***
Молчит душа, забившись в норку,
под пятым ноющим ребром,
перебирая втихомолку
воспоминанья о былом.
Похож безжизненный их ворох
на груду высохшей листвы.
Дней отболевших слышен шорох –
сухи они, но не мертвы.
Тепло им в мире отсебятин
и отработанных клише.
О, как же много белых пятен
и чёрных дыр в моей душе!
Из жизней прожитых когда-то
душа не помнит ни одной,
но тем призывней в час заката
небесный свод над головой.
***
Словес трескучих легион
утихомиривает точка.
Душа, как выжатый лимон –
одна сухая оболочка.
Водой бы душу отпоить
целебной – мёртвой и живою.
В песок ушла двойная нить
ручья со сказочной водою.
Хоть все лекарства перепей,
не станет легче – ядовиты
изделия фармакопей –
не сокращай судьбы лимиты.
Найди пустынный вертоград,
устав от жизни окаянной,
и голос свой настрой на лад
звезды далёкой, безымянной.
***
Глухому голосу не взять
весёлой ноты – прыть не та.
На лоб волос упала прядь,
след от неё, как от кнута.
Дня перемалывают скарб
со скрипом ночи жернова.
Не может голос, что ослаб,
в сюиты превращать слова.
Из слёз и гулкой тишины
рождает сердца инструмент
напевы с отзвуком войны,
в которых нот весёлых нет,
но есть высокие тона –
проверка связок на разрыв.
Во все лихие времена
непредсказуем их порыв.