* * *
Большая печальная птица
летала вблизи надо мной.
Она не умела садиться,
поскольку слыла неземной.
Она почему-то молчала
как будто была вдалеке,
а может беззвучно кричала
на птичьем своём языке.
Летала печальная птица.
И понял потом я вполне,
что скорбное сверху затишье
она изливала по мне.
И, правда, всё рядом стемнело,
всё начало в бездну кружить –
душа из холодного тела
вспорхнула в надземную жизнь
И, словно печальная птица,
летала вблизи надо мной.
Она не умела садиться,
она родилась неземной.
Она, как никто, понимала
понятным дневным волшебством –
смерть алчно меня принимала
во мраке извечном своём.
А мне лишь всего – тридцать девять,
а мне только жить бы да жить,
а мне довершить бы заделы,
что я не успел довершить.
А мне убедиться потом бы,
что труд мой не спрятан в карман.
А мне бы оставить потомство
не меньше, чем у мусульман.
Летала волшебная птица –
лежал я пластом ни при чём –
сумела вдруг воспламениться
она негасимой свечой.
И тихо затеплилось тело,
и кровь простучала к вискам,
и жадно мне вдруг захотелось
по тесным пройтись уголкам.
По тесным – удел свой измерить
и помнить о нём – про запас,
ведь жизнь я предчувствием смерти
постигнул всего лишь за час.
Я образ увидел родимый,
я небо далёко узрел –
и понял под свет негасимый,
что я и теперь уцелел.
17.02.1980 год,