Весна, отбросив скромность, осмелела.
Порою пепел падает как снег.
И словно врач, к душе, что заболела,
опять приходит чёрный человек.
Он вкрадчиво толкует мне: «Послушай,
уверовать в химеру тоже грех.
За это явь потом терзает душу.
Так слух терзает неуместный смех.
Ты мучаешь себя два мая кряду,
как безответно любящий юнец.
И будто в сказке, всё пытаешь правду.
Прими же эту правду, наконец!
Ты помнишь тот февраль? По Незалежной
мы первыми обрушили удар.
Россия, думал ты, не будет прежней,
и гордость за нее – не божий дар.
Ты ждал побед, вобрав Донбасса боли,
Но есть же компромиссы, простота.
Какой бы злой без жестов доброй воли
воспринималась наша правота!
Не терпишь примиренчества? Вот странно!
Не ты прощал, цитируя Христа?
Вернётся мир, а с ним другие страны,
культуры и торговые места.
Ты сетуешь: реальность раздвоилась.
В одной – война, где нужно побеждать.
В иной - к войне брезгливая немилость,
и там царит земная благодать.
Тебе понять секрет успеха стоит:
Кто хочет удержаться на горе,
как опытный картёжник, мину строит
хорошую при бросовой игре.
Ты не забыл? Война не объявлялась.
Открыть в тылу прикажешь фронт второй?
Ах, как умно, что жизнь не поменялась,
что нас не загоняют в общий строй!
Была, ты прав, одна на всех Победа.
Святая, без оглядки на мошну.
Но разве мы живём, как жили деды?
Не идеалы радуют казну.
Мы потеряли многих из талантов
и бизнесу прибавили забот.
Как правильна свобода для мигрантов!
Как нетерпим разгневанный народ!
Нас предают? Мотив до слёз знакомый.
Взрывают нас? Но так-таки война.
Не Родина - душа твоя больна
пустой патриотической истомой».
Весна, оставив скромность, осмелела.
Порою явь для пылких душ как снег.
Но в них огонь и столько наболело,
что всё бледнее черный человек.