицом, как гора повернулся,
И слово не молвив, позвал за собою,
Махнувши Алине призывно рукою.
И к сфере пошёл. И Алина несмело
За ним зашагала, где сфера белела.
Так молча пошли они к сфере белевшей,
И шёл исполин в ритмах звуков звеневших.
И поняла девочка: он изо льда,
А шла она с ним неизвестно куда.
Вот сфера раскрылась – а музыка смолкла,
Но девочка шла, не боявшись нисколько.
Вошли они в зал, ледяной и безмолвный,
И воздух здесь был непривычно холодный.
Лёд был под ногами, как зеркало, чистый,
И небо казалось здесь звёздное низко.
И много зеркал зал вокруг обрамляло,
Ей стало не холодно, что-то мешало
Объять её холодом, страхом жестоким,
И быть в этом мире совсем одинокой.
Здесь все зеркала отражали вошедших
И музыка тихая, будто сошедши
С небес. И посылом пришла от бессмертных,
В них чар было много и таинств заветных.
И вдруг зеркала в зале том заалели,
Затем почернели, затем забелели,
И лопнуло все – и метель закружилась,
И массой снежинок пространство затмилось.
Но сгинуло тотчас – опять чисто стало,
А в центре ещё одна сфера стояла.
Но спутник её вместе с бурной метелью,
Исчез, словно было на то повеленье.
И девочка к сфере пошла, но не зная,
Что будет там с ней, про себя запевая.
В такт музыки той, что лилась из той сферы,
Мелодия эта вливала ей веры.
И серого цвета был шар этот странный,
И тоже раскрылся пред девочкой жданной.
И только вошла, видит озеро плещет,
На нём островок, и на нём что-то блещет.
И девочка толком ещё не успела
Здесь всё разглядеть, как вода закипела,
И вышло из вод несомненное чудо:
Муж статный, в три роста, природы причуда –
Коль всё его тело водой колыхалось –
Он вышел на берег почти изливаясь.
И тоже, ни слова не молвил пришедшей,
Рукой лишь махнул – и лучом изошедшим
С ладони ударил – вода разомкнулась,
И тропка куда-то по дну протянулась,
И сам Водяной зашагал по той тропке,
И девочка тоже шагала не робко
Во след Водяному. И к острову вскоре
Пришли они тропкой. В Алинином взоре
Явилась ещё одна, алая сфера,
Та сфера открылась – как будто горела.
Она изнутри, порождая там пламя,
Алина взглянула, и страха не зная,
Шагнула в ту сферу. Огонь в ней далёко
Столбом исходил на вершине высокой.
Меж тем Водяной поспешил удалиться
Пора ему было с водой своей слиться.
А в алом пространстве был ветер приятный,
И смотрит Алина: опять кто-то статный
Идёт к ней, спускаясь по склону вулкана,
И тело его – раскалённая лава.
Но к ней не дошёл, поднял к верху ладонь,
И тотчас на ней появился огонь,
И этот огонь в шар затем обратился,
Был шар золотой и красиво светился,
И бросил он шар, словно мячик, Алине,
И девочка мячик поймала красивый,
И тот, как живой был, приятно дрожащий,
И музыкой томной был, тихо звучащий.
И луч изошёл из красивого перстня,
И луч этот шара коснулся чудесно,
И тот превратился в ещё одну сферу.
Алина вошла и туда – его стены
В безмерные дали вокруг открывались,
И странные звуки из них изливались,
И в звуках тех вечность и буйство звучало,
И жизнь шла из света, а смерть извергало
Из чёрных могильников света и пламя,
Где чернь затаилась, где всё замирало.
И свод здесь был тоже, бездонный и звёздный,
Под звуки печали лились его слёзы.
Вдруг кто-то спустился с небес золотистый,
Был ликом он чист и в одежде лучистой,
Но тверди отнюдь не коснулся, а плавал,
Скрестив свои ноги, и свет нежно-алый
Ласкал его тело и звук изливался
От звука того, невесомым казался.
Но вот изменились прелестные звуки,
И словно взметнулись в заклятии руки –
Прямые вдали, в небесах прочертились,
Волнистые линии грозно змеились
Внизу – обозначив и небо, и землю,
И странник спустился, как в мягкую пену.
Лицо расковал и взглянул на девчонку.
«Ты знаешь, кто я, и в какую сторонку
Попала ты ныне? Сюда своей волей
Тебя я призвал погулять на просторе.
Увидела ты чудеса внеземные,
И те чудеса - волшебства не простые.
Я некогда Музыкой был порождённый,
И стал её плотью, и ей упоённый,
Её волшебством обладаю безмерно,
И чарами звуков я властвую верно.
Планета же эта зовётся Юпитер,
Давно я Властитель, её, покровитель,
И мир этот самый огромный, венчальный,
У Солнца нет больше заветнее тайны,
Чем эта планета, гроза-громовержец,
Хранитель истоков, Вселенной всеведец,
И спутников много Юпитер имеет,
И жизнью их правит, и ими владеет
Европа, Амальтея, Ио, Каллисто,
И все они в тайне, хоть дале, хоть близко,
А самый огромный зовут Ганимедом,
Так люди назвали – но людям неведом
Мир этот реальный – лишь лик они знают,
Когда корабли их порой пролетают
И много других здесь загадок и сказок,
Где слуги мои провели без оглядок
Тебя, мою гостью. Ты много метафор
Увидела здесь, аллегорий, без страха,
А я здесь Властитель, вдали от законов
Людей, и придумок их диких и злобных,
Никто не мешает мне жить в моих сказках,
И быть для меня ненавистной указкой.
Но слово – вот что для меня не подвластно,
Я долго пытался – всё было напрасно,
Я мир не могу создавать в одних звуках,
Нет тверди без слов, и без них одни муки,
В моём волшебстве, нет опоры, основы,
Тела лишь в словах, как и все разговоры,
И вот я однажды летал и увидел
Тебя, как ты в сказках витаешь и в книгах,
И понял, одна только ты это сможешь:
Найти одно слово – все звуки уложишь
В гармонию, ритм, в идеальное слово,
Что было когда-то всем сущим основа.
Я знаю, лишь в сказке такое возможно –
Ты видела здесь чудеса – и не сложно
Мне дать это слово, чтоб было красиво.
А музыкой слово я сделаю зримо».
«Пусть «Град вознесённый» объемлет все тайны», –
Сказала Алина как будто случайно,
Ничуть не задумавшись, будто то в сказке
Слова эти были в естественной связке.
И тотчас воздвигнулся град небывалый,
И образ вознёсся его многоглавый
До самых небес, облаков доставая,
И били там молнии, дико сверкая,
И лёд там блистал, и огонь извергался,
И по небу змей там крылатый метался.
В восторге был маг, повелитель мелодий:
«Ты тоже волшебница, нашей породы!
Мы мир завоюем и звуком и словом,
Любая планета нам будет уловом,
И новое царство построим мы вместе»,
Алина вздохнула: «Хожу я в безвестье,
И к маме хочу, она кличет и ищет
Меня – а ей птички печальные свищут…
Ты видел планету мою голубую,
Нигде не найти мне вторую такую,
И только Творец мог её сотворить,
И словом и звуком – и дал полюбить.
А мы лишь пытаемся вместе с тобою,
То звуком, то словом, но мало что стоим».
«Ну что же, на Землю тебя я отправлю, –
Властитель мелодий сказал ей с печалью, –
Но, думаю, мы не простимся навечно,
Идут времена, и они скоротечны,
Ты вырастишь вскоре, всё может смениться,
Быть может ты станешь свободной, как птица
А может быть вырастишь мудрой и властной,
И кликнешь меня, на совместное царство…»
И с этим Алина очнулась над книжкой.
Там мама звала! – И пустилась вприпрыжку!