Когда на пыльные от древности Афины
Сползает с гор малиновая грусть
И гладит матовой рукой своей руины,
Все их изгибы зная наизусть,
Игривый ветер, замирая от восторга,
Целует стройных жриц-кариатид,
Их платьев каменных недвижные оборки
Поднять стремится, позабыв про стыд.
А я смотрю, как, затихая перед встречей
С прелестной ночью в сумрачном плаще,
К горе Акрополь стадом беленьких овечек
Дома все жмутся от житейских тщет.
И где-то там, в густом районе старом Плака,
Я растворюсь в гуляющей толпе...
Как тут тепло, хотя почти зима, однако!
И из кофеен льется дух фраппе.
И так внезапно предо мною вырастая,
Встают громады темные церквей.
Тугую дверь тяну, несмело открываю -
Там черно-красный бархат, скрип скамей.
И хоть я не в ладах ни с миром и ни с богом,
Я в темноту усталую шепчу,
И смысл спонтанной той молитвы-монолога -
Лишь в том, что миру мира я хочу.
И снова город - город-миф и город-вечность -
Украдкой он смеется надо мной,
Что я, как дура, с каждой кошкой первой встречной
Делюсь своею трудною судьбой.
Но мне сегодня так легко и так прекрасно -
Вот так и надо нам на свете жить!
Нелепо, глупо, безрассудно, несуразно
Любить кого-то и весь мир любить.
И улыбаться, забывая про морщины,
Что собираться стали возле глаз,
Из массы долгих дней, словно из прочной глины,
По вкусу своему лепить каркас.
Идти, блуждать и чьих-то голосов осколки,
Как камушки морские, подбирать.
От неба взглядом отрывая месяц тонкий,
Себе его на память оставлять.