Когда ты твердишь мне про доброту, мне почти смешно и немножко — страшно. И ещё — не верится, что ты тут. Говорящий. Верящий. Настоящий.
Будто не бывает таких людей — бесконечно, до кома в горле нежных.
Тех, кто освещает путь в темноте заплутавшим, сдавшимся, злым и грешным. Тех, кто ходит призраком меж людьми, их от их жестокости защищая.
В твоём сердце мог бы вместиться мир — мир, которому ты его прощаешь. Мир, что неспособен тебя понять — с твоим сердцем, трогательно-великим.
Это сердце — тёплая дрожь огня: танцы тысяч искр, переливы бликов, дрожь и слёзы тающих в жаре свеч…
Твоя боль, твой крест и твоё оружье.
(Я хочу спасти его. Уберечь от любой попытки его разрушить.)
Дай мне руку, нежную, как удар, улыбнись, чтоб я разучилась плакать.
Твоё сердце – самый бесценный дар, это пьедестал и оно же — плаха, я хочу прижаться к нему щекой, ощутить биение тысяч др;жей.
(Моё сердце вторит ему другой чередой толчков, просыпаясь тоже, будто неспособно теперь молчать, не болеть, не вздрагивать, не влюбляться, не метаться от белизны плеча до не повинующихся мне пальцев.)
В твоём сердце, созданном, чтоб гореть, и дрожать, и биться разрядом тока…
Всё, что есть безжалостного в добре. Всё, что есть спасительного в жестоком.
Сколько там, в тебе, у тебя внутри, чувств и теплоты, тишины и света?
Твоё сердце — бешено-нежный ритм.
(И я так безумно тебя за это…)
08.05.23