Мечется что-то в груди беспокойным сердцем, теснится в теле: не вырваться, не сбежать. Хочу проснуться в знойном свободном лете, не чувствуя в рёбрах скрытый болящий жар, не чувствуя тяжесть, лежащую как оковы на теле моем, не чувствуя в крови яд. Словно змея, выползая из старой кожи, выбираться из тела тесного – из себя.
Мне здесь нет места, словно сейчас наружу вырвутся кости, мою разрывая плоть; я все разрушу, не совладав со злостью... Ты не смотри, как я превращаюсь в монстра, как взгляд мой будет едок и затуманен, как ядовиты станут мои слова; себя увижу в зеркале – не узнаю...
Позволь мне сбежать, пожалуйста, дай сбежать.
Не слышь мой крик, пусть ночь будет беспокойна; глаз не сомкну и не увижу снов, и, может, сталью будет покрыта кожа, но даже это меня не спасет от боли.
Скрываться в лесах и не касаться взглядов, тело свое по кусочкам с костей снимать, жить в темноте и горечи – но не в страхе, и постепенно снова себя ваять. Все лишние кости, лишние кровь и кожу сброшу с себя, оставив за шрамом шрам. Рана за раной – человеком я стану снова, и я приду, чтоб в твои заглянуть глаза.
Я усмирю то, что мечется в моих рёбрах, чтобы тебя не ранить и не пугать. Взгляд будет светел и мелодичен голос, слова тихи и нежны мои касания...
Да, будет так, уже ведь не раз бывало: переживу в груди моей странный жар. Сбежать бы в лето, к морю, к цветам и травам, вдыхая их спасительный аромат. Расправить плечи, чувствуя кожей ветер, все забывая, свой растворяя яд. Нырять на дно, теряться в бескрайнем небе, в просторе пьянящем тела не ощущать...
Мечется что-то в груди беспокойным сердцем и говорит со мной языком огня. Может однажды в волнах, песках и ветре, в скалах и бурях смогу я его понять. В дальних краях из сказок, в алмазных недрах, в морских глубинах вдруг отыщу ответ -
И, наконец свое ощущая тело, расправлю крылья, драконьему веря сердцу.