Игумен обители с братией не в ладу уже давно,
Как исправительная, значилась эта обитель –
Проштрафившихся священнослужителей сюда ссылали.
Были здесь ссыльными все монахи:
Кто-то за развращённость ума и сердца,
Кто-то за прелюбодейство, кто-то за воровство,
Сюда ссылали за разные большие прегрешения.
Были монахи обидчивы, сварливы и злы –
Доброе слово пастыря разве поможет здесь?
Лишь кнут и цепи порядок навести могли…
И давно уже цепи в обители заведены.
Кружки для подаяний Варсанафий когда-то опустошил,
А после этого ещё в слободке питейный дом поджёг…
Мало было игумену своих проблем,
Так ещё свалилось государственное дело на него –
За сельцом Михайловское неустанно должен он следить:
За крестьянами и за всеми господами,
А «особливо» за ссыльным сыном Пушкина,
За вольнолюбие и «афеизм» сослан тот сюда,
И не имеет права отлучаться даже в Псков.
Сидел отец Иона и тяжело вздыхал:
Как ему, немощному, исправлять такое дело?
Знает он, есть и над ним недреманное око,
Оно высматривает грешную жизнь его,
И не узнать никак ему, кто сие есть…
Одолели пастыря совсем дела монахов и их доносы,
Ожесточился он, и доносительства сам стал сочинять,
Но криво смотрела на его доносы консистория –
Был в недоверии он у неё за провинности и блудни,
Ведь сам когда-то был в эту обитель сослан…
И тогда решил игумен книгу написать:
О жизни монастыря и о проделках братии,
Если ревизия случится, ему поможет книга отчитаться.
Купил он в Пскове синей бумаги,
Переплёт с зажимами, с замочком сделал,
На переплёте сердце нарисовал
И греческое слово написал – «Диариуш»,
Что по-русски значило просто – дневник.
Украсил отец Иона первый лист красивой надписью:
«Во имя отца и сына и святого духа. Аминь»,
Как летописец, стал записывать о своей жизни,
О жизни своей братии и прегрешениях её:
Все теперь узнают – кто праведник и кто же грешник…