Пятки голые, туфли в руке –
Оторвавшись от су;етных стуж,
Я иду к своей первой реке,
Пузыри выбивая из луж.
Я иду к своей первой реке,
Где ловил пескарей поутру,
К бело-бежевой мутной воде
Ноги сами находят тропу.
Самому не понять, почему
Одиночество взял я в друзья,
Разве только чтоб маму,
Посадить её подле себя.
Мы сидели вдвоём у реки,
Увлажняя слезами глаза,
Это было у первой реки,
Где размыло давно берега.
Ветка ивы над пьяной водой,
Оторвавшись от плена ствола,
На прощанье махнула листвой
И корабликом вдаль уплыла.
Мы молчали и слушали всё
Шелест крыльев стрекоз у воды…
На отогнутый ворот пальто
Её волосы прядью легли.
За собой растворяя мосты,
По туманной тропинке в закат
Мама тихо ушла вдоль реки
За исчезнувший вдруг перекат.
Значит, всё-таки жил я не так:
И в свету, и в тени побывал,
Потерял козерожий свой знак
И о близких своих забывал.
Много делал, увы, напоказ,
Не заполнил в душе пустоту,
Оступился один только раз –
И с тех пор не унять хромоту.
Впрочем, дело не в той хромоте –
Важно то, что иду я пока
По своей, а не чьей-то тропе,
Возвращая к истокам себя...