Увы, Марина, в туалете,
Расслышав всплеск, столь характерный,
Я содрогаюсь, понимая,
Насколько я несовершенен.
Еще недавно это было,
Быть может отбивной телячьей,
А ныне серой гадкой каллой,
Которой от меня смердячет.
Так что ж родная, неужели,
Сей плод, есть плод души достойный,
И это гадкое создание
Есть погребальная хитона.
Я думаю, что хватит красок,
Которых нам сей век создатель.
Душа бессмертна, Божьей волей,
В церковной сладостной ограде.