Я под покровом жадного Эдема,
В саду, где говор статуй слышен и знаком,
Увидел то, что созидает время,
Что шелестит ветрами меж высоких крон.
Я видел королей рожденных и убитых,
Им оды посвящал, как пламенный Вергилий;
Я видел демонов и ангелов разбитых,
Что ром со рта утерли телом библий!
В вертепе чудном… чудном и ужасном,
Меня привлек один единственный мотив:
Как к ветру тянется в порыве влажном, страстном,
Рука, увенчанная гроздью диких слив.
Как странно прогибается под ним,
Терзаясь в муке или в вожделенье,
И мы порой так сладостно парим,
Утратив скорбное и жалкое стесненье.
Руками мы проводим по другим,
Телам, что нас чаруют, привлекают,
Но знай одно – мы все прекрасно спим,
И кроме нас, тела те лобызают,
Проклятые наперстки сатаны,
Удушливые смерти скакуны;
Им тоже снятся трепетные сны,
И, как и мы, они наивны и глупы!