Обрывки одежд пали на пол
У бетонных листов барака.
Он от бедности чувств снова запил
Чёрт знает с кем, но уже без фрака.
Он зверя из клетки пускал на волю,
Глотал анчар, будто бы лекарство,
Звал в полутьме заграницы Колю,
Дрожа от дамской ноги коварства.
Спал то один, то в бордельном смраде
Корки бросал по пути конвоя,
И одного слова бедного ради,
Порол языки в платья нового кроя.
Он был трижды проклят, две трети собою,
В отчаянье сжёг своё сердце в белом,
Замыслив в белок скомкать белую сою,
Замазав три буквы на стенах мелом.